Александр Дюма - Графиня Де Шарни

• Название: Графиня Де Шарни
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Историческая проза

"Графиня де Шарни" — заключительная часть тетралогии, в которую также вошли романы "Джузеппе Бальзамо", "Ожерелье королевы", "Анж Питу".

Действие романа разворачивается на фоне знаменательных исторических событий французской революции и краха династии Бурбонов.

---

— Сейчас увидите, господин аббат, — отвечал Бийо.

— Говори же, я тебя слушаю.

— И правильно делаете.

Он исподлобья взглянул на аббата, желая убедиться в том, что тот не станет ему мешать.

— Вот я и говорю: коль скоро человек получает жалованье, он обязан за него делать то, за что ему платят деньги.

— А-а, знаю я, куда ты клонишь! — перебил его аббат.

— Друзья мои! — все так же ласково продолжал Бийо, обращаясь к нескольким сотням зрителей. — Что вам больше нравится: слушать оскорбления господина аббата или прислушаться к моим рассуждениям?

— Говорите, господин Бийо, говорите! Мы слушаем. Тише, аббат, тише!

На сей раз Бийо не удержался и взглянул на аббата, после чего продолжал:

— Я сказал, что если кто-нибудь получает жалованье, он обязан исполнять то, за что получает деньги. Вот, к примеру, господин секретарь мэрии: ему платят за то, что он ведет делопроизводство, разносит послания господина мэра, доставляет ответы тех, кому эти послания адресованы. Господин мэр отправил его к вам, господин аббат, с программой праздника. Секретарю же не пришло в голову сказать на это: «Господин мэр! Я не желаю нести программу праздника господину Фортье!» Не так ли, господин секретарь, ведь вы и не подумали так ответить?

— Нет, господин Бийо, — наивно отвечал секретарь. — Клянусь честью, не подумал!

— Слышите, господин аббат?! — воскликнул Бийо.

— Богохульник! — вскричал аббат.

— Тише, тише! — зароптали присутствовавшие. Бийо продолжал.

— Вот господин сержант жандармерии; он получает жалованье за то, что наводит порядок там, где этот самый порядок нарушается. Когда господин мэр подумал, что вы можете его нарушить, господин аббат, и приказал господину сержанту прийти ему на помощь, господин сержант не счел себя вправе ответить: «Господин мэр! Как хотите, так и восстанавливайте этот порядок, только без меня!» Ведь вы же не сочли себя вправе так ответить, господин сержант?

— Нет, черт возьми! Я выполнял свой долг, вот я и пришел, — просто ответил сержант.

— Слышите, господин аббат?! — воскликнул Бийо. Аббат заскрежетал зубами.

— Погодите! — остановил его Бийо. — Вот наш славный слесарь. Его дело — изготавливать, отпирать и запирать замки. Господин мэр послал за ним, чтобы отпереть вашу дверь. Ему ни на минуту не пришла в голову мысль ответить господину мэру «Я не хочу отпирать дверь господина Фортье». Не правда ли, Пикар? Ведь не было у тебя такой мысли?

— Да нет же! — отвечал слесарь. — Я взял отмычки и вот пришел сюда. Пускай каждый добросовестно делает свое дело, и все будет хорошо.

— Слышите, господин аббат? — вскричал Бийо. Аббат собрался возразить, однако Бийо жестом остановил его — Так почему, скажите на милость, вы, избранный для того, чтобы подавать пример, — продолжал он, — вы один не исполняете свой долг, когда все другие его исполняют?

— Браво, Бийо! Правильно! — единодушно подхватили присутствовавшие.

— И вы не только не исполняете долг, — заметил Бийо, — но и подаете пример к беспорядку и злу.

— Ну вот что! — молвил аббат Фортье, понимая, что настала пора защищаться. — Церковь независима, Церковь никому не подчиняется. Церковь сама знает, что ей делать!

— Зло именно в том и заключается, — заметил Бийо, — что вы пользуетесь властью в стране и в государстве. Вы француз или иноземец? Гражданин вы или нет? Ежели вы не гражданин, не француз, а пруссак, англичанин или австрияк, то пускай вам платят господин Питт, господин Кобург или господин Кауниц. Но если вы считаете себя французом и гражданином, если вам платит народ, извольте народу и подчиняться!

— Да! Да! Так! — подхватили триста голосов.

— В таком случае, — нахмурившись, продолжал Бийо, сверкнув глазами и опустив тяжелую руку аббату на плечо, — именем народа, священник, я требую, чтобы ты выполнил свою миротворческую миссию, призвал Бога в помощь, попросил милости у Провидения, милосердия — у Всевышнего для твоих сограждан и во имя твоей родины. Идем! Идем же!

— Браво, Бийо! Да здравствует Бийо! — закричала толпа. — На престол! На престол, святой отец!

Чувствуя за собой поддержку, фермер мощным рывком вытащил из-под спасительных сводов родного дома возможно последнего французского священника, который столь открыто встал на сторону контрреволюции.

