Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела

• Название: Жизнь за ангела
• Автор: Наталья Соловьёва
• Жанр: Исторические любовные романы

Вторая мировая война унесла более 50-ти миллионов жизней. Из них 20-ти миллионов русских и граждан СССР, более 10 миллионов европейцев,около 6 миллионов немцев (из них 4 миллиона солдат). Точные цифры никогда не удастся сосчитать.

Герой данной повести, кто он? Наверное просто человек, чья судьба одна из многих, закончившихся трагически. Попав под колесо истории он был им раздавлен, сорван с дерева жизни как осенний листок. Можно ли его винить, что осознавая весь ужас происходящего он не мог ничего изменить?

---

  Мама смотрела на меня с восхищением.

  - Какой ты у меня уже взрослый! Ты бы поел, что-нибудь?

 - Потом, не хочу! Заниматься надо.

  Откусив кусок яблока, я начал писать, пытаясь сосредоточится. В это время  вошел отчим.

  - Я есть хочу, голодный как волк, - произнес он с порога.

  Мама накрывала на стол.

  - Я сейчас, только разогрею…

  Он подошел ко мне, потрепал меня по затылку.

  - Что? Учишь студент?

  Я сделал вид, что занят делом, стараясь не обращать на него внимания.

  - Ты чего молчишь? Я тебя спрашиваю? Отвечай!

 - Не видишь, я занят. Экзамены скоро, – отвечал я как можно спокойней.

 - Ну-ну! – он похлопал меня по щекам и отошел.

 - Рихард, не видишь, он учит? Не трогай его, – вступилась мама.

 - А ты молчи! Тебя никто не спрашивал! Скажи спасибо, что еще на улицу не выкинул и кормлю тебя вместе с твоим щенком!

  Оттолкнув мою маму, он молча, не доев свою тарелку, хлопнул дверью и вышел вон.

  - Слава Богу, ушел! Урод!  Долбанный солдафон, сволочь нацистская! – процедил я сквозь зубы, – Если мог бы убил!

 - Что ты сынок! Не надо, нас всех расстреляют.

  Едва за окном стемнело, послышался стук.

  - Кто там? – спросила мама.

 - Это отчим пьяный напился, того гляди, дверь выбьет! – вскочил я с кровати, надевая штаны.- Опять этот Рихард! Господи помоги! Когда же ты отвяжешься от нее? Шел бы ты на войну, там тебя и прибили бы!

 - Открывай! – Он орал во всю глотку и пинал дверь ногами. – Ты что, оглохла?

 - Опять напился? Сколько можно? – мама была в слезах.

 - Молчи, польская шлюха! Еще раз вякнешь, я тебя и ублюдка твоего зашибу, ничего мне за это не будет! - он ударил мать по лицу.

 Этого я не выдержал, кровь моя закипела, и терпенью пришел конец.

 - Мама! – я бросился ей на помощь, – Отстань от нее идиот!

 - Ты что-то сказал? – Рихард поднял  на меня глаза, еле ворочая языком, от выпитого спиртного.

 - Отстань от нее! - я встал на защиту мамы.

 - Ах ты, щенок!

 - Еще раз тронешь ее, убью!

  Я кинулся на отчима, сбил его с ног.  Он упал, не удержавшись на ногах, и я стал его колотить, что есть силы, вне себя от гнева и злости. Таким я никогда еще не был и никто не будил во мне зверя. Никогда в своей жизни, я еще не испытывал такой ненависти к человеку! В последствии я даже не испытывал такой ненависти к врагам, с которыми мне пришлось сражаться!

  - Ганс, сынок, не трогай его! Не связывайся с ним, я же тебя просила! – мама в слезах умоляла меня и пыталась оттащить от него.

 Схватив его за горло, я чуть было его не задушил! Наконец, плюнув на него отпустил.

  - Мразь! Ненавижу!

  Дав ему как следует взбучку, я решил наконец от него отойти, как сзади услышал истошный крик мамы, хлопок от выстрела и звон бьющегося стекла. Обернувшись, я увидел маму в слезах и отчима с пистолетом.  Он целился в меня, но мама успела вовремя его толкнуть, к тому же он был изрядно пьян и поэтому  промахнулся. На крики прибежала сестренка, она стояла в дверях и рыдала навзрыд.

  - Папа не надо! Уходи, пожалуйста!

 Можно себе представить, как эта сволочь напугала несчастного ребенка! Хлопнув дверью,

  Рихард ушел. Где он болтался всю ночь неизвестно.

  Утром едва рассвело, в 7.30  раздался стук в дверь. Мама, не спавшая почти всю ночь, уснувшая  только под утро, пошла открывать.

  - Кто там?

 - Солдаты вермахта! Откройте!

  Дверь слетела с петель и в комнату ворвались двое солдат, во главе с офицером «СС» в черной форме. Женщину толкнули так, что она упала на пол.

  - Где сын?!

  Заскочив ко мне в спальню, меня подняли с постели, растолкав и грубо стащив с меня одеяло.

  - Вставай!

 - Тебе говорят!

 - Я никуда не пойду!

  Меня схватили за волосы.

  - Пойдешь, куда ты денешься! Германии солдаты нужны, а ты отсиживаешься дома?! Долг не хочешь свой выполнять? Немец ты или польская сволочь?!

  Скрутив, они насильно вывели меня из дома.

  - Пустите его, умоляю! Не забирайте у меня сына! – мама рыдала, – Хельга, дочка, что же это такое?

