Марина Броницкая - Я не Поттер!

• Название: Я не Поттер!
• Автор: Марина Броницкая
• Жанр: Фэнтези

Пэйринг: Северус Снейп, Гарри Поттер, Драко Малфой, Беллатрикс Блэк, Джинни Уизли, Симус Финниган, Том Риддл

Рейтинг: PG-13

Жанр: POV/General/Adventure

Размер: Макси

Статус: Закончен

События: Гарри На темной стороне, Распределение в другие факультеты, Тайный план Дамблдора, Темный Гарри, Снейп — отец Гарри, Наследник Волдеморта

Саммари: Повесть о легендарном Гарри Потере так и не написана, ведь её некому прожить, а смерть Лили и Джеймса оказалась не столь однозначной и героичной. В мире волшебников пытается разобраться с чужими секретами и чужой моралью Гарри Снейп. У него есть семья, которая не нравится Дамблдору, у него есть цель, о которой знают лишь близкие, у него есть Волдеморт, который всегда подскажет нужные ответы…

Предупреждение: Темная сторона действительно Темная. Не в горошек, не в полосочку, а просто черная. Без претензий в личку.

От автора: Снейп — отец Гарри изначально. POV со второй главы, ТЕМНАЯ сторона, АУ, зеркало канона.

---

Как обычно, мой ответ его не сильно интересовал, масштаб знаний у нас несколько разный, но я по привычке послушно отрапортовал:

— Профессор Бинс говорил, что его ужалила прирученная им змея, а знак факультета — дань его смерти.

— Почти… Хотя нет — совсем не так. Те непростительные, что мы учим… ты учишь?!

— Учу я! Учу! — меня всего перекосило об одном воспоминании о заданиях Риддла и Гермионе, в свою очередь начавшей подозрительно коситься на мои пустые тетради, в которых вроде бы ничего и не написано, а с каждым днем они всё толще и толще. — По Непростительным немного осталось…

— Так вот, — Риддл успокоился и продолжил, — большая половина из них создана великим Салазаром. Любой, кто привнесет в этот мир новое заклинание, ставит на нем свою магическую подпись, как художник на картине, и оно никогда — слышишь меня? — никогда не причинит ему вреда, не подействует. И знаешь, кто автор нашей милой Авады?

— Салазар…

— Именно! А знаешь, как Салазар умер, и почему главная гордость Грифиндора — пресловутая храбрость?

— Нет…

Волдеморт наклонился ко мне и зашептал в ухо, явно получая удовольствие от того, что говорит.

— Нож в сердце, Гарри. Говорят, он вошел в его плоть по самую рукоять… А чей был нож? А Годрика! Слава его храбрости, прокравшейся сквозь века, великая слава…

* * *

Засунув руки в карманы, я брел по коридорам Хогвартса, замученный мыслями и размышлениями. Голова гудела, руки дрожали, меня бил озноб. Виной всему не простуда, которой уважающие себя маги просто не болеют, а именно этот гул в голове. Видно, Лорд прав и я действительно много думаю. Много думаю о том, как бы мне что‑то почувствовать, но такая замена эмоциям — поддельная, а не настоящая, жизнь. Иногда уставший организм просто хочет привалиться к стеночке и стать невидимым, или пробить кулаком стену… или вырвать директору бороду… или закричать от ярости и обиды или… убить кого‑то. С каждым днем я становлюсь все раздражительнее, дерзко отвечаю отцу и Лорду, и сжимаю кулаки, чтобы не надерзить еще сильнее. Как бы я не старался, но заглядывая утром в зеркало, всё еще вижу там недоброго человека, которому никто не хочет помочь стать другим, ведь сам он просто не может! Вчера Эрни МакМиллан на уроке Травологии передал мне корзинку с прыгающими поганками, но поставил её на стол со стуком и пренебрежительно толкнул в мою сторону. Еще недавно он и знать не знал, что такое парселтанг, а теперь корчит из себя возможную жертву и воротит свой толстый нос от моей змеиной персоны.

После занятия ко мне подбежала обеспокоенная профессор Стебль и схватила за руки, открыв мои ладони и поднеся их поближе к своему лицу.

— Гарри? Ты поранился?! Почему сразу не сказал, думаешь, я не могу тебе пом… — она внезапно замолчала и поправила очки. — Это не колючки, это…

Я выдернул руки, посмотрел ей в глаза и подтвердил:

— Да, профессор, это не колючки.

Она растерянно смотрела мне в след и не слышала ничего вокруг. Её полная фигурка у входа в теплицу казалась такой беспомощной. Женщина боролась с собой — попробовать помочь ученику или немедля бежать к подружке, коей числится Минерва? Судя по тому, как быстро она засеменила в сторону замка, перебирая тучными короткими ножками, выбор пал в пользу последнего.

Мои ногти так глубоко вонзились в мою кожу, что просто порвали ее, и красные капли крови падали на пол весь урок. Однако я не спешил лечить раны, а слушал себя, на минуту мне показалось, что с этими каплями из меня уходит ярость. Встретившись глазами с Эрни еще раз, я понял — действительно, показалось…

— Эй! — за моей спиной раздался прямо рык возмущения. — Куда прешь, швабр… А, это ты, Гарри! Привет!

— Привет, Дин. Мы сегодня уже четыре раза виделись.

