Николай Платошкин - Жаркое лето 1953 года в Германии

• Название: Жаркое лето 1953 года в Германии
• Автор: Николай Платошкин
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Политика
• Год: 2004
• ISBN: 5-94849-577-9

Книга посвящена редко освещаемым событиям — восстанию рабочих ГДР в июне 1953 года, которые до сих пор вызывают споры исследователей и общественности. Что это было: первое восстание против сталинизма или попытка внешних сил использовать ошибки руководства Восточной Германии в своих целях? На основании документов дана динамичная панорама противоборства дипломатических и разведывательных служб СССР, США, Франции и Англии на немецкой земле. В июне 1953 года все послевоенное развитие Европы могло пойти совсем иначе. Но исторический шанс для этого был упущен.

Автор-дипломат из нового поколения российских экспертов по Германии вводит в читательский оборот много новых фактов и сведений, приводит биографии основных политических фигур, дает фактический материал, характеризующий экономику двух Германий.

Книга написана ярко и увлекательно и представляет интерес для самого широкого круга читателей.

---

Эрхард с толстым лицом и неизменной сигарой в зубах даже внешне воплощал собой капиталиста, каким их обычно изображали на своих плакатах левые партии. Он стал отцом концепции «социальной рыночной экономики», которая была призвана совместить свободное предпринимательство с заботой о наиболее бедных слоях населения. Считается, что это была одна из самых удачных экономических теорий современности. На самом деле сразу же после ее провозглашения (а начало этой политики обычно связывают с денежной реформой) «социальная рыночная экономика» оказалась в очень трудном положении, и от краха ее спасли внешние факторы и серьезная корректировка либеральных взглядов самого Эрхарда.

Весь 1949-й год в ФРГ прошел под знаком невиданного роста цен. И это при том, что основные продукты и уголь по-прежнему распределялись по карточкам. В сентябре 1949 года средний потребитель мог получить по карточкам 2 кг жиров в месяц (причем доля масла составляла 375 граммов) и 1000 граммов мяса[68]. Рядом с шахтами выросли горы угля, так как низкая покупательная способность населения ограничивала массовый спрос. Даже в 1952 году, когда экономическое положение ФРГ серьезно улучшилось, прожиточный минимум семьи из трех человек составлял 366 марок в месяц, в то время как средняя зарплата рабочего не превышала 330 марок. При этом, в отличие от ГДР, женщины не работали, так как работы не хватало даже для мужчин. В первом квартале 1950 года в ФРГ было два миллиона безработных (12,2 % трудоспособного населения). Причем среди беженцев и переселенцев (а их было более шести миллионов) эта квота была выше в три раза. СДПГ и ОНП требовали немедленного принятия целевых государственных программ поддержки занятости и развития производства. В феврале 1950 года бундестаг большинством голосов принял соответствующее заявление.

Эрхарду необходимо было срочно наполнить рынок товарами, особенно продовольствием. Собственного не хватало, так как Германия всегда зависела от импорта (в 1938 году в Германию было импортировано 10,8 миллиона тонн продуктов, причем в основном в западную часть страны). Отца «социальной рыночной экономики» во многом выручил «план Маршалла», по которому США выделили сначала западным зонам, а потом ФРГ кредиты в общей сложности на 1,5 миллиарда долларов[69]. Все средства шли на закупку американских же товаров, не находивших в США сбыта. Причем товары должны были оплачиваться валютой, которую ФРГ (ее марка не была свободно конвертируемый) могла заработать только наращиванием экспорта в европейские страны (американцы облагали западногерманские товары 30 %-ной пошлиной). Дело доходило до абсурда: немцы продавали европейским соседям каменный уголь, а потом на вырученные средства по более высоким ценам закупали тот же самый уголь в США. Только за 10 месяцев 1952 года ФРГ была вынуждена ввезти из США каменного угля на 555 млн. марок[70]. Наживались американцы и на специально установленном ими невыгодном для ФРГ обменном курсе марки к доллару (только на этом ФРГ теряла 420 млн. марок ежегодно).

И все же с помощью «плана Маршалла» удалось достаточно быстро наполнить потребительский рынок и остановить начавшую выходить из-под контроля инфляцию. Одновременно план имел политическую цель, которую сейчас признают уже все серьезные историки ФРГ: укрепление в Западной Германии капитализма, чтобы повысить ее привлекательность по сравнению с ГДР. Сейчас много говорят об ошибке СССР, отказавшегося от «помощи» (это были кредиты) США. Однако документы показывают, что американцы с самого начала умышленно обставили свои кредиты такими условиями, чтобы сделать участие Советского Союза в «плане Маршалла» невозможным (полный контроль над кредитно-финансовой и макроэкономической политикой тех стран, которые согласились принять американский план).

Второй основной проблемой в области экономики ФРГ было снятие ограничений, наложенных западными державами в соответствии с Потсдамскими решениями на развитие немецкой тяжелой промышленности, особенно в сфере черной металлургии и прекращение демонтажа предприятий.

