Светлана Кайдаш–Лакшина - Княгиня Ольга

• Название: Княгиня Ольга
• Автор: Светлана Кайдаш–Лакшина
• Жанр: Историческая проза
• ISBN: ISBN 5–17–013112–7 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–04038–0 (ООО «Издательство Астрель»)

ISBN 5–17–013112–7 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–04038–0 (ООО «Издательство Астрель»)

О великой русской княгине Ольге (? — 969), жене киевского князя Игоря Рюриковича, рассказывает новый роман писательницы–историка Светланы Кайдаш–Лакшиной.

---

Это движение ее не осталось незамеченным Малушей, и она сказала, задыхаясь от волнения: «Уже и гонец от князя примчался. Извещает, чтобы не боялись. Свои идут».

Ольга наконец взглянула на Малушу и увидела, что она уже в праздничном наряде, парчовой душегрее, разрумянилась. «Да, — подумала Ольга, — любит его».

Давно, когда Игорь ее только привез в Киев, ей пришлось обуздывать свою порывистость. Много раз она попадала в беду, высказывая искренне то, что не следовало, и тому, кому это не полагалось знать. Старый князь Олег[6] был суров со всеми, но к ней относился нежно. После дальнего похода, когда раздавал всем подарки, Олег тогда подошел к ней сам, накинул на плечи корзно[7], подбитое мехом рыси, синего бархата, поцеловал в лоб и надел на палец перстень с огромным изумрудом. Все вокруг ахнули, увидев этот княжеский дар. Олег сказал ей слова, которые она никогда не забывала. Всю жизнь. А может быть, жизнь уже и прошла? «Этот перстень поможет тебе верно распознавать происходящее вокруг тебя, — произнес он, склонив голову набок, как делал последние годы из‑за ранения в шею, и добавил: — Никогда не снимай его и не давай никому ни на миг».

Старый князь боялся ворожбы, это знали все, но ведь боялся не только он, а все.

Ольга взглянула на перстень, и изумруд вспыхнул особым светом под быстро выглянувшей луной. «Добрый знак», — подумала Ольга и улыбнулась. Малуша смотрела на нее с волнением, и княгиня догадывалась о причине. Малуша знала, что Святослав чтит мать и будет смотреть на многое и на многих ее глазами, так, как княгиня расскажет ему.

«Засвети огонь», — сказала Ольга, улыбаясь, и погладила Малушу по волосам. Та вспыхнула от этой ласки, знала, что княгиня на нее скупа. С юности Ольга приучала себя быть сдержанной в проявлении чувств, и это ей удалось. Она многому научилась у Олега. Старый князь всегда старался быть справедливым и не выдавать своего отношения, своей любви или вражды. «Правитель должен вершить справедливый суд», — часто говорил он Игорю.

«Почему сегодня я так часто вспоминаю старого князя?» — подумала Ольга. Она беспокоилась о судьбе Святослава и находила сходство в их характерах, хотя и не знала Олега молодым. Слова его о «распознавании происходящего» она запомнила на всю жизнь.

«Да, трудно понимать людей и их намерения», — пронеслось у Ольги в голове, пока Малуша ставила подсвечник на полку у постели.

— Как дети? — спросила она Малушу. И улыбнулась.

Ольга была счастливой бабкой, и внуки ее любили. Но она старалась их не баловать.

Волнение молодой женщины передалось и княгине. Она почувствовала, что краска прилила к ее щекам.

Малуша подошла ближе к окну и воскликнула: «Смотрите, княгиня, они совсем близко». Ольга встала рядом с ней так, что казалось, она слышит, как бьется сердце Малуши. Княгиня вспомнила, как ждала из похода Игоря. И боль прошла сквозь сердце. Не забыть. Ольга прислушивалась, как княжеские палаты, еще совсем недавно погруженные в полную темноту и немоту, начинали шуметь жизнью.

Как бы ни волновалась она, но позволяла себе переставать слышать все, что происходило рядом, это стало для нее правилом. А ведь сколько людей погибало на ее глазах только потому, что они теряли власть над собой, борясь за нее с другими. «Боги дали нам глаза, чтобы видеть все вокруг, уши, чтобы слышать, и уста, чтобы молчать, — заповедала ей тетка–жрица. — Нужно вбирать в себя больше, а отдавать только ненужное. Слова же нужны нам, чтобы славить богов. Не следует тратить их на людей. Люди глупы и неблагодарны».

Вот Святослав, кажется, никак не хочет принять эти заветы. Он прямой, как и его кинжал. И это так удивительно, потому что умен и понимает опасность.

У дверей раздались тяжелые шаги, которые она узнала: это был лекарь. Он любил Святослава и рад был его возвращению. Ольга не показывала Валегу своего охлаждения, но хитрый грек почуял это кожей. «За что, княгиня, сердишься?» — пробовал он вызвать ее на откровенность. Но Ольга откровенничать не любила. Причиной того, что про себя она называла «потерей веры», был совсем незначительный случай, пустяк. Ольга услышала, как лекарь сказал ее священнику: «Я лучше тебя знаю княгиню. Я знаю, что она любит и что ненавидит — лучше тебя. Не гордись». Тот промолчал. «Может быть, он был и прав», — подумала тогда Ольга, принуждая себя к справедливости. Но душа ее отвернулась.

