Патриция Хайсмит - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Патриция Хайсмит
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0182-3

Брокер, хобби которого разведение . Мальчик увлеченныйчерепахой, которую его матьпринесла домой. Женщина посещающая психоаналитика для решения семейных проблем. Молодая гувернантка, которая хочет выразить свою любовь и благодарность ксемье, котораянанялаее., казалось бы, обыкновенных людей, о которых рассказывают совершеннонеобыкновенные истории.

психологического саспенса ПатрицияХайсмит талантливо раскрывает секреты, которые скрываются за фасадом здравомыслия и цивилизованности, в самых темных закоулкахчеловеческого разума.

Творчество американской писательницы Патриции Хайсмит, автора около 20 романов и 6-ти сборников рассказов, лауреата многих престижных премий, присуждаемых в жанре остросюжетной литературы, хорошо знакомо не только читателям, но и любителям кино. Среди наиболее известных экранизированных романов — «Незнакомцы в поезде», режиссер А. Хичкок.

---

Она беспокойно заходила по комнате.

Или если бы вдруг началось землетрясение… Она бросилась бы в дом, не обращая внимания на рушащиеся стены, и вытащила детей наружу. И, возможно, вернулась бы за каким-нибудь пустяком вроде оловянных солдатиков Ники или набора красок Элоизы и погибла бы под развалинами. Вот тогда Кристиансены действительно оценили бы ее преданность.

Или если бы начался пожар… У кого угодно может случиться пожар. Пожары — вещь совершенно обычная, и для них не нужно ждать гнева Божьего или иного вмешательства высших сил. Для того чтобы начался ужасный пожар, вполне достаточно бензина из гаража и спичек.

Она спустилась вниз и прошла через внутреннюю дверь, которая вела в гараж. Бочка была трех футов в высоту и полна до краев, так что, если бы Люсиль не вдохновляла мысль о необходимости и важности того, что она совершает, она ни за что не смогла бы перетащить ее через порог гаража, да и домика тоже. Она покатила бочку через двор — она видела раньше, что так перекатывают бочонки с пивом и мусорные баки. Бочка катилась по траве совершенно бесшумно, и только на мощенной камнем дорожке раздался глухой грохот, затерявшийся в ночи.

Все окна в доме были темны, но даже если бы они горели, Люсиль все равно не обратила бы на это внимания. Ее не остановило бы даже появление здесь, у фонтана, самого мистера Кристиансена, она скорее всего просто не заметила бы его. А если бы и заметила — разве она не собиралась совершить благородный поступок? Нет, она не видела ничего, кроме дома и лиц детей — там, в комнате наверху.

Она отвинтила крышку и полила бензином угол дома, потом, откатив бочку дальше, плеснула еще — и так, пока не добралась до самого дальнего угла. Затем она чиркнула спичкой и пошла обратно, дотрагиваясь до облитых бензином мест. Даже не оглянувшись назад, она отправилась к домику для прислуги, чтобы оттуда наблюдать за происходящим.

Языки пламени сначала были прозрачными и стремительными, затем они пожелтели и стали отливать красным. По мере того как Люсиль смотрела на пламя, все напряжение, скопившееся в ее теле и мозгу, постепенно стало спадать, словно вытекая наружу, и покинуло ее навсегда. Теперь ее тело и рассудок освободились для того добровольного напряжения, которое испытывает спортсмен перед выстрелом стартового пистолета. Она подождет, пока языки пламени поднимутся выше, до самых окон детской, чтобы опасность была максимальной, и только тогда бросится в дом. Улыбка, напоминающая улыбку святой, играла у нее на губах, и всякий, кто увидел бы ее стоящей на пороге дома, с лицом, озаренным мерцающим светом, без сомнения, признал бы ее очаровательной молодой женщиной.

Она подожгла бензин в пяти местах, и теперь пять языков пламени охватывали дом, словно пальцы теплой, мерцающей, нежной и заботливой руки. Люсиль улыбнулась, сдерживая себя. Затем раскалившаяся бочка с бензином с оглушительным пушечным грохотом неожиданно взорвалась, на мгновение осветив все вокруг.

И, словно это был сигнал, которого она только и дожидалась, Люсиль решительно бросилась вперед.

Перевод с английского М. Ермоловой, В. Тюхина

Еще один мост на пути (Another Bridge to Cross)

Машина, в которой ехал Меррик, была с откидным верхом, что улучшало обзор. Хотя до моста оставалась еще целая миля, Меррик заметил стоявшего на мосту человека. Машина летела на большой скорости, и расстояние между ними стремительно сокращалось. «Совсем как в фильмах Бергмана, — подумал Меррик. — В руке у человека пистолет. Когда машина приблизится к мосту, он в меня выстрелит и не промахнется. Меня ранит в грудь, а может, и в голову». Меррик не спускал глаз со скрюченной фигуры на мосту: мужчина стоял облокотившись о перила. С одной стороны, Меррика не покидало гнетущее ощущение надвигавшейся опасности, с другой — фигура на мосту была единственной на фоне окружающего пейзажа и, естественно, притягивала взгляд. Дорога бежала по южноитальянской Ривьере. Слева лежало ясно-голубое Средиземное море, справа — зеленые оливковые рощи, явно не избалованные влагой. Они беспорядочно тянулись по склонам холмов до скалистого подножия гор. Дорога проходила под мостом, поднимавшимся над ней на высоту трехэтажного дома.

Вот уже и мост. Мужчина продолжал стоять все в той же неподвижной позе; лишь легкий ветерок шевелил его черные волосы. Опасность миновала.

И тут сквозь рокот встречного грузовика Меррик услышал слабый глухой звук, точно позади машины упал мешок с песком. Меррик оглянулся и чуть приподнялся.

— Стой! — закричал он своему шоферу.

На дороге, в том месте, где она ныряла под мост, лежало что-то темное. Меррик оглянулся как раз в тот момент, когда грузовик наехал на темный предмет левой парой своих сдвоенных колес. Взвизгнули тормоза, и грузовик остановился; из него выскочил водитель. Меррик закрыл глаза.

— Что случилось? — спросил шофер Меррика, сорвал свои солнцезащитные очки и оглянулся.

— Человек погиб, — ответил Меррик.

Шофер подрулил к обочине дороги, поставил машину на ручной тормоз и вышел.

Некоторое время он и водитель грузовика переговаривались между собой, о чем именно — Меррику не было слышно: он не выходил из машины. Водитель грузовика оттащил тело с проезжей части на траву у обочины. Очевидно, он объяснял шоферу Меррика, что не мог остановиться, так как человек спрыгнул прямо под колеса.

— Dio mio,[1] — проговорил шофер Меррика, садясь обратно в машину. — Самоубийство. Еще молодой. — Шофер покачал головой.

Меррик ничего не ответил.

Они поехали дальше.

Минут через десять шофер попытался завести разговор.

— Жаль, что вам не нравится Амальфи.

— Да, наверное… — Меррик был не в настроении разговаривать. Его итальянский ограничивался запасом основных слов, которым он, впрочем, владел вполне сносно. В Амальфи Меррик провел с женой свой медовый месяц лет двадцать пять назад. Но какой смысл объяснять это итальянцу из Мессины, которому самому всего около тридцати.

Они остановились в деревушке, которую Меррик выбрал по карте еще в Палермо. Служащий туристического агентства, у которого Меррик осведомился о ней, сказал: «Там очень мило и очень тихо». Вот почему Меррик остановил свой выбор на этой деревушке. Он позвонил туда из Мессины и забронировал номер с ванной. Шофер отвез его в гостиницу. Меррик расплатился с ним, дал щедрые чаевые, и лицо шофера расплылось в довольной улыбке.

— Большое спасибо! Желаю вам приятно провести отпуск. — После чего он вернулся обратно в Мессину.

Гостиница «Парадизо» оказалась довольно симпатичной, но все равно не такой, как бы хотелось Меррику. Он понял это спустя две минуты после того, как осмотрел открытый внутренний дворик гостиницы с небольшими фруктовыми деревцами и колодцем шестнадцатого века. Красивая плитка на полу, вид из окна на море, точно с капитанского мостика, — и все же это было не то, чего он хотел. Меррик провел в гостинице ночь и на следующее утро заказал машину, чтобы продолжить путь. Ожидая машину, он просмотрел местную газету в поисках сообщения о человеке, который бросился с моста.

На второй странице оказалась короткая — всего один столбец — заметка. Погибшего звали Дино Бартуччи, тридцати двух лет, безработный каменщик; остались жена и пятеро детей (были приведены их имена и возраст; старшему нет и десяти). Его жена болела, и в течение последних нескольких месяцев Бартуччи был в безвыходном положении. Он дважды заявлял друзьям: «Если я умру, государство, по крайней мере, будет выплачивать моей жене и детям небольшую пенсию».

Меррик знал, сколь ничтожно мала такая пенсия. Это был акт человеческого отчаяния: бедность, больная жена, голодные дети, отсутствие работы. Меррик подумал о том, что, как только увидел человека на мосту, сразу же почувствовал дыхание смерти, однако ожидал, что она подстерегает именно его.

Меррик сел в машину с другим шофером. В час они уже были в Амальфи, где остановились перекусить. Шофер ушел с тысячью лир, которые Меррик дал ему на еду. Сам же Меррик пообедал на террасе гостиницы, откуда открывался вид на море. Он обедал здесь пару раз с Хеленой, но старался не думать об этом сейчас, пока неторопливо поглощал вкусную еду. Он нашел, что пребывание в Амальфи не вызывает в нем мучительных воспоминаний. Да и с чего им быть? Той гостиницы, в которой они останавливались, уже нет. Ее снесло в одну из зим оползнем, вызванным затяжными дождями. Гостиницу, конечно, отстроили заново и, как сказали Меррику, придали ей прежний вид. Но он не верил, что можно все восстановить. Наверняка что-то изменилось (планировка, например). Да и невозможно вернуть каждый камень, каждое дерево на свое место. Но даже если предположить, что гостиница осталась такой же, Меррик и тогда не пошел бы туда. Он понимал: память за четверть века исказила и приукрасила все, о чем он помнил, и встреча с реальностью только разочарует его, окажется ненужной и болезненной.