H. Т. Райт - Воскресение Сына Божьего

• Название: Воскресение Сына Божьего
• Автор: H. Т. Райт
• Издательство: Библейско–богословский институт св. апостола Андрея
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2011
• ISBN: 978–5–89647–245–2

Книга Н.Т. Райта, крупнейшего современного библеиста, позволяет разносторонне представить, как раннехристианская Церковь мыслила воскресение как таковое, и что значило для нее воскресение Христово. В Евангелиях, в посланиях апостола Павла и сочинениях раннехристианских апологетов автор ищет ответ на ключевой, с его точки зрения, вопрос: почему христиане усвоили принятую в иудаизме трактовку воскресения и что они в нее привнесли. Скрупулезное прочтение парадоксальных, будоражащих душу «пасхальных» глав Евангелия подводит исследователя еще к одному, не менее трудному вопросу: не потому ли первые христиане исповедали Христа Сыном Божьим, что увидели пустой гроб и узнали о Его телесном воскресении? О «вызове воскресения», перевернувшем в свое время все представления о мире и Боге, христианство продолжает свидетельствовать и по сей день.

Фундаментальное исследование выдающего современного библеиста Н.Т. Райта. Иисус Христос телесно воскрес из мертвых и поэтому для ранних христиан стал Сыном Божьим. Возможно ли это? Автор исследует древние верования, связанные с посмертной участью человека: от теней, населяющих гомеровский Аид, через платоновскую надежду на блаженное бессмертие, он приближается к I веку греко–римского мира, полностью отринувшего идею воскресения. Но была и другая традиция, имевшая основания в Библии, отразившаяся в текстах Кумранских рукописей и не исчезнувшая впоследствии, — вера в воскресение в иудаизме. В этой традиции зародилась вера в событие, ставшее центром христианства и перевернувшее все представления о мире и Боге.

Монументальное по своему масштабу, глубине и исполнению достижение… веха в научном исследовании темы воскресения.

Джеральд О'Коллинз, The Tablet

Самая грандиозная за последние десятилетия апология пасхального наследия… «Воскресение Сына Божьего» ясно и убедительно показывает историю, которая опровергает все основные — древние и новейшие — сомнения относительно Пасхи.

Ричард Н. Остлинг, Associated Press

Николас Томас Райт — крупнейший современный библеист, профессор Нового Завета и истории раннего христианства в Университете Сэнт Эндрюс в Шотландии, преподавал Новый Завет в Оскфорде и Кембридже, с 2003 по 2010 годы был епископом Даремским.

Другие книги Н.Т. Райта в издательстве ББИ:

Иисус и победа Бога Что на самом деле сказал апостол Павел

Серия популярных комментариев на Новый Завет: Матфей. Евангелие Марк. Евангелие Лука. Евангелие Иоанн. Евангелие Деяния апостолов Павел. Послание к Римлянам Павел. Послание к Коринфянам Павел. Послание к Галатам и Фессалоникийцам Павел. Послания из тюрьмы Павел. Пастырские послания Павел. Послание к Евреям

---

Последний абзац книги вновь и вновь повторяет предупреждение о близящемся суде и обетовании последнего спасения[1549]. Нынешняя жизнь имеет смысл в свете того, чему надлежит прийти. Хотя изложение по своей конструкции сильно отличается от всего, что мы находим в Новом Завете, нам понятно, что это попытка в иной ситуации (и под давлением еврейской оппозиции) представить начальное богословие нового творения и нового Завета, и поэтому неудивительно, что мы находим тут воскресение — и Иисуса, и христиан — как важную, хотя и не слишком разработанную тему.

(vii) Пастырь Ерма

Длинную трехчастную книгу Пастырь Ерма сегодня обыкновенно относят к середине II века, хотя Ириней, Климент Александрийский и Тертуллиан (раннего периода) рассматривали ее как часть Нового Завета. Этот долгий извилистый путь видений, размышлений, откровений и рассуждений включает отрывок, который говорит о новом творении во исполнение пророчеств[1550], однако в основном книга посвящена возможности покаяния в грехах после крещения, и здесь проводится растянутый и (на наш взгляд) запутанный анализ уровней и типов порочного и праведного поведения. Доктрины Нового Завета, как и мужей апостольских, тут не звучат; это касается как, например, христологии, так и жизни после смерти.

