Коллектив авторов - Сборник коротких эротических рассказов

• Название: Сборник коротких эротических рассказов
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Эротика

В представленном глубокоуважаемой публике сборнике глубоко раскрыта тема половой ебли.

---

Но она же маленькая… — Да нет, не та, через которую ссут, а другая. — Ну…, — Света поняла, что речь идет о ее заветной дырочке, к которой она даже боялась прикоснуться, и из которой иногда бежала кровь. — Ну и вот. А у мужика есть штука, — тут он положил ладонь на свой бугорок. — Штука когда встает, ее можно засунуть женщине. Зачем? — Как зачем? Кайф знаешь какой! Больно же, наверное. — Ну, женщине иногда больно, если в первый раз, а потом тоже кайфно. Света уже начала подозревать, что у Мишки в туалете тоже был кайф — однако она не могла поверить, что можно так балдеть, чтобы трястись в судорогах. — И что дальше? — Ну вот, потом мужик им двигает туда-сюда, а потом самый кайф наступает, и мужик спускает. — Чего спускает? — Ну так называется. Когда у него пена брызгает. — А-а-а… А ты откуда все знаешь? — Ну, друзья рассказывают, книжки у Машки смотрел. За Машкой пару раз подсматривал. — За Машкой? — Света была шокирована. — А она… Что… У, да ты что. Прется в полный рост. Прямо дома. Только не проболтайся мать убьет. — Машка….

Вот так, с мужиком? — Не с мужиком, а с парнем из ее класса. Это один раз. А два раза видел, как она дрочит.

— Чего делает? — Ты что, и дрочить не знаешь что такое? — Нет. — Ну это когда сам себе… — Э-э-э… — Ну, женщина пальцем себя…, — он сделал движение, как будто водит пальцем по воображаемой щели, — а мужик вот так, — и он изобразил в воздухе примерно то, что делал в туалете. — А-а-а… Зачем? — Блин, ну тоже кайф. — А, понятно, Света озадаченно смотрела на Мишку, и у нее в голове был полный сумбур. Больше всего сумбур был из-за Машки, за которой она подозревала максимум поцелуи с парнями после дискотеки. У Мишки тоже горели раскрасневшиеся щеки. Внезапно он сказал: А хочешь посмотреть, как дрочат? Света уже хотела было сказать, что она видела, но вовремя осеклась. — Э-э-э… У тебя? — Ну да. — А тебе зачем? — А ты мне покажешь свою…, — он опять кивнул на ее заветное место, — и мне кайф будет больше. Или ты тоже подрочишь со мной вместе. Света была в полном недоумении, как он мог ей такое предложить таким совершенно спокойным тоном. Однако, немного успокоившись, она поняла, что голос у Мишки тоже дрожит, и спокойствие ему дается не так легко. Сначала она хотела отрицательно помотать головой в ответ — ее щелку еще не видел никто на свете — однако вдруг поняла, что ей интересно, а показать… Это вроде не так страшно. Дрочить она не собиралась — ей просто было страшно делать что-то неизвестное. — Ну… Ладно. А когда? — Можно сейчас. — Ой, нет, она испугалась. — Давай завтра.

— Да давай сейчас, у меня так стоит…, — он положил руку на член. — Я просто не могу, у меня из ушей сейчас побежит. — А если бабушка… — Фигня, мы ее заранее услышим. — Ну давай ты сейчас, а покажу я завтра. Я еще не могу. — Ну-у-у…, — в голосе Мишки было явное разочарование. — Ну хоть сиськи покажи. Показать грудь для Светы не представляло особого труда — еще пару лет назад там ничего не было, и она до сих пор воспринимала эти выпуклости как недоразумение. Она скинула лямки платья и стянула его вниз. Перед глазами Мишки показались две небольшие груди с темно-коричневыми сосками.

— Во классно, — Мишка встал, стянул трико, и перед Светой закачался прямой длинный член. Мишка Ухватился обхватил его пальцами и начал водить взад-вперед. Света стало стыдно, она хотела отвернуться, однако любопытство пересилило, и она откинулась на стенку, наблюдая за действием. Теперь ей было хорошо видно, как гладкая тонкая кожица то надвигается на головку, закрывая ее совсем, то сползает с нее. Болтающиеся под членом яйца раскачивались в такт движениям Мишки. Мишка водил быстрее, чем в туалете, и при этом не сводил глаз с Светиных грудей. Он тяжело дышал, и в глазах его светился восторг. Света поняла, что он действительно балдеет. Внезапно ей захотелось тоже испытать такое же чувство, или хотя бы показать Мишке свою щелку. Пока она раздумывала, Мишка ускорил темп. Света вдруг поняла, что если у него сейчас брызнет, то попадет прямо на нее. Она отодвинулась в сторону и уже потянулась к трусикам, как Мишка вдруг забормотал что-то под нос.

Слова перемежались постанываниями, так что Света почти ничего не слышала. Вдруг Мишка быстро-быстро задвигал рукой и заорал: — О… О… О… Кайф, о-о-о, спускаю….