— Вот и дождались, княгиня! — бурно восклицал Валег, приближаясь к Ольге и склоняясь перед ней в поклоне, одновременно продолжая приветствие. Тем самым он как бы смазывал свой поклон, оставляя лишь приветствие, а оно у него всегда было вольным. «Странно, что я не замечала этого прежде, — подумала про себя княгиня. — Он ведь показывает всем как бы равенство наших отношений — поклон его — не поклон». Все это проплыло в сознании почти невольно, в то время как Малуша хлопотала, вынимая византийскую склянку с запахами, но Ольга покачала головой: «Не надо». Святослав обнимал ее, не стесняясь посторонних, и как‑то сказал: «Мамо, я помню ваш запах с детства, и он не изменился». Ольга тогда вспыхнула, как юница, будто услышала признание в страстной любви.

Она была внимательна ко всему и не забывала и этих слов.

— Позаботься, чтобы детей не разбудили! — сказала Ольга Малуше. И та немедленно вышла, чтобы передать повеление княгини.

Свет факелов, ржание лошадей, их фырканье, звон оружия — войско Святослава приближалось.

Зная сына, Ольга подумала, что сейчас он появится в княжеских палатах, обогнав всех. «Но ведь еще поклониться Перуну[8]! Без этого войско не смеет разойтись! — пронеслось у нее в голове, — так что встреча еще не скоро».

И все же Ольга, как всегда, до конца не сумела расчислить, как скоро появится перед ней сын, даже отлично зная, что быстрота Святослава была невероятной — это признавали все — и друзья, и враги, и равнодушные. Быстротой он побеждал и покорял, заставлял себя любить и ненавидеть. Это был вихрь, и когда он ворвался в палаты, Ольга немедленно услышала его наверху, в своих покоях, откуда не хотела сходить раньше времени, чтобы не терять сил.

— Мамо! — воскликнул Святослав и будто перелетел к ней от дверей, обнял и прижал к себе. — Здоровы? — Он с тревогой и любовью всматривался в ее лицо, и она вдруг почувствовала, что может заплакать.

Святослав был высок и тонок. От него пахло дымом костра, железом и кожей. Он был взволнован не меньше матери и поэтому крикнул Свенельду: «Внеси!»

Ольга уже шла навстречу старому, испытанному воеводе, которого знала, казалось, всю жизнь. Ведь он ходил в походы еще с Игорем. Свенельд обернулся и что‑то шепнул дружиннику. В низком поклоне юноша втянул в горницу завернутый в ткань длинный сверток и стал быстро разматывать его. Святослав стоял усмехаясь. Ольга недоумевала, хотя и знала обычай сына появляться к ней с подарками. Так делал Олег. Так делал Игорь. Теперь настал черед его, Святослава.

Снимая один за другим все новые куски ткани, юноша протягивал их за спину, и они исчезали бесследно. И вот наконец перед изумленной княгиней появился зеленый кустик, вершина которого была усыпана лиловыми кистями, мелких цветочков, и сейчас же тонкий аромат поплыл над головами всех стоявших.

— Ты ведь любишь запахи, — сказал Святослав, — это тебе лучше византийских склянок.

— Что это, Святослав? — спросила изумленная Ольга.

— Это вам подарок с Балканских гор. Сиринкс. Греки любят эти кусты и привезли мне их из лесов со склонов гор. Они рассказывают сказки, будто Сиринкс была как наша русалка, а ее полюбил их бог Пан. Она бросилась от него бежать, и ее превратили в тростник. Пан сделал из нее свирель.

— Вот и дудит теперь в эту свирель, — добавил Святослав, разводя руками. Ольга была растрогана. Все‑таки ее сын знал свою мать. Знал, что такой подарок ей будет приятен. Он хотел показать Ольге и то, что не забыл ее уроков. И даже в боях помнит о сказках греков.

Ольга вдохнула в себя удивительный аромат и произнесла:

— Мы посадим этот куст у могилы Аскольда[9].

Ольга не сказала — церкви, потому что знала отношение сына к христианству. Это отношение стояло между ними, и сын, уважая мать как правительницу, никогда не подвергал сомнению то, что она делала.

Однако имя Аскольда было неприятно Святославу еще и потому, что Аскольд погиб по вине его родственников. Ольга выстроила у могилы церковь, и все киевляне ходят туда на поклонение, будто он не князь, а бог. Но правилом Ольги было не скрывать явного.

Святослав досадливо сдвинул брови. Ольга поняла это и скорей постаралась отвлечь сына. Она сделала знак рукой, и в комнату вошли жрицы Великой Богини Матери Сырой Земли в зеленых с коричневым одеяниях, в венках на голове. В руках они держали круглые хлебные караваи, покрытые полотенцами, расшитыми изображениями Богини, которая дала людям два великих дара — хлеб и полотно, колосья хлебные и растения для прядения. Богов много, а Великая — одна, и от нее зависит жизнь человеческая. Так не раз говорила Ольга жрицам, когда ее пытались убедить в том, что она напрасно так блюдет старые предания. Но княгиня неизменно оказывала великое почтение самой старой Богине.