Николай Романецкий - Полдень XXI век 2009 № 03

• Название: Полдень XXI век 2009 № 03
• Автор: Николай Романецкий
• Издательство: Издательство: ВОКРУГ СВЕТА
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-98652-292-0

Содержание

КОЛОНКА ДЕЖУРНОГО ПО НОМЕРУ. Николай Романецкий.

ИСТОРИИ, ОБРАЗЫ, ФАНТАЗИИ

Вячеслав Рыбаков «СТАЖЕРЫ КАК ПРЕДЧУВСТВИЕ». Повесть

Аделаида Фортель «БУРИДАНОВА ЦАРИЦА». Рассказ

Наталья Балыкова «Проникновение». Рассказ

ЛИЧНОСТИ, ИДЕИ, МЫСЛИ

Владимир Цаплин «РАЗУМНОЕ, НО НЕ МЫСЛЯЩЕЕ»

ИНФОРМАТОРИЙ

«Интерпресскон — 2009»

Наши авторы

---

— Во, ты откуда?

— От верблюда. Что, думал, уже с концами?

— С вещами. Похоже было. Тебя вчера Ника зачем-то искала.

— Зачем?

— Не могу знать. Не имею права.

— Але!.. Да я вчера у ментов проторчал. Ну, опять, повторное опознание, только теперь уже по фотографиям, и такой видок, что узнать было трудно. Ну, вот вечером и расскажу, да? Угу, как всегда. Ну, ладненько. Бай-бай.

— Так и зачем?

— Не твое менеджачье дело. У себя?

— Йес, сэр! И все-таки: зачем бы?

Попра… а вот ПТВ!

— Можно?

— Да-да, Филипп Федорович, заходите, садитесь. У нас как-то скомкался последний разговор. Вы с понедельника в отпуске, да? А «Грош»?

— Но вы же сказали…

— Да-да, я помню, я помню, склероза пока нет… Как-то это не очень смотрится, верно? Вы нашли — или вас нашли, это одно и то же, суммы не меняет — вы провели переговоры, вы всё подготовили — да, с помарками, но вы их исправили. В общем, я вчера созвонился с ними, и они согласились подождать. Так что вернетесь и сами закончите.

— Так вы же…

— Я нисколько в вас не сомневаюсь, но наши человеческие системы тоже нуждаются в уходе и профилактике. Пренебрегать этим нельзя. Поэтому ни о чем не беспокойтесь, отдыхайте, набирайтесь сил. Они вам понадобятся на долгом и нелегком пути продавца холода. Ну — равномерного загара! На всех частях, включая труднодоступные.

— Спасибо.

Вот это да! Вот чего не ожидал, так… И Крокодилыч — прямо отец родной. Что за дела? Да что, хорошие дела. Сдать их — и гулять… Рвется кто-то, где Севка? Курит, сачок. Ладно, я еще на работе.

— «Хладомор-сервис» слушает. Полный спектр холодильного и морозильного… Конечно, и генераторы льда, как же без них. Да любого — ну, кроме блочного, но он ведь вам и не нужен. А так: пластинчатый, трубчатый, гранулированный, чешуйчатый. Абсолютно надежные, круглосуточные, всепогодные, с самозатачивающейся орбитальной фрезой. Безводный, сухой лед. Особо низкие? А тогда, наоборот, жидкий лед: до минус пятнадцати. Нет-нет, его прекрасно можно получать на генераторе для чешуйчатого, это мы вам всё расскажем и покажем. Да, давайте, записываю. О’кей, подъезжайте, приморозим в лучшем виде, ха-ха!

Ну, что, жизнь продолжается. Во, еще кто-то перегрелся.

— «Хладомор-сер…» Да сам ты мухомор! Не, на сегодня другие планы. Да кто обижается — сдурел, что ли? Личная жизнь у меня сегодня, последняя перед отпуском. Ну вот еще, на даче, — в Анталию, загорать всеми частями, включая труднодоступные. Да вроде поразогнало тучки. После отпуска — само собой. Как только, так сразу. Ну, давай, пока. Э, погоди, слушай… а что, в рисе, правда, много кальция? Ну, так, один крупный диетолог… Плюнуть в рожу? Угу. Да, я, наверное, так и сделаю в следующий раз. Ну, давай.

В рожу это хорошо, это мы сейчас будем иметь.