Глаза его закатились, по телу пробежала судорога, он вдруг замер, и из красной головки в стену брызнула струя. Мишка содрогнулся, брызнула еще одна струя, потом третья, слабее, еще одна… Света замерла, не дыша — ей почему-то было очень приятно на все это смотреть, хотя и не хотелось, чтобы на нее брызгали. Даже с расстояния было видно, что Мишка брызгает чем-то липким и густым. Мишка упал на кровать и замер. Света тоже молчала. В наступившей тишине четко раздались бабушкины шаги по доскам крыльца

Неизвестный автор Снегурочка

Топили плохо, и в зале, где была установлена новогодняя елка, стоял холод. До первого представления оставалось несколько минут, и мы со Снегурочкой сидели в отведенной нам комнате, чьем-то рабочем кабинете, кутаясь, она — в свою натуральную светлую шубку, я — в дубленку.

Говорить было не о чем, так как работали мы с ней впервые, поэтому молчали. Судя по тому, что время от времени она начинала в который раз просматривать сценарий, она, видимо, немного нервничала, и от этого ее маленькое симпатичное личико становилось еще бледнее. Ее мне всучили в бюро добрых услуг накануне, когда я узнал, что Валя, моя многолетняя партнерша на новогодних детских балах, загрипповала и не сможет работать со мной. Новую звали Аней.

Летом она закончила среднюю школу и теперь сидела дома, не имея возможности найти себе постоянное место работы. В старших классах она занималась шефской работой с детьми, поэтому, не раздумывая, откликнулась на объявление в газете о наборе бюро снегурочек на время рождественских и новогодних праздников.

— Вам пора, Анечка, — обратился я к ней, постучав по циферблату пальцем.

— Боже, как не хочется снимать шубу! — воскликнула она, сбрасывая с плеч искристый мех. — Бр-р, холодина. За работу в таких условиях нужно платить вдвойне — за вредность. В своем белом наряде, невысокая и худенькая, с милыми завитыми локонами золотистых волос, она казалась совсем девочкой, и лишь приподнятые горки ее грудей говорили, что это не совсем так. Я посмотрел ей вслед и невольно залюбовался ее ладной, легкой фигуркой со стройными ножками балерины и небольшой рельефной попочкой, затянутой в безупречно белые колготки и прекрасно обозреваемые под современным нарядом сказочной героини.

Меня так и потянуло сорваться с места и погладить белоснежные половинки удаляющейся партнерши. До моего выхода оставалось еще довольно много времени, и я решил использовать его с толком. Она, как всегда, лежала на левой груди, небольшая плоская фляжка с отборным армянским коньяком.

Я отвинтил пробку и, блаженно зажмурив глаза, сделал несколько маленьких глотков пахучей жидкости. Вернув сосуд на место, я почувствовал, как по моему телу разливается возбуждающее тепло.

Теперь холод был не страшен мне. В работе Анечка-снегурка была сама непосредственность: она плясала, прыгала с детьми, водила хоровод и ее голубые глаза искрились неподдельным весельем и радостью. Я, как и подобает настоящему Деду Морозу, вел свою партию степенно и важно, порой чувствуя, как беспокойно ведет себя то что было спрятано у меня под полами ватного одеяния и более интимной части моего гардероба. Вначале я не мог понять, что заставляет мое либидо вести себя таким образом, а потом наконец до меня дошло: в Анечке возбуждало несоответствие ее поведения, пусть и наигранного, и исходящей от нее сексапильности. Подобное со мной за несколько лет моей работы Дедом Морозом случалось впервые. Короче, к концу первого представления я был настолько очарован и возбужден ею, что принял твердое решение добиться ее расположения, Потом мы снова сидели в нашей «уборной», и я видел, как постепенно она снова замерзает.

— А как насчет коньячку, Анечка? — спросил я, извлекая из-за пазухи заветную фляжку.

— Как-никак — праздник. К моему удивлению и вящему удовольствию, она сразу же согласилась и даже, как мне показалось, обрадовалась. Я налил ей в стакан, и она выпила граммов пятьдесят, даже не поморщившись. Закусили шоколадом. Захмелела она сразу, и тут же попросила закурить. Девочка-женщина с сигаретой между двумя тонкими бледными пальцами, изящным продолговатым бедром, закинутым на другое.

Слегка затуманенный алкоголем взгляд голубых глаз, таинственная улыбка на накрашенных красивых губах — большего вызова моей чувственной натуре желать было трудно. Я придвинулся к ней вместе со стулом и в тот момент, когда она выпустила струю табачного дыми, приник к ее красным лепесткам своими губами. У них был легкомысленно развратный вкус, смесь коньяка с табаком, но это не только не отталкивало, а еще больше стимулировало мое влечение к ней. Она ответила на мой поцелуй не страстно и не холодно, а слабым движением губ. Не сопротивляясь она позволила мне обнять ее худенькое тело с ощутимыми возвышенностями груди и протолкнуть между своих губ язык.