Питер Акройд - Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография

• Название: Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография
• Автор: Питер Акройд
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03435-8

Питер Акройд, чьему перу принадлежит целый ряд жизнеописаний его великих соотечественников, — Чосера, Шекспира, Ньютона, Тернера, — не случайно включил в этот ряд биографию Эдгара Аллана По. В Англии По был признан гораздо раньше и понят гораздо глубже, чем в Америке. Томас Гарди считал По «первым, кто до конца осознал возможности английского языка», а Йейтс не сомневался в том, что По был «величайшим из американских поэтов». Эдгар Аллан По сыграл огромную роль в развитии европейской литературы, став предтечей символизма и сюрреализма, не говоря уже о том, что он заложил основы таких популярных в современности жанров, как фантастика и детектив.

---

Заболев после приезда, По сообщил Аллану, что у него «нет денег — нет друзей…». «Мне никогда больше не встать с постели», — сетовал он. Аллан не ответил на столь тревожное письмо, но сохранил его. Позднее он написал на этом послании: «Прошло около двух лет с тех пор, как я получил сие драгоценное свидетельство чернейшей неблагодарности и бесчестия от человека, всякий день которого только и подтверждает его низость и падение». Другими словами, Аллан не возобновил отношений с По, несмотря на ужасные обстоятельства, в которых оказался молодой человек. Не дождавшись ответа, По впал в отчаяние. Он даже написал в Вест-Пойнт, откуда был с позором изгнан, — попросил рекомендацию, признавшись в желании завербоваться в польскую армию. Начальник академии, полковник Тэйер, тоже ему не ответил.

Всего три месяца По прожил в Нью-Йорке. Его финансовое положение, если сказать мягко, было нестабильным. Он распространил подписку среди кадетов академии на книгу своих стихотворений. Надо думать, кадеты ожидали от него сатир, какими он забавлял их прежде, и, вероятно, почувствовали разочарование. В апреле 1831 года книга «Стихотворения Эдгара А. По» была опубликована с посвящением «Североамериканскому кадетскому корпусу». Однако написал ее По отнюдь не с мыслями о молодых солдатах. Он включил в книгу новые стихотворения, такие как «Израфель», «К Елене» и «Осужденный город», то есть стихотворения, которые подтверждали его внутреннее тяготение к анализу столь характерных для него отчаяния и меланхолии; казалось, он пришел к выводу, что счастье на этом свете ему не уготовано. Уже тут просматривается отношение к смерти как к будущему покою и безмятежности. В сборнике есть и другие стихотворения, также предваряющие особенности его будущей поэзии:

Пусть дух молчание хранит:
Ты одинок, но не забыт,
Те Духи смерти, что с тобой
Витали в жизни, — и теперь
Витают в смерти. Смутный строй
Тебя хранит; их власти верь![11]

Это прекрасные строки, одновременно захватывающие и мелодичные, полные гармонии и легкости. Одним из несчастий По являлось то, что никто из современников не понял, насколько хороша его поэзия. Он был в буквальном смысле обречен на непонимание. За следующие четырнадцать лет он не опубликовал ни одной книги стихов.

В предисловии к сборнику, названному им «Письмо к мистеру —», По изложил свое поэтическое кредо, которого потом придерживался всю жизнь. «Поэма, как я думаю, — пишет По, — может быть противопоставлена научной работе в том смысле, что непосредственная ее задача — наслаждение, а не истина; она может быть противопоставлена также роману в том смысле, что ее задача — неопределенное наслаждение вместо определенного, и она остается поэмой лишь в той мере, в какой эта цель достигнута». Далее он утверждает, что поэзия действует через «посредство неопределенных ощущений, для достижения чего существенное значение имеет музыка, ибо воспринимание нежного звука есть самое неопределенное из наших восприятий».[12]

Это одно из первых определений «искусства ради искусства», которое благодаря По оказало глубочайшее влияние на французскую поэзию XIX столетия; вывод же о музыкальном воздействии поэзии предвосхитил подобные же воззрения Уолтера Патера,[13] высказанные последним через сорок шесть лет.

Так как в Нью-Йорке молодой поэт остался без поддержки, в мае он отправился обратно к балтиморским родственникам. Жизнь на Меканикс-роу показалась ему все такой же бедной и беспорядочной, как прежде, однако положение еще усугубляла чахотка брата. Семейная болезнь. По разделил угловую мансардную комнату с несчастным, который и умер в этой комнате в августе того же года. Генри По подорвал свое здоровье «злоупотреблением спиртными напитками» и скончался в возрасте двадцати четырех лет. В письме, написанном двумя годами раньше, По признавался, что «нет ничего крепче братских уз — и суть не в том, что братья любят друг друга, а в том, что они любят одну и ту же мать». Со смертью Генри вновь умерла Элиза По.

Его тетя Мария Клемм — личность неоднозначная, единственный человек, пытавшийся поддержать семью в этот тяжелый период. Она была экономной хозяйкой, умела шить и штопать, была искусной кулинаркой, то есть являлась «опорой» семьи, которая приняла По, сделавшегося ее неотъемлемой частью. Всю оставшуюся жизнь По полностью и во всех затруднительных случаях полагался на Марию Клемм. За что она неизбежно расплачивалась репутацией то ли попрошайки, то ли прихлебательницы. Ей был сорок один год, когда в их семье объявился По, ее отличали мужеподобность, высокий лоб и твердый подбородок. И по некой неизвестной причине Мария получила прозвище Распустеха.

Вирджинии, дочери Марии Клемм, исполнилось девять лет, когда По вернулся в Балтимор. Он звал ее Сисси — сестренка. Она была еще совсем дитя, куколка с очень бледным лицом, маленькая, пухленькая, с большими глазами и черными, как вороново крыло, волосами, которые приворожили По.

Даже когда она стала его женой, он продолжал звать ее Сисси.

В первые месяцы своего пребывания в Балтиморе молодой По попытался устроиться учителем в местную школу, однако его не взяли. Тогда он решился использовать последнее, на что был способен, — зарабатывать деньги своим пером. Начал писать рассказы и даже, возможно, репортерствовал в провинциальных газетах. Тем не менее он оставался нищим. В ноябре По написал Аллану о том, что «одиннадцать дней провел в тюрьме за долг, о котором понятия не имел», и просил денег. Две недели спустя Мария Клемм повторила его просьбу, написав еще одно письмо, в котором утверждала, что «он в ужасном положении из-за вашего нежелания ему помочь». Однако никакими свидетельствами об аресте или задержании По в то время мы не располагаем. Если все это было уловкой, чтобы выманить деньги у Аллана, тогда совершенно ясно, что миссис Клемм пользовалась полным доверием По. В конце года он написал еще два письма бывшему опекуну. В первом он утверждал, что «из-за болезни и неудач в нем не осталось ни капли гордости». «Я признаю, что несчастен и недостоин вашего внимания, однако не оставляйте меня умирать, не подав мне хотя бы надежду на вашу помощь». Две недели спустя он опять написал Аллану, умоляя о помощи: «Во имя любви, которую вы питали ко мне, когда я сидел у вас на коленях и звал вас отцом».

В начале следующего года По получил от своего опекуна запоздалый подарок в двадцать долларов. Возможно, это спасло его от голода. До нас дошли сведения, что летом По ездил в Ричмонд, то ли чтобы взглянуть в глаза Аллану, то ли чтобы заслужить его расположение. Однако прямых доказательств этому у нас нет.

В январе 1832 года журнал «Сэтердей курьер» в Филадельфии отличился тем, что первым опубликовал рассказ По «Метценгерштейн», выдержанный в духе немецкой страшной сказки. В том же году и в том же журнале были напечатаны еще четыре рассказа Эдгара А. По. «Герцог де л’Омлет», «На стенах иерусалимских», «Без дыхания», «Проигранная сделка». Хотя эти рассказы относятся к литературе ужаса и сверхъестественного, в них сильны сатирическая и пародийная стороны. По читал такие журналы, как «Блэквудс мэгэзин», и быстро научился писать то, что было «гвоздем сезона». Однако это не шло ни в какое сравнение с серьезной работой над стихами. Рассказами он зарабатывал на жизнь, и его ироническое презрение отчасти чувствуется в этих мастерских, но все же несерьезных упражнениях в жанре, от которого мурашки бегают по коже. При этом настоящее признание он обрел в мансарде на Меканикс-роу.

Как пример возьмем рассказ «Метценгерштейн». Это вдохновенная захватывающая и в то же время точно просчитанная история кошмара, сюжет которой разворачивается в Венгрии. Речь идет о молодом бароне Метценгерштейне, который, одного за другим потеряв обоих родителей, получает огромное наследство; казалось бы, чего еще можно желать? Однако в беспутной жизни барона проглядывает «нездоровая меланхолия» и первые признаки наследственной болезни. Барон сжигает конюшню своего врага, а потом конь, вытканный на ковре в его комнате, внезапно оживает, «скаля ужасные, как у мертвеца, зубы». В итоге барон скачет на этом коне к своей гибели. Все это красочно и даже увлекательно, но, конечно же, не рассчитано на то, чтобы восприниматься всерьез. Основной целью По было, по-видимому, напугать и удивить довольно многочисленную аудиторию легковерных читателей. Указанной особенности предстояло стать главным парадоксом всего творчества Эдгара А. По.

Жизнь, которую По вел в Балтиморе, относительно неплохо документирована. Он посещал Балтиморскую библиотеку, где продолжал то, что называется самообразованием, а также довольно часто бывал в книжном магазине на Калверт-стрит и в ресторане на Пратт-стрит, где подавали устриц. Он ухаживал за молодой дамой Мэри Деверо, которая жила по соседству и оставила короткое описание своего молодого поклонника. По «не любил пустой болтовни. Не любил темнокожих людей… у него был вспыльчивый, несдержанный нрав, он был очень ревнив и имел сильные чувства, которые не мог контролировать. В его природе не было гармонии, так как он казался слишком умным. По насмехался надо всем, что свято, и никогда не молился в церкви… Часто он говорил, что его существование овеяно некой тайной, которую он не в силах разгадать». Наивная, однако весьма правдоподобная характеристика. Когда они гуляли по городу и по ближайшим холмам, По читал ей Бернса. «Единственное, что мне не нравилось в нем, — добавляет Мэри Деверо, — так это то, как высоко он задирал нос. Он был слишком гордым и свысока смотрел на моего дядю, потому что ему претил дядин бизнес».