Сергей Трубецкой - Учение о Логосе в его истории

• Название: Учение о Логосе в его истории
• Автор: Сергей Трубецкой
• Жанр: Философия

В эту книги вошли: фундаментальная работа Сергея Трубецкого "Учение о Логосе в его истории", его работы "О природе человеческого сознания",  "Основания идеализма" и статья Пиамы Гайденко ""Конкретный идеализм" С. Н. Трубецкого".

"Учение о Логосе в его истории" публ. по: Трубецкой С.Н. Учение о логосе в его истории. – М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков «Фолио», 2000. В квадратных скобках - примечания автора, в фигурных - издателей.

Другие работы публ. по:

философское наследие Том 120 Сергей Николаевич ТРУБЕЦКОЙ СОЧИНЕНИЯ РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК институт философии издательство "мысль" москва - 1994

---

Во всяком случае попытка объяснить внешнюю реаль-

==652

ность в качестве простого факта сознания равносильна отрицанию этой реальности. Реальность мира или внешних мне существ дана в моем чувстве и мысли, но не сводится к этому чувству и мысли: она столь же несомненна для меня, как и моя собственная реальность. И если мое чувство предполагает реальность моего существа, которое в нем ощущается, то моя объективная мысль предполагает реальность и других существ или вещей, к которым она относится, которые она сознает. В этом смысле можно сказать, что реальность в самом сознании моем обосновывает и обусловливает мое чувство и мою мысль.

Если моя вера во внешнюю моему ограниченному субъекту реальность меня обманывает, то придется всетаки допустить, что только эта вера обусловливает мою мысль во всех ее категориях; она обусловливает весь мой опыт, т. е. внутренний мир и внешний мир, как он сознается мною. Вера имманентна всему моему сознанию, поскольку оно относится к сущему.

И если я не могу отрешиться от этой веры, — от того, что обосновывает все являющееся, все, что я мыслю, чувствую, делаю, — то придется допустить, что само сущее метафизически обосновывает эту мою веру, а с нею вместе мою мысль и чувство, мое познание, точно так же как и весь являющийся мир.

Каковы физические условия такого восприятия реальности, — это нам совершенно неизвестно, точно так же как самая психическая деятельность нашей нервно–мозговой системы представляется нам еще тайной, которая вряд ли когда будет вполне обнаружена. Логически несомненно одно, — что реальность нельзя объяснить без реальности. Вне меня есть реальные существа, которые только отчасти являются мне и познаются мною. И если ни в моем субъективном чувстве, ни в моих представлениях и понятиях не может заключаться достаточного основания для какоголибо онтологического доказательства независимой от них реальности — то признание такой реальности представляется трансцендентным, поскольку оно выходит за пределы нашей мысли и чувства, взятых в их отвлеченности. Но так как действительная мысль и чувство никогда не могут быть вполне абстрактны (всякая абстракция условна), они всегда предполагают некоторую реальность, к которой они относятся. Как мы видели, отвлеченная мысль противоречит себе без предположения такой реальности. Но если признание такой реальности логически необходимо, то отсюда еще не следует, чтобы эта познаваемая нами реаль-

==653

ность создавалась или полагалась нашим сознанием, нашею мыслью: она предполагается прежде всего как нечто от нее независимое, досознательное, данное ей извне, сущее вне ее или до нее. Такое предположение, рассматриваемое с точки зрения психологии или теории познания, есть акт веры — не одной мысли или чувства. И в этом смысле можно сказать, что все наше знание и опыт, поскольку они относятся к реальному сущему, предполагают веру и обусловливаются ею a priori, хотя эта вера и не сознается иначе как в форме мысли и чувства.

Человеческая душа не есть существо исключительно мыслящее или чувствующее; она есть также существо водящее, утверждающая себя энергия: быть может, вера при чисто психологическом анализе ее окажется познавательною функцией воли. Но, не вдаваясь в психологию, мы должны признать, что в живой познавательной деятельности человека вера, чувство и мысль — нераздельны, хотя и могут быть различаемы путем анализа. Чувство, поскольку оно служит познанию, относится мыслью к тому или другому внешнему или внутреннему предмету; мысль, отвлекаясь от чувственных данных, в самой основе своей предполагает сущее, к которому она относится. Но если это реальное сущее не тожественно ни с нашим чувством, ни с мыслью, ни с представлением или понятием, в которых оно познается, то самое убеждение в такой реальности предполагает непосредственный акт познающего духа, не сводимый ни к чувству, ни к мысли (хотя и не отделимый от них) — непосредственную веру, которая всегда так или иначе объективируется, определяется в сознании посредством мысли и чувства, утверждая реальность того или другого предмета. Этой вере как бы имманентна реальность, являющаяся внешней с точки зрения отвлеченного сенсуализма или отвлеченного рационализма. И сознание этой реальности, этого внутреннего существования предмета для себя самого дается нашею верой в объективном восприятии предмета.