— Ну да, ну да… Ты это… ходи осторожнее! — мальчишка улыбался так, словно ему кто рот растягивал. — А то споткнешься еще…

Завидев перед лестницей второго этажа Ремуса, я попятился, не имея ни малейшего желания беседовать с кем бы то ни было. Дин не увидел меня, я, понятное дело, не увидел его, так как шел задом, вот и произошло небольшое столкновение. Надо же, оказывается, когда тебя все боятся, это не так уж и плохо… вон как мальчишка скалится, готов меня расцеловать, не испытывая ни малейшего стеснения!

— Ну… ты шел куда‑то?

— Да, Гарри, шел. Нехорошо я как‑то шел, невнимательно…

— Да не страшно, продолжай идти.

— Можно?

— Можно, Дин, можно.

— Пока!

— Иди уже… — протянул я с недовольным видом и мальчишка убежал, однако совсем не в том направлении, в каком двигался ранее.

— Гарри!

Настала моя очередь рычать — отдохнуть перед измывательствами Трелони мне явно не удастся!

— Чего тебе, Рон?!

Рыжий добежал до меня, остановился, отдышался и выпалил на одном дыхании:

— Мама и папа приглашают тебя к нам в гости, чтобы обсудить вопросы перевода идиот… Джинни на факультет Салазара Слизерина и обещают, что никакие другие вопросы, включая вопросы о твоей несчаст… твоей матери и изувер… отца, подыматься не будут! Они хотят поговорить! — закончил он торжественно и выдохнол.

— Нет.

Рон совсем не удивился, а засуетился, вытащил из кармана листок бумаги и деловито затараторил:

— Вот здесь изложено все письменно. А тут внизу, где галочка, поставь подпись… Ну, подтверди, что ознакомлен! — пояснил он.

— Я знаю, для чего нужна подпись.

— Ага… Это я тебе четыре приглашения не передал, а их письма ты не читаешь… это вот пятое… теперь они во мне немного сомневаются… и просят… ну ты ведь понял…

— Ручку.

— Н–о-о–т-т!.. Подожди!

— Тебя режут, что ли? Так и заикой стать недолго!

— У тебя ручка с собой есть?

— Есть.

— Дай.

Осчастливив Уизли подписью, я собрался было прикинуться глухим, слепым, и все же добрести до кровати, растянуться на ней, обдумать хотя бы часть мучивших меня вопросов и несколько тяжких грехов, но… нет времени обдумывать старое. Пора подбросить времени новую пищу для размышлений, пора.

— Не будь я собою, ты был бы уже давно мертв.

— Подслушивать некрасиво.

Риддл сложил руки на груди, провожая задумчивым взглядом радостно перепрыгивающего ступеньки Рона, мчавшегося вниз, к друзьям, любимой сестре и покою.

— Мысли подсматриваются, а не подслушиваются… — уточнил он и принялся поправлять манжеты, из‑под которых неаккуратно выглядывали рукава белой и явно дешевой рубахи. Не имея родных, по крайней мере, нормальных, студент Риддл не имел и денег. — Ты уверен в своем намерении меня убить?

— Уверен.

— Ну что ж, приступай…

* * *

— Я должен спросить тебя, Гарри, — мягко произнес Альбус, — не хочешь ли ты мне что‑нибудь сказать. Вообще что‑нибудь.

— У вас птица горит.

— С ней это бывает, малыш.

Если отец — мальчик, то сын, по логике вещей — малыш. Да, все логично, но очень, очень противно.

— Он не малыш, Альбус, он вообще не ребенок…

— Ремус, прекрати немедленно! — директор вскочил из‑за стола, и его обычно добродушное лицо исказила гримаса ярости. — Ты не понимаешь, к чему могут привести твои слова!

— Я требую расследования, Альбус, и мне плевать к чему приведут мои слова! — закричал он, стоя за креслом, в котором сидел издевательски спокойный я. — Посмотрите на него, ни капли раскаяния!

Оборотень забыл, что конкретно мы здесь собрались обсудить, и по привычке осыпал мою голову щедрым дождем обвинений.

— А в чем мне раскаиваться, могу я спросить? В обстоятельствах моего рождения, или как? Так я не буду, маме я очень даже благодарен… — оборотень побледнел и отошел к стойке с фениксом. — Возможно, вы полагаете, что умение понимать змеиный язык было украдено у кого‑то более достойного и обвиняете меня в воровстве?

— Плакса Миртл где, Гарри? — буркнул Люпин, заметно притихший после упоминания Лили Поттер и все еще стоящий к нам с директором спиной. — Думаешь, мне нравится здесь орать, как последняя истеричка? У меня нет другого выхода.

— Ну, вы можете не орать.

— Умник!

— Да, я такой.

— Наглец!

— Это полезно.

— Требую проверки Зельем Правды! В зале Визенгамота!

— Да пожалуйста!

Мне давно не страшно это зелье, потому как на любую магию найдется её антипод.

Дамблдор приоткрыл рот от возмущения и удивления и, позабыв о том, что он всё‑таки лапочка Дамблдор, взревел настоящим басом:

— Покиньте мой кабинет, быстро! Вы ведете себя, как дети!

— Хорошо! — рявкнули мы в ответ почти одновременно и, потолкавшись на лестнице, все же очутились в коридоре.

— Вот видите, — заявил я победно, — меня назвали ребенком!

Люпин ссутулился и смотрел на меня глазами побитой собаки.

— Только не говори мне, Гарри, что ты веришь всему, что говорит директор. Я уважаю твою благодарность матери за… жизнь, — он смутился, но продолжил, — но я её не разделяю.

— Да ну вас, поважнее дела есть, чем торчать тут с оборотнями…

Вдогонку Люпин крикнул мне, словно выплюнул: