Александр Ачлей - Палач. Наказание как искупление

• Название: Палач. Наказание как искупление
• Автор: Александр Ачлей
• Издательство: Волант
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-904799-15-1

Уральская Республика продолжает сшивать «тело» России, возрождая былое величие империи. Происходит это в условиях глобального противостояния ведущих разведслужб основных мировых проектов. Священный Альянс, МИ-6 и КГБ; масоны, иезуиты и патриоты — объединяясь в союзы, они строят планы, проводят дерзкие операции, плетут немыслимые интриги. На этом фоне разворачивается личная трагедия реформатора, который через любовь, веру и надежду обретает спасение. Но, увы, слишком поздно…

Книга будет интересна тем, кому не безразлична судьба России.

---

После встречи она поехала к себе в офис, доложила шефу о том, что все идет по плану, что объект от контактов не уклоняется, что дает хорошие шансы на продолжение работы. Начальник ее идею с рестораном поддержал и распорядился внести связанные с этим походом расходы в соответствующую графу внутренней бухгалтерии.

Вечером она с нетерпением ждала звонка и даже вздрогнула, когда он действительно раздался. Дин сообщил, что они вернулись и готовы встретиться.

— Как вы, мисс Элизабет? — спросил он, услышав в трубке ее радостный голос.

— О! Никакой мисс! Называйте меня просто Бэт.

— Договорились, — спокойно, будто этого и ожидал, отреагировал Дин. — Что предпочитаете, Бэт? Я-то ем все. И пью тоже. А вот Яночка больше всего на свете любит спагетти, которые может поглощать в неимоверном количестве. Поэтому, если вы не возражаете, предлагаю небольшой итальянский ресторан недалеко от гостиницы, который мне кажется вполне приличным. Идет?

— Идет, — сразу же согласилась Бэтти. — Говорите мне адрес ресторана, и я в течение часа подъеду.

Дин присмотрел этот ресторанчик в первый же день. Его владельцем оказался выходец из Ареццо Андреа Скварчалупи, который был рад поболтать с заезжим синьором на родном языке и в знак особого расположения старался как можно вкуснее накормить его и его маленькую дочь.

Бэтти в ожидании ужина весь день ломала голову над вопросом, что ей надеть. Все ее наряды казались ей скучными и неинтересными. В конечном счете она остановила свой выбор на традиционном английском трикотажном платье классического покроя, которое как нельзя лучше подчеркивало стройность ее фигуры. Поэтому, когда она вошла в тихий и уютный зал, оформленный под старую итальянскую тратторию, с замечательным запахом домашней кухни, доносившимся со стороны горящего в конце полутемного зала очага, и рядом винных бутылок, покрытых соломой и паутиной, в углу, и сняла плащ, оказалось, что одета она как раз по случаю, абсолютно верно и гармонично. На улице стояла сырая промозглая погода, характерная для Лондона в весенние дни; столик, за которым они расположились, находился вблизи огня. Она села на заботливо отодвинутый Дином стул напротив его дочери и как-то сразу расслабилась. Дин расположился сбоку от нее, обдав Бэт приятным терпким запахом выдержанного коньяка и кубинских сигар. Пока они занимались ничего не значащим трепом, Антонио уставил стол традиционными тосканскими закусками, откупорил бутылку настоящего кьянти и наконец под восхищенный взгляд девочки поставил перед ней большую глубокую фарфоровую тарелку, наполненную до отказа макаронами с красным, очень вкусно пахнущим и весьма аппетитно выглядящим соусом.

— Дашь попробовать? — неожиданно для самой себя спросила Бэт. Девчушка посмотрела на папу, тот ей, видимо, перевел «просьбу нескромной тетки», как обозвала Бэт саму себя, после чего девочка доверчиво улыбнулась и пододвинула к ней тарелку. Бэт нацепила на вилку спагетти («Боже! Что я делаю! Видели бы меня мои инструкторы по этикету!»), положила накрученный из них бомбон в рот, расплылась блаженной улыбкой и сказала: «Я такие же хочу!»

Они довольно быстро наелись, после чего ребенка забрал к себе хозяин траттории, а Бэтти осталась с этим нравившимся ей все больше и больше мужчиной наедине. Ей было легко и хорошо с ним. Они пили вино и говорили о всякой всячине, не имеющей никакого отношения к их основной работе. Бэт не могла отогнать от себя мысль о том, что сидящий напротив нее человек, возможно, и есть тот самый загадочный ее спаситель. Но как это узнать? И Дин, сам того не желая, помог ей. Рассказывая о своей жизни на Кубе, доме-музее Хемингуэя и замечательных кубинских коктейлях, вдруг сказал:

— Кстати, Яночка почти кубинка. Она родилась в Гаване.

— Ну, меня этим не удивишь, — совершенно естественно промолвила Бэт. — Я тоже родилась вдали от родины, в Харгейсе…

— В Харгейсе? — с удивлением спросил Дин. — В Сомали?

— А вам знакомо это название? — Элизабет опять начала волноваться. А вдруг ее предположение правда?

