Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки

• Название: Пешие прогулки
• Автор: Рауль Мир-Хайдаров
• Жанр: Детектив

---

Амирхан Даутович, вернувшийся с прогулки рань-ше обычного, правильно рассчитал, что в эту ночь ему действительно не заснуть. Уже затихли улицы, угомонились все в микрорайоне, и ночная свежесть, прибив вездесущую пыль, пала на город. Во всем жилом массиве ни в одном, окне не горел свет, только в квартире Азларханова попеременно свети-лось то одно окно, то другое, словно там искали что-то важное.

Амирхан Даутович ходил из кухни в комнату, которая служила ему и спальней, и кабинетом, при-саживался на постель, но желания прилечь не было. Он подходил к одному, к другому окну, вглядывался в безлюдный ночной двор, замечая даже при слабом лунном свете его неустроенность, неуютность, за-пущенность, неубранную помойку и свалку, возле которых копошились кошки и собаки. Глядя на это запустение, можно было подумать, что в домах вок-руг обитали временные жильцы, и даже не жильцы, а транзитные пассажиры, готовые вот-вот похватать чемоданы и сняться с места, хотя это было совсем не так -никто никуда сниматься не собирался, и Азларханов знал это. Отчего такое равнодушие кру-гом? Ведь даже если квартира казенная, то все равно это твой дом, где проходят твои дни, растут твои дети. И может быть, другого дома у тебя не будет, дом твой здесь -- на втором или третьем этаже, и это твой двор, который иначе, чем поганым, и не назовешь. Так оглянись, если уж не в радости, так в гневе на дом свой: так ли полагается жить человеку в собственном доме, на своей земле в одной-разъединственной жизни, отпущенной судьбой и при-родой? Но нынче мысль, скользнув поверхностно, не задержалась на сегодняшнем -- думалось о дру-гом. Впервые за долгое время он мысленно вернулся в далекие студенческие годы, в первые годы своей стремительной карьеры, шаг за шагом вспоминал давние дни, и многое оживало в памяти -- в красках, с шумами, запахами.

Да, в крошечной холостяцкой квартирке на треть-ем этаже, где всю ночь горел свет, действительно происходило важное для хозяина дома событие...

5

За год жизни в "Лас-Вегасе" Амирхан Даутович, казалось, узнал о нем все: слухи стекались в чай-ханы, где он бывал ежедневно, и невольно бывший прокурор оказался осведомлен о происходящем в городе. Иногда кто-нибудь намеренно подкидывал ему информацию. Азларханову трудно было понять, с какой целью это делается, скорее всего тут считали, что большой человек и в опале остается большим человеком, и стоит ему захотеть... У восточных лю-дей свой взгляд на происходящее, и надо долго здесь прожить, чтобы понять логику иных поступков и слов. Нет, Амирхана Даутовича не забавляла игра в бывшего большого человека, и он не подыгрывал, хотя возможность постоянно представлялась. Досто-инство, с которым он держался повсюду, бесстрастие, когда чайхана гудела, переваривая очередную новость, еще более укрепляли веру в тайную власть бывшего прокурора.

Месяц назад в чайхане один пенсионер довери-тельно сообщил Амирхану Даутовичу, что город их облюбовали картежники, и съезжаются они, мол, отовсюду, и даже из других республик. "Игра на выезде, собрались мастера высшей лиги", -- пошутил словоохотливый пенсионер.

Оказывается, его племянник работает в гости-нице электриком и часто ладит картежникам особо яркое освещение над столом. Называя суммы вы-игранных и проигранных денег, пенсионер от вол-нения заикался, чего в обычной его речи не за-мечалось. Но Амирхан Даутович никак не среаги-ровал на удивительную новость, ибо знал и о вы-игранных и проигранных суммах, и о масштабах игры. В бытность областным прокурором прихо-дилось сталкиваться -за крупными хищениями, убийствами, грабежами, если копнуть глубже, не-редко стояли карты, крупный проигрыш. Две недели назад, прогуливаясь вечером, он видел возле гос-тиницы Сурена Мирзояна -- Сурика, за ловкость рук прозванного Факиром. Какие дела могли привести Факира в этот дремотный городок, кроме карт? Да никакие, хотя Азларханов не сомневался: легенда у Сурика на случай проверки имелась безукориз-ненная.

Наверное, если бы пенсионер узнал, что как-то за одну ночь в области, где прежде работал Аз-ларханов, Факир выиграл сумму, в сто раз превы-шающую ту, от которой он начал заикаться, то, бедный, наверняка потерял бы дар речи вообще. Правда, после той давней ночи один председатель райпотребсоюза и один крупный хозяйственник по-кончили с собой, отчего все выплыло наружу, а остальные шесть человек, проигравшие казенные деньги, сели в тюрьму. Вот тогда-то прокурор и познакомился с Факиром. Ни рубля не удалось вернуть тогда обратно; Мирзоян не отрицал, что выиграл чемодан денег, но сообщил, без особого сожаления, что проиграл их через три дня, и описал подробно приметы удачливого игрока, которого яко-бы видел впервые.

Значит, теперь картежники облюбовали "Лас-Ве-гас"?

Почему бы и нет? Гостиницы, не осаждаемые толпами командировочных, рестораны, куда приез-жают из двух соседних областей "хозяева жизни" пошиковать, пустить пыль в глаза, посорить день-гами вдали от любопытных глаз, -- их нетрудно под-бить на игру. "Стоящих" людей, которых можно крупно выпотрошить, порой готовят на игру меся-цами, к иному "денежному мешку" годами ищут подход, чтобы "хлопнуть" в одну-единственную ночь, -- только бы сел за карты. В том, что все три ресторана служили поставщиками клиентуры для картежников, обосновавшихся в гостинице, Амирхан Даутович не сомневался.

Но сногсшибательные новости, вызывавшие оживленное обсуждение в чайханах, и вообще тайная жизнь необычного города, о которой прокурор знал, а иногда догадывался благодаря опыту, не трогали в его душе каких-то главных струн. Нет, он не был равнодушен к тому, что видел или знал, в нем не удалось убить главное -- гражданина, даже в минуты отчаяния он не говорил: это не мое дело, меня не касается. Просто после двух инфарктов он берег не себя, а время, отпущенное ему; из по-следнего инфаркта он выкарабкался чудом, благо-даря прежнему сибирскому здоровью.

Да и что он мог сделать? Писать? Кому? Он знал, что редко какое, письмо, адресованное в верха, может одолеть границы области или республики. Какая-то тайная рука, не подвластная закону, пе-рекрывала дорогу кричащим о боли, о несправедливости конвертам. И немудрено, если повсюду на-саждались люди, у которых за версту на физиономии читалось: "Чего изволите?", если приказы первого даже на уровне захолустного района выполнялись беспрекословно, какими бы беззаконными они ни казались. А если и доходило что-то наверх, то оттуда же и возвращалось к тому, на кого жаловались, с пометкой: "Разберитесь!" И разбирались, перетря-хивая историю жизни автора письма с ясельного возраста до наших дней, а если она оказывалась чистой, как родниковая вода, то принимались за родню до седьмого колена и, конечно, в жизни, зарегламентированной до предела инструкциями, постановлениями, указами, принятыми во времена царя Гороха, где в каждом пункте: нельзя... нельзя... отыскивалось желаемое. А если еще и учесть, что сейчас многие вещи реже покупаются, а чаще до-стаются, то редкий автор жалобы выглядел невин-ным, непорочным рядом с тем, на кого посмел жаловаться. А жалобы людей с "подмоченной" ре-путацией не имеют даже силы анонимки (не оттого ли анонимки в ходу?) и закрываются куда быстрее, чем анонимные.

Наслышан Амирхан Даутович, например, был о таком курьезе: коллеги в области, до его назначения прокурором, не принимали жалоб на ресторанную обслугу. Еще и выговаривали обсчитанному: не ходи, мол, по ресторанам! А иному строптивому намекали: вот выясним, почему у вас такая страсть к ресто-ранам, у начальства на работе для объективности письменно спросим, с женой поговорим -- вызовем по повестке, в удобное для нас время, -- тут уж у всякого обсчитанного жажду справедливости отби-вали на долгое время.

С высоты житейского и профессионального опы-та Амирхан Даутович понимал, что одними лишь частными мерами, энергией да энтузиазмом низо-вых исполнителей нарастающих как снежный ком преступлений не изжить. Ну, приложит он усилия, добьется, чтобы выслали Факира из города, потому что знает точно, чем тот занимается, так оставшиеся в неприкосновенности конкуренты Сурика только обрадуются, а само зло не перестанет существовать. Тогда, шесть лет назад, Мирзоян сказал ему:

-- Какой же из меня преступник, товарищ про-курор? Я что, крал, вымогал? Обыграл рабочего, колхозника, советского интеллигента, оставил до по-лучки семью без денег? Говорите -- обобрал уважа-емых людей? Это для вас они уважаемые, в горкоме и райкоме, а для меня -- воры, да крупные воры, откуда у них сотни тысяч? И если бы не я, вряд ли их настоящая сущность выявилась бы: так "ува-жаемые" и продолжали бы набивать мешки день-гами. Выходит, я даже приношу обществу пользу, вывожу ворье на чистую воду.

Прокурор, конечно, не разделял взглядов Факира, хотя своеобразная логика в его словах была. Огля-дывая свою жизнь, Амирхан Даутович сознавал, как мало успел. Порою он сравнивал прежнюю работу с работой дворника, очищающего двор в большой сне-гопад. Очистил, пробил дорогу к калитке, к людям, оглянулся дух перевести, а сзади опять намело, да поболее прежнего. Он видел и ощущал, как ловко научились в республике обходить закон. Заведет про-курор дело, передает материалы в суд, вроде выполняет свой долг до конца, а результата нет. На суд оказывают давление и партийные, и советские органы, народный контроль, партконтроль, глядишь, от прокурорских требований пшик остался: этого нельзя трогать, этот брат, этот сват, этот депутат, тот герой. Выкрутился один, по ком тюрьма явно плачет, второй, а третий, имеющий прикрытие и тылы, и вовсе перестал об-ращать внимание на прокуратуру, посчитав, что власть имущим закон не писан.