Порохов - Битва империй. Англия против России

• Название: Битва империй. Англия против России
• Автор: Порохов
• Издательство: АСТ, Хранитель, Астрель
• Жанр: Политика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049466-8, 978-5-9762-5760-3, 978-5-9725-1065-8

Еще не существовало ни России, ни Великобритании, а в поединке уже сошлись русский князь Александр Невский и английский епископ Томас. Первый крестовый поход Запада на Русь возглавил английский завоеватель в рясе проповедника. А отразил этот поход воин, ставший судьбоносным святым земли Русской…

Сутью исторических процессов последних столетий стало противоборство русского витязя, защищающего Родину, и британского завоевателя.

В предлагаемой книге представляются наиболее существенные факты из истории российско-английских отношений, позволяющие понять истоки глобального многовекового противостояния и перспективы сегодняшней политики России — как на Западе, так и на Востоке.

---

Хаусхофер писал в статье «Континентальный блок»: «Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа немцы и русские всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году: это аксиома европейской политики». Здесь же он цитировал американца Гомера Ли: «Последний час англосаксонской политики пробьет тогда, когда немцы, русские и японцы соединятся».

Эту мысль на разные лады Хаусхофер проводил в своих статьях и книгах. Эта линия «ориентации на Восток» предполагала рассматривать историю Германии, ее народа и ее культуры как западного продолжения евразийской, азиатской традиции. Впрочем, англичане именно такими и видели германцев. Не случайно в период второй мировой войны они уничижительно называли немцев «гуннами». Для геополитиков хаусхоферовской школы в этом не было ничего оскорбительного, это было вполне приемлемым определением немецкого народа.

Следует подчеркнуть, что концепция «открытости Востоку» у Хаусхофера совсем не означала «оккупацию славянских земель». Речь шла о совместном цивилизационном усилии двух континентальных держав, России и Германии, которые должны были бы установить «Новый Евразийский Порядок» и переструктурировать континентальное пространство Мирового Острова с тем, чтобы полностью вывести его из-под влияния «Морской Силы», сил «внешнего полумесяца». Расширение немецкого Lebensraum планировалось Хаусхофером не за счет колонизации русских земель, а за счет освоения гигантских незаселенных азиатских пространств и реорганизации земель Восточной Европы. Собственно говоря, столетия совместной культурной деятельности русского и германского народов начиная от Петра Великого и до размежевания в конце XIX века происходило именно в таком русле.

Но на практике все выглядело не так однозначно. Чисто научная геополитическая логика Хаусхофера, логически приводившая к необходимости «континентального блока» с Москвой, сталкивалась с многочисленными тенденциями иного свойства, также присущими немецкому национальному сознанию. Речь шла о сугубо расистском подходе к истории, которым был заражен Гитлер. Этот подход считал самым важным фактором расовую близость, а не географическую или геополитическую специфику. Англосаксонские народы — Англия, США, как наиболее этнически близкие немцам, виделись естественными союзниками. Славяне же и особенно небелые евразийские народы превращались в расовых противников. Маркс и многие видные российские коммунисты были евреями, а значит, в глазах антисемитов, коммунизм сам по себе оказывался антигерманской идеологией.

Отношения Хаусхофера с нацизмом были сложными. В некоторых пунктах его взгляды сближались с взглядами национал-социалистов, в некоторых столь же радикально расходились. В зависимости от периодов нацистского правления и от личных отношений менялась и позиция Хаусхофера в Третьем Рейхе. До 1936 года к нему благоволили (особенно сказывалась протекция его младшего друга Гесса), позже началось охлаждение. После полета Гесса в Англию Хаусхофер впал в немилость, а после казни его сына Альбрехта по обвинению в участии в покушении на Гитлера в 1944 сам Хаусхофер считался почти «врагом народа».

Несмотря на подобную двусмысленность его положения, он был причислен союзниками после поражения Германии к «видным нацистам». Но только ли за сотрудничество с фашистским руководством? Быть может, в большей степени за его стремление к направленному против Запада геополитическому союзу с Россией? Не выдержав стольких ударов судьбы и крушения всех надежд, Карл Хаусхофер вместе со своей женой Мартой совершили самоубийство в 1946 году.

А теперь о другом немце, так же завершившем свою жизнь самоубийством. Но ответствен он не только за это преступление пред Богом, но также за самые ужасные злодеяния против человечества в XX столетии.

