Игорь Максимычев - ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

• Название: ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
• Автор: Игорь Максимычев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011

Книга бывшего советника-посланника посольства СССР в Берлине, доктора политических наук, главного научного сотрудника Института Европы РАН И.Ф. Максимычева рассказывает о двух последних годах существования ГДР Автор подробно, шаг за шагом, прослеживает процесс распада одного из самых благополучных государств социалистического блока, имевшего, пожалуй, самую могущественную службу государственной безопасности – Штази. Автор подводит неутешительные итоги объединения двух немецких государств.

---

В отличие от пассивного поведения «внутренней оппозиции» в ГДР чрезвычайно активно действовала внесистемная оппозиция, которая стремилась к изменению государственной системы республики, а то и просто к ее ликвидации. Напористости этой части оппозиции отнюдь не мешало то, что она не отличалась массовостью, была разобщенной и лишенной единой долговременной цели. Ее разношерстный характер определялся тем, что в нее входили и представители пользовавшейся особым влиянием в Восточной Германии евангелической церкви, и мечтавшие о «чистом социализме» деятели культуры, и выступавшие против непроницаемой перегородки между ГДР и ФРГ интеллигенты, и люди, которым просто надоела назойливая и часто безграмотная «опека» со стороны аппарата СЕПТ и Штази, и прямая агентура западных спецслужб. Объединяло же все эти центробежные силы, подкармливавшиеся по различным каналам из Западной Германии, практически лишь одно – стремление как можно скорее разрушить сложившуюся в ГДР систему управления, что означало прежде всего оттеснение от власти СЕПТ параллельно с упразднением министерства госбезопасности.

Однако участники протестного движения избегали требования отказаться от ГДР как таковой. Их лозунгом было усовершенствование государственной системы республики. Восточногерманский диссидент Штефан Волле вспоминал позже: «В 80-е годы оппозиционные группировки никогда не выдвигали требования о ликвидации ГДР. До поздней осени 1989 года они рассматривали национальный вопрос в чисто исторической перспективе. По их мнению, было бы безответственным ставить под вопрос глобальную стабильность, опирающуюся на дуализм сверхдержав. Господствующее настроение во внутренних дискуссиях сводилось тогда к следующему: сначала нужно добиться свободы и демократии в ГДР, а затем уж можно будет в один прекрасный день обсудить отношения с Федеративной Республикой»[52].

Сближение обоих германских государств, происходившее во второй половине 80-х годов, облегчило для внесистемной оппозиции проведение пропагандистских акций, направленных на расшатывание основ ГДР. Главной сенсацией визита Хонеккера в ФРГ, состоявшегося в сентябре 1987 года и подробнейшим образом отраженного в передачах телевидения обеих стран, было то, что он прошел в обстановке «всенародного ликования» – лидера ГДР повсюду в Западной Германии встречали как лучшего друга. В результате сложилось впечатление полной нормализации отношений между германскими государствами[53]. После этой поездки Хонеккер поверил, что его положение как внутри ГДР, так и в отношениях с СССР стало незыблемым. В то же время как раз со ссылкой на боннский вояж Хонеккера внесистемная оппозиция ГДР, чья деятельность отныне не встречала прежних препятствий, всячески разжигала ожидания населения в отношении грядущей демократизации республики, а также либерализации условий посещения родственников в другом германском государстве. Действительно, после объятий федерального канцлера и генерального секретаря ЦК СЕПГ население ГДР никак не могло взять в толк, почему ограничения для поездок в Западную Германию остаются все такими же суровыми. В итоге хонеккеровское посещение ФРГ послужило дополнительным толчком к дестабилизации внутриполитической обстановки в ГДР.

На протяжении всего 1988 года восточные немцы терпеливо ждали, когда же условия контактов с ФРГ для «человека с улицы» станут соответствовать сердечности германо-германских контактов на высшем уровне. Однако уже с первых дней 1989 года стало ясно, что запас терпения у людей кончается. Накануне традиционной демонстрации в память Карла Либкнехта и Розы Люксембург (исполнилось 70 лет со дня их убийства) кружок диссидентов, пользовавшийся прикрытием церкви Св. Марка в Лейпциге, напечатал 10 000 листовок с призывом провести акцию протеста в воскресенье 15 января. За четыре дня до назначенной даты началась расклейка листовок и распределение их по почтовым ящикам жителей города. Почти сразу же полицией были произведены первые задержания; всего приводу подверглись 11 человек – практически все организаторы. О произошедшем были по каналам протестантской церкви немедленно извещены околоцерковные круги по всей стране. В Берлине, Эрфурте, Цвикау и Бауцене стали раздаваться протесты против действий полиции. Подключились диссиденты из Польши и Чехословакии. Тему подхватили западногерманские СМИ. 15 января «Вельт» вышла с аршинным заголовком: «Полиция ГДР производит аресты правозащитников». В этот день в Лейпциге у Старой Ратуши собрался митинг протеста. По явно завышенным оценкам организаторов, в нем приняли участие около 800 человек; 53 человека были задержаны. Одновременно в Вене заканчивалась сессия Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая подтвердила обязательства всех членов организации по соблюдению прав человека и гражданских прав. Выступившие на церемонии закрытия сессии госсекретарь США Джордж Шульц и министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер осудили принятые полицией ГДР меры по охране порядка. 24 января все участники акции в Лейпциге были освобождены[54].

Постепенно диссидентское движение ЩР набиралось опыта в проведении кампаний, направленных против существующего режима. Сентябрьские «демонстрации по понедельникам» 1989 года возникли не на пустом месте. Параллельно Запад тренировался в акциях поддержки оппозиции в ГДР Лишь руководство республики, похоже, не училось ничему. (Впрочем, и действия Москвы не становились более мудрыми.)

В конце января 1989 года центральный орган СЕПТ «Нойес Дойчланд» опубликовала заявление Хонеккера, в кагором он, отвечая на вопрос о том, сколько времени еще простоит Берлинская стена, подчеркнул, что она простоит и 50, и 100 лет – до тех пор, пока не изменятся условия, вызвавшие необходимость ее возведения» (то есть пока существуют два германских государства). Это заявление было повсеместно воспринято как крушение надежд на скорое облегчение поездок в ФРГ в условиях, когда на улицах восточногерманских городов то и дело встречались автомашины с белой ленточкой на антенне, означавшей, что ее владелец подал официальное заявление на выезд в ФРГ на постоянное жительство. Возникла и окрепла психологическая основа той волны бегства людей из ЩР, которая захлестнула республику осенью 1989 года. Не обошлось, разумеется, без целенаправленного воздействия СМИ ФРГ, особенно западногерманского телевидения, передачи которого принимались практически на всей территории ГДР[55]. Однако главным были все же зазнайство и промахи власти, считавшей свое положение непоколебимым.

Чем дальше в лес…

Открытый разговор на высшем политическом уровне с вождями ГДР, который я и мои коллеги в посольстве считали необходимым, так и не состоялся. С обеих сторон накапливалось взаимное непонимание, раздражение и недоверие. Отношения между руководством СССР и ГДР за фасадом звонких и пустых фраз о нерушимой дружбе и социалистической солидарности становились все более напряженными. После «телемоста» между Москвой и Бонном 24 марта 1988 года с участием депутатов Верховного Совета СССР и бундестага мы сообщали в МИД: «Из отдела международных связей ЦК СЕПТ нас предупредили, что в партийном и государственном руководстве ГДР очень болезненно восприняли некоторые высказывания, прозвучавшие с советской стороны в ходе телемоста, передававшегося западногерманским телевидением. Политически безграмотные оценки перспектив «воссоединения Германии», [существования] берлинской «стены» и т.д. дают возможность тем людям в руководстве и около него, которые по тем или иным причинам заинтересованы в углублении трудностей между нашими партиями, вновь поднять визг насчет того, что СССР ведет дело «к изменению нынешнего положения в германских делах». В эмоционально перегретой атмосфере, которую эти люди постоянно поддерживают, используя хорошо продуманные инсинуации из Бонна и неловкие фразы из советской печати, рациональные доводы и логические объяснения остаются, как правило, без воздействия. В доверительном порядке нам сообщают, что даже самые безобидные высказывания советских представителей (как, например, недавнее заявление В.М. Фалина о том, что возможности, заключенные в Четырехстороннем соглашении [по Берлину] еще далеко не исчерпаны) воспринимаются «на самом верху» совершенно предвзято: «Ага, значит, планы использования Западного Берлина как разменной монеты в торге с Западом все-таки имеются!» Тем более тяжелым будет впечатление [у Хонеккера] от отдельных мест в телемосте».

То, что телемост произвел в ГДР «самое гнетущее впечатление», подтвердил Эгон Кренц, который на следующий день сказал мне в краткой беседе на приеме у греческого посла: «Позиция советских участников была настолько оборонительной, настолько бесцветной и слабо аргументированной, что оправдан вопрос: кому нужны такие мосты? Тот факт, что провокационные вылазки западных немцев насчет «воссоединения Германии», «стены», «освобождения земляков в ГДР» остались без ответа, не может не волновать немецких товарищей».