Питер Акройд - Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография

• Название: Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография
• Автор: Питер Акройд
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03435-8

Питер Акройд, чьему перу принадлежит целый ряд жизнеописаний его великих соотечественников, — Чосера, Шекспира, Ньютона, Тернера, — не случайно включил в этот ряд биографию Эдгара Аллана По. В Англии По был признан гораздо раньше и понят гораздо глубже, чем в Америке. Томас Гарди считал По «первым, кто до конца осознал возможности английского языка», а Йейтс не сомневался в том, что По был «величайшим из американских поэтов». Эдгар Аллан По сыграл огромную роль в развитии европейской литературы, став предтечей символизма и сюрреализма, не говоря уже о том, что он заложил основы таких популярных в современности жанров, как фантастика и детектив.

---

Жизнь, которую По вел в Балтиморе, относительно неплохо документирована. Он посещал Балтиморскую библиотеку, где продолжал то, что называется самообразованием, а также довольно часто бывал в книжном магазине на Калверт-стрит и в ресторане на Пратт-стрит, где подавали устриц. Он ухаживал за молодой дамой Мэри Деверо, которая жила по соседству и оставила короткое описание своего молодого поклонника. По «не любил пустой болтовни. Не любил темнокожих людей… у него был вспыльчивый, несдержанный нрав, он был очень ревнив и имел сильные чувства, которые не мог контролировать. В его природе не было гармонии, так как он казался слишком умным. По насмехался надо всем, что свято, и никогда не молился в церкви… Часто он говорил, что его существование овеяно некой тайной, которую он не в силах разгадать». Наивная, однако весьма правдоподобная характеристика. Когда они гуляли по городу и по ближайшим холмам, По читал ей Бернса. «Единственное, что мне не нравилось в нем, — добавляет Мэри Деверо, — так это то, как высоко он задирал нос. Он был слишком гордым и свысока смотрел на моего дядю, потому что ему претил дядин бизнес».

Вспыльчивость и несдержанность По ясно проявилась в одной из рассказанных Деверо историй. Она повествует, как однажды, поссорившись с возлюбленным, отправилась к себе домой. По последовал за ней и властно потребовал от ее матери, чтобы та пропустила его к Мэри. В другой раз он якобы «стегнул плетью» ее дядю за то, что тот обидел его, послав «резкое» письмо. Все это вполне согласуется с будущим поведением По, которое бывало даже эксцентричнее. Более объективные сведения дошли до нас через балтиморского современника По. У писателя была «на редкость хорошая фигура, и держался он очень прямо, словно был приучен к этому. Одевался в черное, обычно весьма потрепанный сюртук застегивал до самого горла, повязанного черным шейным платком». Черное он носил всегда, до самой смерти. Это был его цвет.

Публикация ранних рассказов и сочинение «поденщины», которую до сих пор открывают на страницах канувших в Лету местных газет и журналов, никак не сказались на материальном положении писателя. В апреле 1833 года он написал еще одно отчаянное письмо Джону Аллану, в котором заявил, что у него нет друзей, нет средств и в результате этого нет работы: «Я погибаю — решительно погибаю без всякой поддержки… Ради Бога, пожалейте меня, спасите меня от смерти». Аллан не ответил. Больше они не переписывались.

Однако По не бездельничал. В последующие месяцы он послал в «Нью-Инглэнд мэгэзин» короткий рассказ, один из тех, которые предполагал напечатать под названием «Одиннадцать арабесок». Он предложил прислать и остальные, добавив в постскриптуме: «Я беден».

Финансовое положение По несколько поправилось осенью 1833 года, после того как он отправил несколько рассказов на конкурс, устроенный «Балтимор сэтердей визитер». За лучший рассказ был установлен приз в пятьдесят долларов. Жюри, рассмотрев присланные анонимно рукописи, решило, что «Рукопись, найденная в бутылке» «значительно и намного превосходит все остальные» и награду следует вручить молодому неизвестному автору. Еще По представил стихотворение, за которое рассчитывал получить двадцать пять долларов. И получил бы, если бы жюри не сочло, что две награды сразу — слишком много. Рассказ о сверхъестественном путешествии с призрачной командой и «в хаосе бесформенной воды» был опубликован в начале октября. Собственно, это вариант легенды о «Летучем Голландце», однако с захватывающими, как всегда у По, картинами водоворотов и первозданной пучины.

То был один из триумфов в литературной карьере По. В первый раз он получил признание. Перспектива стать знаменитым и богатым уже не казалась недостижимой. В воскресенье и понедельник после того, как победитель был объявлен в журнале, По посетил членов редакционного совета. Один из них, мистер Лэтроуб, вспоминал, что «его поведение было свободным и непринужденным, и хотя он пришел поблагодарить за то, что считал заслуживающим благодарности, в его словах и жестах не было никакого подобострастия». Мистер Лэтроуб отметил, что у По «был большой лоб, высокий, как свод храма. Это было главное в нем, все сразу это замечали, а я никогда не забывал». Так часто говорили о По — о том, что в его внешности было нечто незабываемое. Он поведал Лэтроубу, что работает над историей о полете на луну на воздушном шаре, и, увлекшись рассказом, «хлопал в ладоши и притоптывал ногой, как бы подчеркивая основное». Потом он рассмеялся и извинился за свою «восторженность».

Другой редактор, Джон П. Кеннеди, с которым По встретился в то же воскресенье, стал его неофициальным покровителем. Позднее По напомнил Кеннеди «о том абсолютном отчаянии», в котором он пребывал до встречи с ним, «почему и должен теперь возносить великую благодарность не только Богу, но и ему». В дневнике, уже после смерти По, Кеннеди сделал запись о том, что нашел его в Балтиморе голодающим.

У По были теперь основания питать надежду. В октябре «Визитер» объявил подписку на книгу Эдгара А. По под названием «Рассказы Фолио-клуба», которая должна была включать семнадцать сюжетов. Каждый из членов клуба рассказывал свою историю, после чего начиналось обсуждение. Это была, скажем так, витрина, демонстрирующая многообразие По. Рассказы были, говоря словами самого По, «странными, в основном причудливо фантастическими», однако важнее то, что по большей части они задумывались как сатиры на разные литературные стили — от немецкого сентиментализма «Блэквудс мэгэзин» до хлесткого, по последней моде, журнализма. По пародирует таких разных писателей, как Вальтер Скотт и Томас Мур, Бенджамин Дизраэли и Вашингтон Ирвинг. Диапазон был широким, начиная с «Очков», где герой влюбляется в собственную бабушку, и кончая некрофильским «Королем Чумой», да и повествователям даны странные имена, например Оррибиле Дикту или Конволвулус Гондола. В самом деле, юмор По причудлив, однако стоит отметить, что он начинал свою карьеру писателя в первую очередь как сатирик. И что в его произведениях всегда присутствует оттенок водевильности.

Даже в лучшие для него времена юмор По был несколько вымученным. Писатель часто балансировал на грани и получал удовольствие от того, что зовется юмором висельника. По-настоящему он являл свое остроумие в разгромных статьях о других авторах, и в статьях этих маячит едва ли не тень Уайльда. Главный дар По — это сарказм, тон легкого превосходства, смешанного с презрением. Он обожал разыгрывать читателя, описывая воображаемые путешествия в ледяные пустыни или полет на луну; есть серьезный аргумент в пользу того, что и страшные его рассказы — во многом розыгрыши, где он сознательно накручивал побольше ужасов для легковерных читателей. «Черный кот» и «Сердце-обличитель» представляют собой к тому же упражнения в бурлеске.

В марте 1834 года Джон Аллан умер и, как и ожидал По, ничего не отписал в завещании своему бывшему приемному сыну. Однако, даже предвидя это, По наверняка расстроился. «Теперь я могу полагаться только на себя, — сказал он Кеннеди, — а у меня нет профессии и почти нет друзей». В течение всей своей жизни По постоянно жаловался на отсутствие друзей, словно это подтверждало его сиротский статус. Было время, когда По надеялся, даже не сомневался, что получит большое наследство от своего опекуна. Если бы Фрэнсис Аллан не умерла, возможно, так и случилось бы. Однако По был обречен на бедность, и ему оставалось только жаловаться и возмущаться тем, как незаслуженно его отверг приемный отец.

В добавление к этому, с публикацией «Рассказов Фолио-клуба» ничего не вышло, так как никто не жаждал издавать книгу рассказов американского автора. Местные писатели были не в чести в то время. Выживали лишь те из них, кто имел другие профессии, например дипломата или педагога, либо благодаря семейным средствам. Пальму первенства в культуре завоевали англичане, с той поправкой, что привезенные из Англии книги перепечатывались задаром. В то время не существовало законов, защищавших авторские права. Платить местному автору при том, что можно было не тратить денег, издавая книгу иностранца, многим издателям казалось расточительством. Так что По приходилось несладко. Он был одним из первых по-настоящему профессиональных писателей в истории американской литературы, однако издатели не торопились покупать его творения. Было подсчитано, что весь его гонорар от проданных за двадцать лет книг составил примерно триста долларов.

Есть упоминания о том, что в злосчастном 1834 году, когда По было двадцать пять лет, с ним якобы случился сердечный приступ, что он подвергся тюремному заключению, что какое-то время работал каменщиком и литографом. Однако ни одно из них не подтверждено фактами. Зато известно, что весной 1835 года По обратился с просьбой о должности школьного учителя.