Вера Корсунская - Подвиг жизни шевалье де Ламарка

• Название: Подвиг жизни шевалье де Ламарка
• Автор: Вера Корсунская
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 1961

«Ламарк! Кто не снимет шапки при имени человека, гений которого был не признан и который умер, измученный нападками…

Честь и слава тебе. Уважение к твоей памяти! Ты умер на бреши, сражаясь за истину, и истина обеспечила тебе бессмертие».

О Жане Батисте Ламарке, великом французском ученом второй половины XVIII и первой четверти XIX веков, основателе эволюционного учения, рассказывает автор книги «Подвиг жизни шевалье де Ламарка».

Перед читателем проходят страницы его детства, юности, первых шагов в науке. И вот он на дороге, с которой уже никуда и никогда не сошел, — на дороге ученого, естествоиспытателя и философа. Теперь путь его освещен исканием истины, и в упорном, кропотливом труде ученого заключен смысл жизни.

Ламарк создал учение о развитии лика Земли, о сущности жизни, о развитии животных и растений из простейших форм, о происхождении человека. Его глубокие и смелые идеи не были поняты и признаны в то время.

Автор рассказывает о научном подвиге Ж. Б. Ламарка и воссоздает живой привлекательный образ этого бесстрашного рыцаря науки, глубоко веровавшего в будущий прогресс.

---

Прямое влияние среды, и только его, признает Ламарк в отношении растений. Один вид растений перерождается в другой через ряд промежуточных форм, лучше и лучше приспосабливаясь к новой обстановке.

Таковы основные выводы Ламарка, выводы вполне материалистические.

Если бы Ламарк остановился только на влиянии среды на животных, не прибегая к своей схеме о потребностях — действиях, — привычке и прочем, — он избег бы многих нападок.

Дело в том, что он злоупотребил терминами, применимыми только к человеку, вроде «потребности», «привычки», «усилия». И получилось, что улитка ощущает потребность нарастить себе щупальца, гуси и лебеди — растянуть перепонки на ногах, а змея — потерять конечности.

Особенно высмеивали пример влияния образа жизни на строение тела жирафы.

Кто не видел в Зоологическом саду или хотя бы на картинке это животное, один вид которого вызывает улыбку из-за непомерно длинных передних ног и шеи. И таким стало оно, говорит Ламарк, потому, что постоянно вытягивало шею до листьев на деревьях, постоянно делало к тому усилия. Сколько нападок, насмешек, унижений выпало за это на долю Ламарка! Не давая себе труда ознакомиться с учением его во всей полноте, противники эволюционной идеи дали себе полную свободу в издевательствах по адресу старого ученого.

Правильно отметив влияние всемогущей среды при условии фактора времени, Ламарк не разглядел в историческом процессе образования видов самого важного звена, — естественного отбора.

Также как он не увидел в происхождении сортов культурных растений и пород домашних животных искусственного отбора.

Это сделал полвека спустя Дарвин. Он разъяснил, что процесс образования новых видов и приспособления к среде идет путем естественного отбора, то есть сохранения одних особей и вымирания других. Выживают более приспособленные к жизни в данных условиях особи, вымирают — менее приспособленные.

Естественный отбор творит новые виды.

О вымирании и выживании организмов говорил и Ламарк, но в другом свете.

У него есть указания на вытеснение и уничтожение слабых видов более сильными, но без всякой связи этой борьбы с появлением новых видов. Поэтому Ламарк понимает борьбу за существование совсем не так, как Дарвин.

Ламарк совершенно не связывал ее с учением о происхождении видов, считая «мудрой предосторожностью природы», чтобы ни один вид не вытеснял другой. «Благодаря этим мудрым предосторожностям природы… виды в основном сохраняются».

И напрасно некоторые ученые говорят, что у Ламарка мы найдем борьбу за существование между видами и якобы он в этом отношении раньше Дарвина подошел к естественному отбору.

Ламарк не дошел до естественного отбора и потому, что он не верил в полное вымирание видов. Он думал, что они просто истребляются человеком. Этим он еще раз хотел подтвердить факт эволюции. Такие рассуждения мешали выяснить действительные причины полного исчезновения многих систематических групп. Вымерли древние пресмыкающиеся, и напрасно стали бы искать теперь живого стегоцефала, археоптерикса или живых предков слона или лошади.

Полное вымирание — неопровержимый факт, который нельзя объяснить одним вмешательством человека уже по той причине, что многие виды вымерли задолго до появления человека. Только теория естественного отбора Дарвина дала объяснение исчезновению отдельных видов и даже более крупных систематических групп.

Что касается законов Ламарка, то один из них — об упражнении и неупражнении органов — не встречал и не встречает особых возражений. Фактов, подтверждающих его, каждый может привести сколько угодно.