 - Мамочка, не плачь! – как могла, пыталась успокоить ее сестренка.

Глава 11

 Погрузив в машину, меня доставили в гестапо в кабинет дознавателя.

  - Отпустите меня! Я студент, мне надо в Берлин, у меня послезавтра экзамен!

 - Что вы говорите?! – ответил майор.

 - Мало того, что он уклоняется от призыва в армию, он посмел еще поднять на меня руку щенок! - сказал Рихард. - Господин майор! И это мой сын?!

 - Я не твой сын!  И никогда им не был!

 - Заткнись! – крикнул Рихард.

 - Значит, говорите вам надо в Берлин? Отлично, я вас туда отправлю!  Отправим его в  берлинское  гестапо, пусть там разбираются. Вы кажется журналист? Надо еще разобраться какие статьи вы писали, - сказал майор.

 - Правильно, пускай там с ним разбираются, – добавил мой отчим.

  На следующий день меня отправили в Берлин и доставили в берлинское отделение гестапо. Там поместили в общую камеру следственного изолятора, где в тесноте толпилась куча народу. Дверь открылась, и в нее заглянул надзиратель.

  - Краузе кто? Ты? – указал на меня, – Пойдешь со мной.

  Мы прошли по длинному, темному, узкому коридору, дверь открылась, и меня завели в кабинет. От резкого яркого света я зажмурил глаза. Передо мной стоял офицер, тоже в чине майора, штурмбанфюрер «СС», худощавый в очках.

  - Доброе утро! Садитесь, - подвинул мне стул, предлагая присесть. - Мы всего лишь хотим побеседовать с вами. Вы же не глупый молодой человек. Сколько иностранных языков вы знаете? Вы хорошо учились, мы наслышаны о Вас. Вы хотели стать журналистом? Какие статьи вы хотели писать и о чем?

 - О птичках! – сказал я издевательски, пытаясь тем самым выразить полное презрение.

 - О птичках? Забавно? Вы юный натуралист?

  Он подошел ко мне, благодушно улыбаясь, повернулся спиной, и неожиданно резко развернувшись, со всей силы ударил меня по лицу. Больше я ничего не помню. Очнулся оттого, что на меня плеснули в лицо водой. Меня подняли, усадили на стул, я вытер кровь с носа.

  - И так, вы что думаете, мы будем шутить? Вчера вы напали на своего отца, доблестного офицера «СС». Вы коммунист? Отвечайте!

 - Я студент, у меня сегодня последний экзамен.

 - Для вас этот день может стать последним. Вы отказываетесь выполнять свой долг перед Родиной? Вам должно быть стыдно, в то время как страны воюет, вы прохлаждаетесь дома. Вы не хотите служить великой Германии? Каждый порядочный гражданин счел бы это за честь. У нас есть сведения, что вы два раза не являлись по повестке на призывной пункт. Разве вам не известно, что объявлена всеобщая воинская мобилизация лиц достигших 21-го года? Что ж вы еще можете подумать над своим поведением. – Он кивнул охране, – Уведите его!

  На завтра мне устроили экскурсию в одну из тюрем в центре Берлина, где содержали всех неугодных и инакомыслящих, а также коммунистов и евреев. Меня  провели по помещениям и завели в одну из камер, где сидели десять-двенадцать человек, избитые, худые, больные и изможденные, которые подвергались жестоким пыткам и истязаниям. На моих глазах избили пожилого мужчину, еврея.

  - Смотри! Смотри!!! – меня схватили за ворот, - Ты видишь, что с тобой будет? Видишь?! Смотри! Запомни!

  Позже, поместив уже в одиночную камеру,  меня хорошо отпинали ногами, оставили на полу и ушли. В застенках меня продержали три дня, давая в день по стакану воды и куску черствого хлеба. Первые два дня страшно хотелось есть, тошнило, появилась слабость, кружилась голова. Спать тоже было невозможно на холодном каменном полу, лежанке, сколоченной деревянными досками. На третий день чувство голода притупилось, я потерял счет времени, начались галлюцинации, казалось, что сойду с ума, а на четвертый день за мной снова пришли. Тяжелые двери со скрипом открылись, зашел надзиратель, и меня отвели в тот же самый кабинет. Я увидел того же офицера в очках. Мне дали выпить воды.

  - Ну что? Вы хорошо подумали? У вас было время.  Сознавайтесь, вы коммунист?

 - Нет.

 - Пойдете в армию?

 - А если я не соглашусь?

 - Тогда пеняйте на себя. Вас расстреляют за неподчинение властям, большевистскую пропаганду, коммунистические идеи.

 - Что за чушь?

 - Вы видели, что мы делаем с коммунистами и евреями? Вас ждет та же участь. Возможно вашу мать тоже. Вы думаете мы не знаем, что у вас по бабушке и матери русские корни?

 Ваш дед поляк и вы имеете родственников в Советском Союзе. Ваша тетя живет в Одессе, ее муж офицер Красной Армии и ваш двоюродный брат тоже. Вы будете это отрицать?!

 - Впервые об этом слышу. Спасибо что сказали.

 - Вы хотите, чтобы мы привели сюда вашу мать? Благодарите вашего отчима, что он оказался к вам добр и любит вас как родного сына, хотя мы обычно не церемонимся. Вас могли бы сразу расстрелять, но мы решили дать вам шанс, за что вы должны быть нам благодарны. Учтите, что в случае вашего отказа, вас расстреляют на глазах у вашей матери. Мы также знаем, что у вас есть дочь и то где она находится.