— Да, конечно. Я бывал там. Давно. Еще в молодости. Там было классно! До войны, конечно, — Дин проговаривал это, будто что-то вспоминая. — Я там прожил почти полгода. Время было, скажем, не очень спокойное. После долгих лет относительной стабильности там началась гражданская война. Старожилы рассказывали, что у них почти 20 лет до этого все было о'кей. У них там был неплохой руководитель, Мухаммед Сиад Барре, по-моему. Склонный, как и все африканские лидеры, к диктатуре, но вполне адекватный. Во всяком случае, при нем в Сомали было нормально. Могадишо, столица их, был красивым городом, с замечательным базаром, какими-то историческими постройками в центре, с экзотическими торговыми лавками, с кварталом ювелиров и с неплохими ресторанами и гостиницами. Там туристы и местные жители гуляли совершенно безбоязненно. Правда, было много нищих, которые спали на улице, завернувшись в разодранные сари. Но никто не бегал с пистолетами и ножами. Не говоря уже о бомбах, взрывах и прочем бардаке.

— Говорят, что этот самый Барре был коммунистом? — не без подтекста заметила Бэт.

— Ну, это вы явно преувеличиваете. Никаким коммунистом он не был. Да, после того как Советский Союз помог ему в борьбе с внутренней оппозицией, он стал создавать у себя какую-то партию и даже что-то говорил о социализме. Но марксистом он не был. Обычный вождь африканского племени с обычными амбициями и стремлением быть самым главным. Вот и все! Сначала Союз его поддерживал. Но потом началась война между Сомали и Эфиопией, и Советы почему-то решили встать на сторону эфиопов. Войну Барре проиграл. Популярность его среди туземцев резко упала. Он пытался было повысить собственный рейтинг, если в данном случае такое слово уместно, путем репрессий и подавления других племен. Но народ там крутой. Знаю не понаслышке. В результате все рухнуло. Каждый папуас захотел сам быть хозяином в своих джунглях. Страну разорвало на части. Нескончаемая война, кровь, беспредел. В свое время я прожил там достаточно долго в городе Гароэ. Задница, простите, была полная. Ни света, ни воды, ни нормальной дороги. Теперь это столица независимого государства Пунтленд, которое и знаменито только тем, что там находятся главные базы сомалийских пиратов, — Дин достал сигарету, отломил от нее фильтр, прикурил от стоящей на столе свечи и задумчиво затянулся. — В общем, там теперь полный бардак. Что, вероятно, закономерно. Сомалийцы живут по законам клановой и племенной этики. Там порядок-то только тогда и был, когда власть демонстрировала силу и нещадно давила всех недовольных. Пока ходили их офицеры со стеками и били всех, кто им не уступал дорогу, был порядок. А как только выпустили джина вседозволенности наружу, так и началось такое, что, мама, не горюй!

— А что такое «мама, не горюй»? — примирительно спросила Бэт, поеживаясь от внутреннего озноба. Слова Дина заставили вспомнить о трагедии ее семьи, что вызвало ответную реакцию организма. Ей стало зябко и как-то не по себе. Дин это сразу заметил. Он подозвал к себе дочь, что-то шепнул ей на ушко, та заулыбалась, полезла в свой небольшой ранец, с которым, казалось, никогда не расставалась, достала оттуда что-то красивое в яркой упаковке и протянула Бэт.

— Это мне? — смущенно произнесла та, после чего взяла презент и развернула подарочную упаковку. Внутри оказался расписанный красивыми цветами большой шерстяной платок, который ей безоговорочно понравился.

— Это наш знаменитый павловопосадский платок. Не старайтесь! С первого раза не выговорите, — остановил Дин жестом попытку Элизабет повторить это странно звучащее для нее название. — То есть платки из города Павловский Посад. Так называется место, где их делают, — говоря это, Дин молча взял платок из рук Бэтти и бережно положил его ей на плечи.

Она сразу же в него закуталась: «Теперь мне по-настоящему тепло и по-домашнему уютно, — сказала она Дину, сопровождая свои слова благодарным взглядом. — Расскажите мне еще что-нибудь про Сомали. Меня увезли оттуда маленьким ребенком, и я мало что помню».

Дин понимающе улыбнулся и продолжил:

— Это на самом деле красивая страна. Там красивый океан, красивые джунгли на юге и красивые пустыни на севере. Сомалийцы красивые! У них тонкие черты лица, горделивая осанка. Особенно замечательны женщины. О, если бы вы видели, как они грациозны! Тогда я этого еще не понимал, но со временем все же пришел к выводу, что сомалийцы, скорее всего, потомки египтян, той знаменитой египетской расы, которая подарила человечеству Нефертити и Клеопатру, этих двух самых красивых женщин на свете! Сомалийки божественны: высокий лоб, большие миндалевидные глаза, аккуратной формы нос, полные сочные губы, лебединая шея, горделивая осанка, словно из-под резца великого скульптора тонкая талия, широкие бедра! А как они ходят! Как ходят!!! Это надо видеть! Традиционный костюм предполагает, что одна грудь всегда обнажена. И, поверьте, там часто есть на что посмотреть и чем восхищаться, — Дин явно увлекся. Бэтти бросила на него немного укоризненный, полный понимания и сочувствия его мужским слабостям взгляд. Он это заметил и как-то сразу смутился. И тут Бэт не сдержалась, хотя и обещала себе никаких экспериментов не проводить, и задала Дину главный для себя вопрос: