Марина Броницкая - Я не Поттер!

• Название: Я не Поттер!
• Автор: Марина Броницкая
• Жанр: Фэнтези

Пэйринг: Северус Снейп, Гарри Поттер, Драко Малфой, Беллатрикс Блэк, Джинни Уизли, Симус Финниган, Том Риддл

Рейтинг: PG-13

Жанр: POV/General/Adventure

Размер: Макси

Статус: Закончен

События: Гарри На темной стороне, Распределение в другие факультеты, Тайный план Дамблдора, Темный Гарри, Снейп — отец Гарри, Наследник Волдеморта

Саммари: Повесть о легендарном Гарри Потере так и не написана, ведь её некому прожить, а смерть Лили и Джеймса оказалась не столь однозначной и героичной. В мире волшебников пытается разобраться с чужими секретами и чужой моралью Гарри Снейп. У него есть семья, которая не нравится Дамблдору, у него есть цель, о которой знают лишь близкие, у него есть Волдеморт, который всегда подскажет нужные ответы…

Предупреждение: Темная сторона действительно Темная. Не в горошек, не в полосочку, а просто черная. Без претензий в личку.

От автора: Снейп — отец Гарри изначально. POV со второй главы, ТЕМНАЯ сторона, АУ, зеркало канона.

---

— Нет… — выдавил я.

— Асфикция, Гарри, удушение. Она берегла воспитанника, как могла. Уговаривая тебя на покупку, я по глупости заявил, что жизни не мыслю без хомячков. Ты хороший сын, старался меня порадовать, но долго радовать не смог. Не помнишь разве? Нет? Для тебя это было несущественно. И хотя твой отец не образчик лживой добродетели, но мне стало жаль хомяка, тебе — нет. Я за Драко столько лет боялся, когда тебя с ним оставлял, что теперь даже любить его не могу, как раньше, перегорел. Гарри, ты был в детстве не одинок, а изолирован, мне жаль. Двенадцать лет назад тебя должен был забрать себе Лорд, и с твоей душой всё было бы в порядке, ты бы вырос и победил его этой чертовой любовью, как ни странно это звучит. Но, судя по тому, что видела Белла, Дамблдор промахнулся мимо цели, не мог представить себе подобного абсурда. Мыслит узко, что поделать!

— Дневник…

— Дневник бы забрал его душу и Риддл стал чуть живее!

— Неужели тебя не беспокоило, что я мог бы стать чуть мертвее… — по коже мурашки поползли.

— Это единственная вещь в мире, способная забрать душу, не убив. Там, — он подошел еще ближе и больно ткнул меня указательным пальцем в грудь, — есть что‑то. Не может не быть! — отчаянно выкрикнул отец. — Только тебя попробуй обмани… Не помогло даже отсутствие магии, одолел. Как?

— Лорд подсказал.

— Да? — он кивнул, будто собственным мыслям нашел подтверждение. — Значит, ему это выгодно. Он тебе никогда не причинит зла, рядом с ним ты всегда будешь жив и здоров. Это такая ирония твоей жизни, нет для тебя никого надежнее, чем твой собственный убийца.

— И ты…

— Сделал выбор. Не в его, твою пользу! По большому счету — вы равнозначны. Если быть откровенным, а это сложно, у меня с Лордом два общих интереса — ты и победа.

— Врешь! — спокойно констатировал я, осознав, что хорошо лгать отец в состоянии не только чужим, но и мне.

Папа вскинул брови и немного приподнял голову, изучая меня с незнакомой мне настороженностью.

— Твоя проницательность сослужит тебе плохую службу… Да, наверное, вру. У меня сын без души и всё, пустота. А мне нужно, Гарри, нужно еще хоть что‑то! — он отошел к столу и отвернулся от меня. — Ничего не изменилось, ничего. Все по старому, как нес твой груз на себе, так и дальше нести буду. Ты же можешь идти, проклинать меня за очередную попытку тебя оживить! — отец провел рукой по столу. — Пыль, опять пыль…

— Хельга на тебя неделю сердится.

— Хельга, Хельга… — он скривился. — Она — артефакт Лейстрейнджей. Четырехсотлетний! Белла хитра, чертовка, не оставила тебя одного, надеялась вернуться… Ты с ней в резонансе, будешь в Азкабане, можешь убедиться. Вас синие нити связывают, в межпространстве. Так не бывает, если вы не одной крови, а значит… — произнести то, что хотел, он просто не смог. Его голос сорвался и затих. — Поэтому Хельга так сильно тебя любит. Обычно покупные они… другие.

Крестарж Волдеморта, ненастоящий Поттер, не совсем Эванс, почти Лейстрейндж, мальчик без души, фальшивый герой, неискренний друг… Не человек — огрызок. Любопытно, это так на свет появляются те, кого потом все ненавидят за ненависть к ним? Смею предположить, что так, ведь имейся у меня душа, она бы разлетелась на мелкие кусочки от этой самой ненависти и обиды. Но, к счастью, в ассортименте моих качеств такого наименования не значится, а мой ум мне уже минуту шепчет — это не катастрофа, это удача. Узнать, что родной отец готов исправлять свою якобы ошибку за твой счет до того, как он попробует провернуть такой фокус еще раз — это как вооружиться.

— Что, злишься на меня? — спросил он, словно утверждая.

— Не сильно… — ответил я чистую правду, ведь давно пришел в себя.

Где‑то во всё это закралась ошибка, такая же, как и её собратья в тетрадях на столе. Простая, но от неё всё не так, все неверно, даже я сам!

Пальцы его правой руки еле заметно подрагивали, он готовился, но опасности ждать не стоило — папа применит самое безопасное заклятие. Не догадывается, как я его не люблю, за что поклон Драко, практикующему его на мне не один год. Ну очень забавно — забыть, что сделал домашнее задание вот только что и переписывать его бесконечно, умнея прямо на глазах!

Однако секунда другая еще есть.

— А Добби… ты?

Отец ответил рассеяно, думал о другом.

— Невысокого же ты обо мне мнения… Обливейт коригулус!..

Холодный пустой голос как нельзя лучше подходит для стирания памяти, ведь многие знатоки говорят, что жертва заклинания все же может помнить последние услышанные слова. Только я всю жизнь помню лишь такой голос — именно пустой и именно холодный. Не знаю, как бабушка растила моего отца, но что‑то там явно не заладилось. Чувствовал я, еще в прошлом году, в больничном крыле — соперник он, абсолютно точно соперник. Хомячка вспомнил! По себе судит? Это весьма нечистоплотная гадость, благоухающая отнюдь не розами, застряла в прутьях клетки и удавилась совершенно случайно. Вроде бы так. Но если и не сама, следить лучше за ребенком надо было! Прожил двенадцать лет, словно курс темного бойца прочел, со всеми положенными атрибутами в виде письменных конспектов и Пожирателей, а теперь спохватился — душу мою ищет, потерял! За своей бы понаблюдал лучше, ради интереса. Когда ошибки сделаны, их исправляй, не исправляй, они уже заняли свое место в этом пространстве, существуют в нем и существовать будут.

Обливейт не подействовал, ведь против всякого действия имеется противодействие. Выбери, что ты можешь позволить забывать себе каждый день, прочел я в книге из стопки для летнего чтения, и зачитай это заклинание: брдлыб, удылыб, и прочая абракадабра, которую я год расшифровывал на досуге. Любопытство взяло — выйдет или последние мозги вышибет. Не вышибло, или пока я этого не заметил. С тех пор меня можно четвертовать, но я не вспомню, что ел на завтрак. То есть, когда я ем, я не глух, слеп, и нем, а вполне адекватен и в еде разборчив, но вот спустя минуту после того, как встаю со скамьи, спрашивать меня о вкусовых качествах пищи бесполезно. Я быстрее отвечу, что любил есть на завтрак будущий Темный Лорд, а отчего его просто тошнило. Если кто спросит, конечно.

Папа не изменился, и не произошло ничего непоправимого, жив ведь, но самое главное — я до смерти буду помнить…

— Не забудь, после ужина у директора, — буднично сообщил декан Снейп и плюхнул стопку контрольных работ в центр стола, полный показной решимости сесть за работу. — Ну, чего стоишь? Иди уже, иди…

Перебирая ногами все еще немного неуверенно, я сам того не заметил, как добрел до седьмого этажа. Дверь уже ждала, моя магия росла постоянно и вполне могла обойтись безо всяких там команд. Сырой воздух подземелья преследовал меня всю дорогу сюда, словно кошмар наяву, и первым делом, войдя в помещение, я стянул с себя мантию, оставшись в черной водолазке и брюках. Повалившись на диван, накрыл лицо подушкой и раскинул руки, умирая от усталости.

Спустя минуту, успокоенный шумом прибоя, безразличного ко всем проблемам на планете, я решил заявить о себе:

— Почему молчите? Вы же здесь.

— Вспоминаю молодость… — послышался голос, принадлежность которого прыщавому подростку не вызывала сомнений, на слух не вызывала, разумеется. — Славное было время.

Представляя, чем же это оно было у него славным, я чуть мозги не сломал, вместе с фантазией. Потому скинул с себя подушку и, стараясь сохранить спокойствие, поинтересовался:

— Чем же оно вам так нравилось?

Парочка тяжелых вздохов, ранее мне неслышимых, тяжелое дыхание, так же ранее мне неизвестное, видно Седрик уже вступил на свой последний путь, и неохотный ответ:

— Все предательства казались концом света. Понимание того, что конец света — это конец твоей жизни и больше ничего, еще придет, Гарри. А сейчас обижайся на отца, обижайся… Такие обиды сделали меня тем, кем я есть! — гордо заявил дух зеркала, и я немножко засомневался в пользе предательств, как таковых.

— Может, я еще смогу… лучше чувствовать… во мне же… эээ… есть душа… — без воодушевления промямлил я. — Папа хотел, как лучше…

Риддл смотрел на меня, как на несмышленого ребенка, которого ему не хотелось расстраивать сообщением о том, что торт то уже кто‑то съел… Только глаза отводил, обманчиво чистые, как небо сегодняшним осенним утром, после которого начался жуткий ливень. Будто бы мимо глядел, но не в пустоту, а в бездонные глубины самого себя.

— Моя душа не поможет, мальчик, я уже это проходил. До того, как ко мне пришел Дамблдор с рассказами о чудесах, задолго до того… Конечно, я хотел любить, конечно! — выкрикнуло самое темное зло на планете, и я не просто встал с дивана, я с него подпрыгнул. — Думаешь, позволят?! А ты попробуй, обмани судьбу, вперед! — кричал молодой человек, запертый в пустоте зазеркалья, не имеющий возможности дышать, двигаться, жить, зажатый в тисках воспоминания о самом себе. Его красивое, словно списанное с картин средневековья «правильное» лицо исказила непонятная мне гримаса. Ни боли, ни злости… обиды! Да уж, нашел кому жаловаться, нечего сказать…