Правда, дарвинист не назовет этот закон основной причиной эволюции, как считал его Ламарк. Для дарвиниста основной закон — отбор. Домашняя курица не взлетит выше забора не только потому, что поколения ее предков не имели надобности летать, но прежде всего потому, что попадавшихся среди кур хороших летунов человек скорее отправлял в суп, чем оставлял для потомства. Куры, хорошо летающие, его не интересовали. Вымя у молочного скота хорошо развивается дойкой, но ведь отбор и совершался по признаку молочности.

Другой же закон, о наследственных изменениях, вызванных меняющимися условиями, до сих пор — предмет ожесточенных споров в науке. Одни отрицают, что наследование приобретенных изменений происходит очень широко. Другие считают, что оно проявляется только тогда, когда изменение наблюдается у обоих родителей и закрепляется в ряде поколений, если при этом сохраняются условия, вызвавшие изменение.

Для Ламарка наследование приобретаемых признаков — это общая биологическая закономерность. Он не углубляется в вопрос о самом механизме передачи признаков по наследству.

Наследование приобретаемых признаков ученые наблюдали и отмечали задолго до Ламарка. Но только один Ламарк выдвигал это как общий закон, не предлагая, однако, никакой определенной теории наследственности и лишь отмечая самый факт наследственной передачи.

Законы наследственности еще и теперь далеко не во всем выяснены наукой и невозможно ставить в упрек Ламарку то, что он не смог объяснить их на пороге XVIII–XIX веков.

Есть ли ум у животных

«Эту вымышленную сущность, не имеющую себе образца в природе, я рассматриваю лишь как плод воображения, созданный для того, — говорит Ламарк, — чтобы разрешить затруднения, которые не могли быть устранены иным путем вследствие недостаточного изучения законов природы».

Речь идет о физическом теле и духовном уме, его «особой сущности», — как тогда говорили. Что они собою представляют: два разные, не зависящие друг от друга начала или они связаны единством происхождения?

Что такое ум человека, воля, психика его? Есть ли ум у животных? Что такое инстинкты? Этими вопросами занимается Ламарк все последние годы жизни.

К ним он пришел, последовательно развивая свое учение об эволюции животного мира. Перед ним возникла совершенно новая область, неизведанный край. Ученые изумлялись, восхищались совершенством созданий творца и славили его. Можно описывать поведение животных, их удивительные привычки и инстинкты, но каким методом их исследовать? Ведь нельзя же посмотреть, что делается в мозгу!

Мозг, ум — нечто особое, не поддающееся изучению, то, чему нет примера в природе, область, стоящая вне человеческого разумения, — таковы представления того времени.

Психическая жизнь животных интересует ученых, но как чудесное начало, дарованное свыше. В книгах пишут о «чудесах» в мире животных. Говорят о «виновнике» их — творце, благодаря которому все в природе есть разумение, искусство, мудрость, предусмотрение и цель. «На каждом шагу совершенство создания выказывает нам искусство художника».

Эти «чудеса» рассматривают независимо от условий и образа их жизни. Психическая деятельность животных описывается без всякой попытки исторически подойти к ней. Все повадки, инстинкты животного рисуются вечно неизменными, установленными раз навсегда.

Многие люди, неподдельно восхищаясь сложными целесообразными действиями животных, всегда предполагали, по крайней мере молчаливо, что всем этим действиям предшествует «обдумывание».

Разве, на первый взгляд, нет продуманной целесообразности в том, как ловит добычу муравьиный лев? Он роет в сыпучем песке ямку-ловушку и поджидает, пока мелкие насекомые не упадут на дно этой западни и не станут его жертвой. Но в действиях его нет ничего загадочного, подобно тому как лишены всякой таинственности движения устрицы, «которая для удовлетворения своих потребностей только и делает, что открывает и закрывает створки своей раковины».

Ламарк утверждает, что в их действиях нет никакой мысли или воображения. «До тех пор, пока не изменится организация этих животных, они всегда будут продолжать делать то, что делают теперь, и притом без всякого участия воли или разума».

Что касается беспозвоночных, то, по словам Ламарка, «…ни одно из этих животных не может произвольно видоизменять свои действия».

Только у птиц и млекопитающих, — говорит он, — наблюдается способность изменять привычные действия. Но и они, животные, обладающие органом ума, лишены воображения. Это происходит потому, что «у них мало потребностей, и потому они вносят мало изменений в свои действия и, следовательно, приобретают небольшое число представлений…»

Надо вспомнить, что эта попытка Ламарка проникнуть в происхождение и развитие сложных форм поведения животных была сделана задолго до учения об условных рефлексах.

Вопрос о поведении животных из области сверхъестественного и непознаваемого Ламарк сумел перенести в мир «физических причин», в котором и ищет объяснения. Прежде всего он правильно заметил связь степени общей организации животных с развитием нервной системы. Наиболее высокоорганизованные животные обладают и наивысшей пластичностью нервной системы.