Единственные слова о воскресении во всем этом тексте мы находим в заключении пятой притчи раздела Подобий:

…Эту плоть твою храни нескверною и чистою, чтобы дух, живущий в ней, был доволен ею и спаслась твоя плоть. Смотри также, никогда не приходи в мысли, что эта плоть погибнет, и не злоупотребляй ею в какой–либо похоти. Ибо если осквернишь плоть свою, то осквернишь и Духа Святого; если же осквернишь плоть[1551], не будешь жить.

[Ерма далее спрашивает, как все же спастись осквернившему свою плоть по неведению об этом учении. Учитель продолжает:] Прежние дела неведения исцелить может один Бог, ибо Ему принадлежит всякая власть,.. если впредь не осквернишь плоти своей и духа. Ибо оба сопричастны друг другу, и одно без другого не оскверняется. Итак, то и другое сохраняй чистым, и будешь жить с Богом[1552].

В этом отрывке остается неясным, что в точности думает автор Пастыря о конечном состоянии безупречных христиан. Но поскольку он верит в единство плоти и духа и в невозможность осквернить одно независимо от другого, и это его ключевой аргумент, возможно, он желает утвердить конечное воскресение и плоти, и духа, и, быть может, это и означает «жить с Богом» — слова, которые мы встречали в других текстах и которые еще трижды звучат в Пастыре[1553].

Иногда говорят, что в Пастыре Ерма, так же как, по–видимому, в «Мученичестве Поликарпа», праведные умершие становятся ангелами[1554]. Но соответствующий отрывок в Видениях 2.2.7 просто говорит, «что ваше переселение (parodos) было со святыми ангелами»[1555]. В Подобиях 9.27.3 праведные будут «под покровительством Владыки»; они уже «прославлены с Богом», и «их место уже с ангелами, если пребудут до конца в служении Владыке». Ни в одном из этих отрывков автор не отождествляет умерших с ангелами; он просто говорит, как можно было бы сказать о Лазаре в Лк 16:22, что они в обществе ангелов. В другом случае он говорит, что умершие праведники «пребывают с Сыном Божьим, получив его Духа»[1556]. К сожалению, длинная притча об иве (Подобие 5), явно содержащая аллюзию на Иез 37, когда задается вопрос, как сухое (ветви в притче) может жить, не дает полного ответа, который бы показал, что, по мнению автора, было исполнением этого пророчества[1557]. В целом же у нас появляется сильное ощущение, что заданный нами вопрос вовсе не интересует автора Пастыря Ерма. И мы никак не можем силой добыть точный ответ, который охотно давали многие другие раннехристианские тексты.

(viii) Папий

В цитатах или в рассуждениях поздних авторов сохранились некоторые фрагменты учения и трудов Папия (60–130 гг. н. э.), который был епископом Иераполя примерно в то же время, когда Поликарп был епископом Смирны[1558]. Евсевий рассказывает, как Папий описывал «воскресение умершего» (nekrou anastasis) во дни своей жизни и как он верил в то, что наступит тысячелетний период после воскресения мертвых, когда царство Христа телесно (somatikos) водворится на этой земле. Несмотря на то, что такое представление явно основано на Откр 20, Евсевий видит во всем этом недостаток вкуса и богословия и спешит указать, что Папий, «человек крайне недалекого ума, как очевидно из всех его писаний», не понял апостолов, писавших «мистически и символически». Он отмечает, однако, что Ириней, которого Евсевий едва ли описал бы столь легкомысленно, следовал в этом Папию[1559]. Подобное же заключение сделал Иероним, который добавляет, что Ириней и Аполлинарий вместе с другими последователями Папия в его миллениаризме говорят: после воскресения Господь воцарится во плоти вместе со святыми[1560]. Великий Максим Исповедник (VII век) добавляет, что, согласно Папию, пища будет одной из радостей воскресения[1561].