Следует отметить, что США, как абсолютно не пострадавшая от войны страна, бравировала тем, что ей якобы не нужны репарации с Германией. Американцы всячески противились предложениям СССР установить общую сумму репараций. Причем это подавалось немецкой общественности как бескорыстный подход, являвшийся благородной альтернативой «алчности русских». На самом деле западные державы и прежде всего США присвоили немецкие активы за границей (составляли перед войной 3,5 млрд. долларов), вывезли много патентов и лицензий (еще на 3–5 млрд. долларов). Производился и демонтаж (стоимость демонтированного оборудования по некоторым оценка составила 2–3 млрд. долларов). Большие расходы несла ФРГ и на содержание оккупационных войск (около 100 тысяч военнослужащих, 250 тысяч членов семей и 450 тысяч немцев, работавших в системе союзной администрации). Одних только сотрудников контрольных органов британских военных властей было около 10 тысяч. И тем не менее, как уже отмечалось выше, бремя, связанное с оккупацией, было в Западной Европе гораздо легче, чем в ГДР.

Аденауэр сразу же начал переговоры с Верховными комиссарами о прекращении демонтажа (в утвержденном в 1947 году списке подлежащих демонтажу предприятий было около 800 заводов, производивших сталь, химическую продукцию, в том числе синтетический каучук, и т. д.). Англичане и французы (особенно последние) не были настроены идти на какие-либо уступки. Другое дело Верховный комиссар США Макклой. Он прекрасно разбирался в экономике, так как был ранее сотрудником министерства армии США (отвечал за выпуск вооружений) и президентом Мирового банка. Еще во время войны Макклой обратил на себя внимание тем, что был против бомбардировок железнодорожных подъездных путей, ведущих к нацистским лагерям смерти. Он считал такие бомбежки не имевшими стратегического значения. В результате в газовых печах погибло просто больше евреев и других жертв нацизма. Макклой был сторонником восстановления промышленного потенциала Западной Германии и, используя свои хорошие связи в Вашингтоне, умело убеждал американский истэблишмент в том, что Аденауэр и его люди стали «новыми немцами».

Однако даже Макклой не мог «продать» общественному мнению США реанимацию германской тяжелой промышленности просто так. В ответ от Аденауэра потребовали, чтобы ФРГ вступила в так называемый «международный орган контроля за Руром» (создан в 1948 году как средство контроля США и западноевропейских стран за «сердцем» германского ВПК; СССР вопреки прежним договоренностям в эту структуру не пустили). В ФРГ все партии считали «международный орган» воплощением иностранного гнета и требовали его упразднения. Но когда Аденауэр, скрепя сердце, согласился на эту «горькую пилюлю», ему предложили еще и вступление ФРГ в Совет Европы. Этот шаг вроде бы на первый взгляд не ущемлял немецкую гордость. Но одновременно с ФРГ в Совет Европы, хотя и в качестве ассоциированного члена, должны были принять Саар, что было еще одним подтверждением аннексионистских планов Франции в отношении этой немецкой территории. И тем не менее, Аденауэр, даже не посоветовавшись с бундестагом, «проглотил» все эти горькие лекарства и 22 ноября 1949 года подписал с союзными Верховными комиссарами так называемые Петерсбергские соглашения. По ним из списка демонтажа исключалось 400 предприятий и ФРГ получила право на установление консульских отношений с иностранными государствами. Западной Германии повышалась годовая квота стали, которую она имела право производить, а также давалась санкция на строительство океанских судов.

Петерсбергские соглашения вызвали взрыв возмущения в бундестаге. Шумахер в ярости назвал Аденауэра «канцлером союзников», за что был на некоторое время лишен слова (интересно, что в ФРГ такое определение было сочтено за страшное оскорбление)[71]. Однако канцлера поддержали могущественные профсоюзы (в ОНП в 1950 году было 5,4 млн. человек), члены которых радовались сокращению демонтажа. К тому же лидер ОНП Ханс Беклер был почти ровесником Аденауэра и много лет общался с будущим канцлером, являясь депутатом кельнского городского собрания.

В ноябре 1949 года союзники преподнесли Аденауэру еще один неприятный сюрприз, настояв на резкой девальвации немецкой марки, чтобы облегчить финансовый кризис в Великобритании. Мнением правительства ФРГ при этом особенно никто не интересовался.

Но еще хуже начался 1950-й год. В январе Франция объявила о подписании ряда конвенций с Сааром, гарантировавших практически неограниченный французский контроль над тяжелой промышленностью этой области в течение 50 лет. Аденауэр «в отчаянии» предложил в марте 1950 года объединение Франции и Германии в единый «союз» с общим гражданством и единой валютой. На самом деле это был довольно хитрый ход, так как Парижу пришлось как-то реагировать на столь щедрые предложения Бонна. 9 мая 1950 года (дата была выбрана, конечно же, неслучайно) французское правительство предложило поставить под наднациональный контроль черную металлургию Франции, ФРГ, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. По имени министра иностранных дел Франции эту инициативу стали именовать «планом Шумана». 18 апреля 1951 года после трудных переговоров был подписан договор об учреждении Европейской организации угля и стали (ЕОУС), что стало началом западноевропейской интеграции. Оппозиция опять протестовала против «Европы капитала», но Аденауэр убил сразу двух зайцев. С созданием ЕОУС ушел в небытие «международный орган контроля» в Руре и были окончательно ликвидированы ограничения на производство стали в ФРГ. В экономическом смысле суверенитет Западной Германии был практически восстановлен.