В самом деле, рассматривая наши познавательные процессы, мы убеждаемся в том, что вера действительно служит фактором всего нашего познания, будучи имманентна и мышлению и чувству. Как мы видели в предшествовавшей части нашего исследования, самое мышление в своих логических категориях предполагает данное ему сущее; в свою очередь, чувственный опыт, восприятие

==654

внешнего мира предполагает логические категории. И если таким образом в самом процессе чувственного восприятия участвует интеллектуальный, логический элемент, мы должны признать еще и этот третий элемент, не сводимый ни к чувству, ни к мысли, — реальность, предполагаемую ими, предполагаемую верой, данную вере и познаваемую чувством и мыслью. Мало того, самые формы наших чувственных восприятий — время и пространство — предполагают наполняющую их реальность вне сферы нашего личного опыта — реальное бесконечное сосуществование вне нас и реальную бесконечную последовательность вне настоящего ощущаемого нами состояния. Каковы бы ни были наши философские убеждения относительно времени и пространства, мы в действительности убеждены в реальном сосуществовании и последовательности в пространстве и времени, — верим в реальность событий и существований вне нашего настоящего места и времени.

Эту реальность предполагают все наши познавательные процессы. Новейшие психологи, исходя из наблюдаемой ими быстроты в смене состояний сознания, любят указывать на мимолетность объектов опыта во времени, которая уже одна отличает их от пребывающей реальности. Но отдельные, быстро сменяющие друг друга восприятия фиксируются мыслью в образуемом ею понятии или идее данного предмета, который предполагается пробивающим: образуется как бы устойчивая объективная схема, в которую укладываются соответственные представления при их повторении. «Объект» в этом смысле перестает быть мимолетным и как бы изъемлется нашею мыслью из течения времени посредством отвлечения — частью искусственного, частью даже совершенно безотчетного. Такой мыслимый объект есть, однако, не более как идея или умственная схема, которая сама по себе, очевидно, не имеет никакой реальности. Но этот объект, эта идея или схема в свою очередь относится нами к реальности, уже не мыслимой только через ее посредство, но предполагаемой нашею мыслью, сознаваемой нашею верой, которая нераздельно связана со всяким движением нашей мысли.

Познание природы есть познание причинной связи явлений, и в этом познании участвуют все три способности нашего духа: посредством чувств я воспринимаю последовательные явления, посредством мысли я познаю их в объективно–логической связи, посредством веры понимаю эту связь как существенную, реальную, независимую от моего сознания. Мои восприятия, суждения, убеждения могут

==655

обманывать меня эмпирически, т. е. в отдельных случаях; но я верю в их непреложную истинность, поскольку они свидетельствуют о реальном мире действующих сил и существ, являющихся мне во времени и пространстве. Не трудно убедиться в том, что самое представление наше о причинности, а следовательно, и о действительности есть продукт наших трех познавательных способностей: оно распадается, как только мы отвлечемся от одного из этих источников познания.

Данное чувственное явление, воспринимаемое мною, я понимаю как действие, т. е. я мыслю его при помощи понятия причинной связи, умозаключая к его причине, которую я предполагаю реальной и независимой от меня. Некоторые явления я отношу к себе, как причине, т. е. понимаю их как мои реальные действия; но для этого я должен отличать от себя некоторое реальное «не–я», на которое мое действие направлено. Такой процесс, разумеется, возможно рассматривать как чисто рациональный, логический; но при этом не следует упускать из виду, что самая категория причинности представляется нам обоснованною реальным действием или взаимоотношением; понятие причины заключает в себе реальное предположение, само по себе выходящее за пределы всякого отвлеченного понятия.

По–видимому, в тех случаях, где мы понимаем те или другие явления как действия нашего собственного «я», реальная причина этих действий дана нам непосредственно в нашем самосознании. По мнению некоторых мыслителей, наше самосознание и служит источником наших представлений о действующей причинности, которые мы распространяем на другие явления лишь посредством аналогии. В области самосознания наше «я» представляется нам непосредственно известным; оно является предметом опыта или знания, никак не предметом веры. Но стоит вглядеться внимательнее в процесс нашего самосознания, чтобы убедиться, что и здесь дело не ограничивается чувством и мыслью, что и сознание нашего собственного реального существа не исчерпывается ими.