Аббат Фортье понял, что сопротивление бессмысленно.

— Ну что ж, хорошо, — кивнул он. — Я готов к мучениям… Я взываю к мучениям! Я требую пыток!

И он в полный голос запел «Libera nos, Domine!»[19] Это и было то самое странное шествие, направлявшееся к главной площади и сопровождавшееся криками и воплями, которое поразило Питу в ту самую минуту, как он был готов упасть без чувств под влиянием нежных слов благодарности и рукопожатия Катрин.

Глава 25 ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

Питу не раз слышал подобный шум во время уличных беспорядков в Париже; ему почудилось, что приближается шайка разбойников и ему придется защищать какого-нибудь нового Флеселя, Фулона или Бертье. Питу крикнул:

«К бою!» — бросился к своему отряду из тридцати трех человек и возглавил выступление.

В это время толпа расступилась, и он увидел, что Бийо тащит за собой аббата Фортье и что тому не хватает лишь пальмовой ветви для полного сходства с древними христианами, которых толпа волокла за собой в цирк.

Естественным движением Питу было защитить своего бывшего учителя, ведь он еще не знал, в чем была его вина.

— Господин Бийо! — воскликнул он, бросаясь навстречу фермеру.

— Отец! — вскричала Катрин и сделала до такой степени похожее движение вперед, что можно было подумать, будто ею руководит опытный режиссер.

Однако Бийо одним взглядом остановил и Питу и Катрин. В его глазах было нечто и от орла и от льва, он словно воплощал в себе народный дух.

Подойдя к помосту, он выпустил из рук аббата Фортье и, указывая на него пальцем, молвил:

— Вот он, престол, до которого ты никак не снисходишь. А я, Бийо, тебе говорю, что ты недостоин служить здесь обедню. Прежде чем подняться по этим священным ступеням, каждый должен спросить себя, испытывает ли он стремление к свободе, преданность отчизне и любовь к человечеству! Священник! Хочешь ли ты свободы для всего мира? Священник! Предан ли ты своей стране? Священник! Любишь ли ты своего ближнего больше самого себя? Тогда смело можешь подняться на этот престол и воззвать ко Господу. Но если ты, как гражданин, не чувствуешь себя первым среди всех нас, уступи свое место более достойному, а сам уходи… прочь… убирайся!..

— Несчастный! — воскликнул аббат, двинувшись прочь и на ходу грозя Бийо пальцем. — Ты сам не знаешь, кому объявляешь войну!

— Да нет, я-то знаю, — возразил Бийо. — Я объявляю войну волкам, лисам и змеям — всем, кто нападает в потемках. Ну что ж, ладно! — прибавил он, с силой ударив себя кулаком в грудь. — Грызите, рвите, кусайте!.. Есть за что!

Наступила тишина. Толпа расступилась перед священником и, сомкнувшись вновь, замерла в почтительном восхищении перед сильной личностью, подставлявшей себя под удары страшной силы, зовущейся духовенством: в те времена почти половина всех жителей еще находилась во власти этой силы.

Не существовало больше ни мэра, ни его помощника, ни муниципального совета. Внимание всех присутствовавших было приковано к Бийо.

К нему подошел г-н де Лонпре.

— А ведь теперь мы остались без священника! — заметил мэр.

— Ну и что? — спросил Бийо.

— Раз у нас нет священника, значит, некому отслужить и обедню!

— Подумаешь, какое горе! — пробормотал Бийо; со времени своего первого причастия он всего два раза заходил в церковь: когда венчался и когда крестил дочь.

— Я не говорю, что это большое горе, — продолжал мэр, решивший на всякий случай не спорить с Бийо, — но чем мы заменим службу?

— Что ж, я вам, пожалуй, скажу, что мы сделаем вместо службы! — вскричал Бийо, чувствуя настоящее вдохновение. — Поднимитесь вместе со мной на престол, господин мэр! И ты, Питу, поднимайся! Вы встанете по бравую руку от меня, а ты, Питу, — по левую… Вот так. Чем мы заменим службу? Слушайте все! — приказал Бийо. — Это Декларация прав человека и гражданина — символ веры и свободы, Евангелие будущего.

Присутствовавшие единодушно зааплодировали: люди эти, освободившиеся только вчера, а вернее было бы сказать — почувствовавшие значительное послабление, жаждали узнать права, которые им возвращались, но которыми они еще не воспользовались.

Они с гораздо большей жадностью ожидали именно этих слов, а не тех, которые аббат Фортье называл «словом Божиим».

Встав между мэром, представлявшим гражданскую власть, и Питу, представителем вооруженной силы, Бийо протянул руку и наизусть, по памяти — почтенный фермер не знал грамоты, как помнит читатель, — звучно произнес следующие слова, которые все до единого выслушали стоя, в полном молчании и обнажив голову: