Кеннет Роуз - Король Георг V

• Название: Король Георг V
• Автор: Кеннет Роуз
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028082-3, 5-9660-1444-2

Георг V.

Последний из английских королей, чье правление было озарено отблеском Викторианской эпохи.

Тихий, мягкий человек, сумевший удержать страну от хаоса и во время Первой мировой войны, и во время политических кризисов 1920-х гг. и экономических катастроф 1930-х…

В бурную эпоху исторических перемен, когда империи Европы рушились одна за другой, династия Виндзоров смогла сохраниться на троне лишь благодаря Георгу V.

Как ему удалось совершить это?

Ответ на этот вопрос вы найдете в великолепной книге Кеннета Роуза «Король Георг V», удостоенной престижнейших премий Великобритании.

---

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

Мраморные залы. — Семейный круг. — Охота и развлечения.

«Есть доводы в пользу того, чтобы не содержать двор вообще, — писал Беджхот, — и есть доводы в пользу пышного двора, но нет доводов в пользу двора убогого». Король это признавал, как бы ему ни хотелось мирно жить с семьей в деревне. Введенный в военные годы режим экономии не мог измениться в одно мгновение. 11 ноября 1918 г. в Букингемском дворце символически распечатали двери винного погреба. В течение последующих трех или четырех лет постоянное снижение стоимости жизни, дополнительный доход от герцогства Ланкастерского и определенная экономия на хозяйственных расходах позволили королю в основном восстановить довоенное великолепие, прежнее гостеприимство и тот придворный этикет, которых требовала его роль монарха. В отличие от своего отца он не был своего рода импресарио, хотя ситуацию обычно чувствовал. Результат зачастую получался куда более запоминающимся, чем мог предположить король.

Иногда казалось, что в Лондоне снова наступил век Марии Антуанетты; в 1921 г., перед государственным визитом короля и королевы Бельгии, во дворец был вызван учитель танцев, чтобы разучить кадриль с герцогами Нортумберлендским и Аберкорном. Плюмажи и шлейфы, которые Уиграм считал препятствиями на пути прогресса, вновь появились на вечерних дворцовых приемах. Леди более зрелого возраста усиливали воздействие своей красоты с помощью целых созвездий бриллиантов; тем не менее ни одна из них не могла в этом отношении затмить королеву с ее украшенной золотом и серебром восьмифутовой цепочкой. Короля природа одарила менее щедро, однако его подкрепленное мастерством закройщика сдержанное достоинство вполне соответствовало сложившимся представлениям о том величии, какого требует монархия.

Подобные шедевры драматургического искусства время от времени оживлялись некоторыми причудливыми инцидентами и даже проявлениями эгалитаризма. Однажды лорд-гофмейстер так и не смог произнести имя молодой леди, которую следовало представить двору: она так нервничала, что попросту сжевала карточку со своим именем. В другой раз посол Соединенных Штатов дал знать, что не станет подрывать свою репутацию независимого человека, надев предписанные этикетом черные, до колен, панталоны. Принц Уэльский, более терпимый к нравам Нового Света, нежели его отец, вызвался стать посредником. Он и предложил, чтобы посол вышел из своего посольства в брюках поверх панталон; брюки потом можно будет снять в одной из раздевалок дворца, не отказываясь, таким образом, как от республиканских, так и от монархических традиций. Посол, однако, отказался от подобных ухищрений. «Папа будет недоволен, — писала королева, — какая жалость, что столь заслуженный человек оказался таким упрямцем». Другой американский посол также появился на вечернем приеме в брюках, хотя во время пребывания в Виндзоре все же носил там предписанные панталоны. «Мы ведем осторожные расспросы», — отмечал озабоченный Уиграм. Но когда вновь назначенный представитель Советской России запросил Кремль о том, должен ли он надевать в Букингемском дворце панталоны, то получил следующий ответ: «Если будет нужно, наденьте и юбку».

Подобное одеяние явно не подходило для королевских дневных приемов[111] — собраний, дававших верным подданным возможность реализовать их традиционное право доступа к королю. На них присутствовали только мужчины. В отсутствие женского общества король находил утешение в алом с золотом армейском мундире, который вновь надевал после нескольких лет ношения похожего на робу хаки. Этот спектакль произвел сильное впечатление на молодого уроженца Чикаго Генри Шэннона, который в 1923 г. добился чести быть представленным двору. В своем дневнике он оставил следующую запись:

«Это было великолепное зрелище… много самодовольства, пышности, плюмажей, хорошо подогнанных мундиров и истинно английских лиц. Мы ждали в очереди больше часа. Стоявший рядом со мной Фредди Анструзер был одет как Наследственный Главный Резчик Шотландии. Внезапно я услышал, как лорд Кромер объявил: „Представляется господин Шэннон!“ Я с максимальным достоинством сделал несколько шагов вперед и вот передо мной, на возвышении, в окружении двора и дипломатического корпуса, находится сам король. В его облике, кажется, есть что-то восточное, даже что-то от сиамского властителя, и я очень низко ему поклонился. Он наклонил голову, как будто что-то пробормотал, и я отступил на два шага, после чего повернулся и вышел».