XXXVIII. Гитлер

После октября 1917 года Россия с ее богатствами и потенциальным колониальным будущим выскользнула из-под влияния Запада. И даже ослабевшая в результате изнурительных войн, она все же оставалась недоступной для западных держав, прежде всего для ищущей там выгод Англии. В борьбе с Россией, за влияние над нашей страной Британия не переставала искать новые возможности, ухищрения и силы. Для борьбы с Россией для нее были хороши все средства. В том числе и самое ужасное из бед Европы — фашизм.

После неудавшегося государственного переворота лидер национал-социалистической рабочей партии Адольф Гитлер был заключен в крепость Ландсберг. Здесь в 1924 году он приступил к работе над книгой «Майн кампф».[68] Анализируя в ней ситуацию накануне первой мировой войны, Гитлер сожалеет о допущенных германскими политиками конца XIX — начала XX века непростительных просчетах. Главный из них заключается в том, что Германии пришлось воевать с Англией, а не быть ее союзником.

«Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России. В этом случае мы должны были, препоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов. Немецкий меч должен был бы завоевать землю немецкому плугу и тем обеспечить хлеб насущный немецкой нации.

Для такой политики мы могли найти в Европе только одного союзника: Англию.

Только в союзе с Англией, прикрывающей наш тыл, мы могли бы начать новый великий германский поход… Никакие жертвы не должны были показаться нам слишком большими, чтобы добиться благосклонности Англии. Мы должны были отказаться от колоний и от позиций морской державы и тем самым избавить английскую промышленность от необходимости конкуренции с нами».

Характеризуя политику Англии, вождь германского фашизма достаточно точно подметил, что «В течение трехсот лет история нашего континента определялась прежде всего попытками Англии всегда создавать такие группировки держав в Европе, которые уравновешивали бы друг друга и тем обеспечивали бы тыл Англии, давая ей свободу действий в области мировой политики.

Традиционная тенденция британской дипломатии (в Германии аналогичную традицию до некоторой степени пыталась создать прусская армия) со времен Елизаветы заключалась в том, чтобы не давать ни одной из европейских великих держав подняться выше определенного уровня. В борьбе за эту цель Англия прибегала к каким угодно средствам, не исключая и войн. Средства, которые Англия в этих случаях пускала в ход, бывали очень различны, в зависимости от создавшегося положения или поставленной задачи. Но решительность и настойчивость Англия всегда проявляла одну и ту же. Чем труднее становилось со временем положение Англии, тем с большей настойчивостью британские государственные деятели продолжали добиваться того, чтобы европейские государства непременно уравновешивали друг друга и во взаимном соревновании непременно парализовали свои силы. Когда Северная Америка политически отделилась от Англии, это еще в большей мере привело к тому, что Англия стала делать еще более настойчивые попытки к сохранению европейского равновесия, долженствовавшего обеспечивать английский тыл. После того, как Испания и Нидерланды были уничтожены как большие морские державы, Англия сконцентрировала свои усилия против подымающейся Франции, пока, наконец, с крушением Наполеона I угроза военной гегемонии Франции могла в глазах Англии считаться ничтожной.

Лишь постепенно британское государственное искусство обращалось против Германии. Процесс этот развивался медленно, во-первых, потому что пока Германия не достигла единства, она не могла представлять сколько-нибудь реальной опасности для Англии, во-вторых, потому что общественное мнение широких масс, созданное путем длительной пропаганды, меняется лишь весьма медленно…

Свою новую позицию по отношению к Германии Англия в основном определила уже в 1870–1871 гг. В связи с ростом экономического значения Америки, а также в связи с ростом политического влияния России, Англия несколько раз обнаруживала колебания в вопросе о своем отношении к Германии. Но Германия, к сожалению, не сумела использовать этих моментов, и ввиду этого враждебная позиция Англии по отношению к нам все больше укреплялась.

Англия стала видеть в Германии ту державу, которая вследствие своей чрезвычайно быстрой индустриализации приобретала такое большое торговое и общеполитическое значение, что она начала уже меряться силами с самой Великобританией. Германские государственные деятели видели перл мудрости в своей пресловутой идее «мирного хозяйственного» завоевания влияния. Но в глазах английских политиков эти планы германской политики являлась доводом в пользу необходимости сорганизовать как можно более сильное сопротивление Германии. Это английское сопротивление вскоре, разумеется, приняло форму всестороннего наступления, ибо Англия никогда не видела цели своей политики в сохранении сомнительного мира, а всегда видела свою цель исключительно в том, чтобы укрепить и упрочить свое собственное британское мировое господство. Разумеется, Англия стала далее думать о том, чтобы использовать в борьбе против Германии абсолютно всех возможных союзников, какие только могли в военном отношении пригодиться для этой цели. Это тоже соответствовало старой английской традиции — трезво оценивать силы противника и не делать себе иллюзий насчет собственных сил».