Рассказ Иринея об усвоенных им верованиях предшественников включает пространное повествование о том, что «старцы, видевшие Иоанна, ученика Владыки», говорили о том, что придет время, когда виноград произрастет в изобилии, зерно пшеницы родит десять тысяч колосьев и так далее. Животные, которые питаются этой чудесной пищей, станут мирными и кроткими друг ко другу и совершенно подчинятся людям (интересная попытка объяснить отрывки, подобные Ис 11:6–9)[1562]. Ириней, без сомнения, предвидит недоумение своей аудитории и решительно добавляет, что, согласно Папию, такие вещи вполне вероятны для тех, кто верит. В действительности, говорит он, Папий сообщает, что Иуда не уверовал в грядущее время благословения и что Иисус просто ответил, что дожившие до тех времен — те увидят[1563]. Совершенно ясно, что Папий, наряду с Климентом и Игнатием, также верит в совершенно материальное конечное спасение как мира, так и всех праведников.

(ix) Послание к Диогнету

Послание к Диогнету, хотя его обычно и относят к сочинениям «мужей апостольских», на самом деле к ним не относится[1564]. Оно, вероятно, создано в конце II или даже в начале III века, и его следует относить к апологетам, таким как Юстин и Афинагор[1565].

И если говорить о будущей христианской надежде, оно не созвучно Клименту, Игнатию или Поликарпу. Во всяком случае, здесь как будто ничего об этом не говорится (как и о воскресении Иисуса), но что оно говорит о месте христианской Церкви в окружающем мире, заставляет думать, что автор придерживался типично эллинского воззрения на бессмертную душу, запертую в физическом теле. Как душа обитает в теле, но не принадлежит телу, так христиане обитают в мире, но не от мира (6.3). Плоть ненавидит душу и сражается с ней, как мир ненавидит христиан. Не потому, что душа или христиане делают что–то незаконное, но потому, что они отвергают удовольствия мира и плоти (6.5). Ближе всего мы подходим к позитивному взгляду на тело, что указывает на воскресение, в следующем отрывке:

Душа любит плоть свою и члены, несмотря на то, что они ненавидят ее, и христиане любят тех, которые их ненавидят. Душа заключена в теле, но сама содержит тело; так и христиане, заключенные в мире, как бы в темнице, сами сохраняют мир. Бессмертная душа обитает в смертном жилище; так и христиане обитают, как пришельцы, в тленном мире, ожидая нетления на небесах[1566].

Тут можно, не без натяжки, увидеть близость, например, ко 2 Кор 4 и 5; но, видимо, естественнее воспринимать текст как умеренное утверждение платоновского толка, где нет ожидания нетленного тела как дара небес, но бессмертная душа ожидает полного бессмертия, когда покинет тленный материальный мир, — и именно такому дару бессмертия радуются на небесах. Таким образом, Диогнет формулирует такое представление о личной эсхатологии, которое многие западные христиане до сих пор считают новозаветным[1567].

Мужи апостольские сохраняют сильную связь со своими предшественникам, авторами канонических книг Нового Завета. У них появились новые поля сражений, не в последнюю очередь — против докетизма, поэтому не которые из них, особенно Игнатий, подчеркивают телесный и «плотской» характер воскресения Иисуса, не проводя границы между телом воскресшим и нынешним, подверженным тлению. Они развивают новый язык и систему образов, чтобы обращаться к новым ситуациям. Как и авторам некоторых кратких канонических книг, им не всегда нужно рассказывать о воскресении или хотя бы его утверждать. Но многие их тексты показывают, что для подавляющего большинства первых христиан, о которых мы что–либо знаем, конечной христианской надеждой было «воскресение», которое понималось строго в телесном смысле; для них существовало и некое промежуточное состояние, само по себе славное и блаженное, и грядущее воскресение зависело от воскресения Иисуса и было подобно ему. Они не делали никаких попыток использовать «язык воскресения» метафорически — ни в тех направлениях (наряду с буквальным употреблением), которые наметил Новый Завет, ни в совсем иных направлениях, отраженных, например, в Послании к Регину. Слово «воскресение» применялось буквально, указывало на конкретное событие и было главным основанием богословия и надежды первых христиан.