Это пышное представление никогда, однако, не доводилось до абсурда. На следующий год во время одного такого приема король заметил, что два старших генерала надели сразу по восемь орденских звезд — в основном иностранных орденов. Подобная демонстрация доблести, постановил он, в будущем должна ограничиваться всего четырьмя звездами.

Шэннона также пригласили в Букингемский дворец на государственный бал в честь короля Румынии и его супруги королевы Марии, в которую король Георг когда-то был влюблен. Время оказалось к ней беспощадным, еще большую беспощадность проявил автор цитируемых ниже строк:

«Мы пришли с Домиником Брауни — два маленьких лорда Фаунтлероя,[112] в синем бархате со стальными пуговицами, со шпагами и в плоских шляпах, разве что без кружевных жабо. Люди из Форин оффис и придворные были в бело-зелено-золотом. Около десяти появились королевские особы и поклонились дипломатическому корпусу, чья скамья находится справа от трона. Королева Румынии выглядела довольно нелепо в своем зеленом, цвета морской пены, крепдешиновом домашнем халате, усыпанном золотыми рыбками. Двойные подбородки удерживались на месте с помощью нитей жемчуга, прикрепленных к экзотическому головному убору. Она была с головы до пят истинной королевой… из оперетты! Бал напомнил мне гравюру с изображением Венского конгресса и был не более оживленным».

Мистер Асквит, к которому после отставки король относился с большой предупредительностью, оставил не столь язвительное свидетельство королевского гостеприимства:

«Прошлым вечером мы ужинали во дворце, и мы, о чем я прошептал своему соседу, никак не могли понять, по какому же принципу они приглашали гостей, а именно лорда Лонсдейла и Редьярда Киплинга. С последним я всласть поговорил об охоте, боксе и других подобных вещах. Король был в своей обычной форме — категоричный, громогласный и очень дружелюбный; он весьма радовался тому, что наконец избавился от Л. Дж».

Более признательным гостем оказался граф де Сент-Олэр, который в 1921 г., после назначения его послом Франции, был вместе с женой приглашен на ленч к королю и королеве. Его предшественник, проведший в Лондоне двадцать три года, предупреждал нового посла, что во времена королевы Виктории еда во дворце была «отвратительной». Сент-Олэр, однако, нашел то, чем угощал ее внук, «превосходным; „Шато-Марго“ лучшего урожая было немного подогрето до нужной степени». Далее в его отчете написано следующее:

«Все было одновременно царственным и буржуазным: царственным с точки зрения происхождения и национальной одежды четырех слуг — шотландца, индийца, суданца и черного южноафриканца, символизировавших мировой масштаб Британской империи; буржуазным — из-за того маленького колокольчика, которым король их вызывал, поскольку слуги исчезали в соседней комнате сразу после того, как подавали каждое из двух или трех блюд, составлявших меню. Чтобы свести до минимума их присутствие, король собственноручно разливал напитки».

Если относительно космополитического характера прислуги Сент-Олэр, проявивший удивительную близорукость, явно ошибался, то ее численность все же подсчитал точно. Обычно слуг было значительно больше. Когда через несколько лет король с королевой ненадолго отправились отдохнуть на море, в предоставленный в их распоряжение дом герцога Девонширского, монарх сказал Понсонби, что взял с собой очень мало прислуги. Вечером, во время киносеанса, на который пригласили и слуг, Понсонби насчитал их сорок пять.

При всем его великолепии Букингемский дворец не был для короля настоящим домом. Здесь он работал над бумагами, встречался с министрами, устраивал приемы, на которых принимал королеву Румынии, графа Сент-Олэра и господина Генри Шэннона. Но сердце его принадлежало другим местам: осенью — Балморалу, а зимой — Сандрингему.

Даже Виндзор вызывал у него не столько любовь, сколько гордость. «С того момента, когда Вы только подходили к двери, — вспоминала принцесса Алиса, — где Вас встречали лакеи с напудренными волосами, домоправительница в черном шелке, дворцовый эконом и прочие, Вы чувствовали себя так, будто вступаете на порог древнего храма». Ни один храм, однако, не мог бы похвастаться банкетным залом, где за одним длинным столом могли усесться сразу 200 чел.; залом Ватерлоо, увешанным написанными Лоуренсом портретами, которые знаменовали победу союзников в 1815 г. («Alors pour battre Napoleon, — полтора века спустя спрашивал генерал де Голль, — il vous a fallu tous ces messieurs?»[113]); анфиладой обеденных залов — красного, зеленого и белого, каждый из которых выглядел еще более величественно, нежели предыдущий; шедеврами Рембрандта и Ван Дейка, Каналетто и Стаббса; библиотекой, в которой хранились многочисленные рисунки Леонардо и Хольбейна, миниатюры Хиллиарда и Оливера; искусными образцами мебели и часов, оружия и научных инструментов, изделий из фарфора, серебра и бронзы. «Это же сокровищница Нибелунгов!» — воскликнула приглашенная на обед в Букингемский дворец жена германского посла. Ей еще только предстояло посетить Виндзор.