— Лапа, ну что там у тебя? Лапонька, это всё не важно, а я звоню, чтобы сообщить тебе потрясающую новость: нам вернули «Грош» — я буду и доводить, и заключать. Да, вот, отложили подписание, хотят со мной. Нет, не с тобой, а со мной! Короче, сегодня не знаю, когда приеду: вечером сервис, а с утра еще к одному психу визит, но, надеюсь, последний. Да-да, может быть, и не приеду, не знаю. Ладно, всё, мне к шефу.

— У шефа ты уже был. Дела давай, попрыгун.

— На, махорочник. Горячие сверху.

— Разберемся. Ну, счастливо отлежать!

— И тебе — отсидеть.

21 апреля, суббота

— Значительно лучше выглядите. Несомненное улучшение. Думаю, вас можно поздравить, ваш Голос умолк, не так ли?

— Да, спасибо, доктор, всё кончилось. В отпуск завтра лечу.

— Вот что такое гипноз. И заметьте, мы отключили этот передатчик после первого же сеанса. Ну, что ж, «конец резидента»!

— …Он умер, доктор. Убили его, и всё кончилось.

— Вот как. Но вы же здесь ни при чем? Или?

— Нет, конечно, ни при чем. Но косвенно, не желая того…

— Филипп Федорович, извините за трюизм, но, живя, мы безо всякого злого умысла, самим фактом нашего существования всегда кого-то убиваем. Часто совсем незнакомых или полузнакомых, еще чаще — близких. Такова жизнь. Такова ее природа, устроенная не нами.

— Да, конечно. Но такое ощущение, словно бы… Словно что-то недосказано. Последнего слова не дали.

— Ему или вам?

— Ему. И мне.

— Ну, я не Высший судия и вызвать вашего резидента на связь я едва ли смогу. А вот испросить для вас последнее слово — пожалуй.

— В смысле?

— Я могу воспроизвести состояние, в котором вы слышали ваш Голос. Возможно даже, что вы его вновь услышите. Нет-нет, никакой мистики. Просто я не исключаю, что он передал вам больше, чем вы знаете. И если это так, то в ваше сознание могут выйти и другие его мысли, которые для вас окажутся новыми; вы сочтете их посланиями с того света, а на самом деле они уже сейчас в вашем подсознании, как в электронном почтовом ящике, который надо только открыть. Пароль я знаю. Но если и ничего не услышите, то, по крайней мере, от того, что у вас осталось невысказанным, освободитесь. Сбрасывайте пиджак, туфли — ну, вы помните.

— То есть вы меня тогда все-таки «гипнотизнули»?

— В этом даже не было особой нужды. Работы вашего «ретранслятора» было почти достаточно. Ну-с, удобное положение, расслабились.

— А кредитку?

— У нас с вами полный рапорт, то есть взаимопонимание, и никакие кредитки нам уже не нужны, тем более пустышки. Закрывайте глаза. Тяжелеют руки. Вы засыпаете. Спать!

Моя душа, значит, ни к черту. Вот как. «Не представляет практического интереса». Ну, да, там же интересны только юродивые и разные нищие духом. А я, худо-бедно, не нищий. Ничем. Суми-масэн. А вы будьте богаты духовно, ради бога! И будьте замечательно интересны. Я вам даже, может быть, хлебушка куплю. Если будет настроение. И если хорошо попросите. На хлебушек-то грошики нужны. На духовное ваше богатство-то что ж купишь? — одно только царство небесное. Вот им и будьте сыты. Чего вам еще? Нет, не куплю я вам хлеба, а и даст кто — отниму. Не по злобе и даже не от жадности — а вот, антиресно мне посмотреть, как вы царством небесным пропитаетесь, аль там воздухом свободы, аль еще чем богодухновенным. А я уж тут как-нибудь — хлебцем насущным. Но с маслицем. А там, глядишь, и с икоркой. Потому что я-то не юродивый. Я нормальный. Я такой, как надо. Каким надо быть сегодня и еще больше надо будет завтра. И у меня уже всё есть. И еще всё будет. То же самое, но больше и лучше. И другого мне не надо. И не надо проблем. Никаких.

— Я хотел бы с-сказать тебе несколько с-слов…

— Это ты? Но ты же… Ты же умер! Откуда ты?

— Н-не знаю. Ты п-послушаешь?

— Ну… так это ты что, опять, что ли, начнешь?

— Нет-нет, я… я только… П-понимаешь, как-то мне это казалось неприятно и даже страшно — уйти в такой же темноте, как пришел, ничего не поняв, не прояснив, «не приходя в сознание». Кажется, так и случилось. Только глаза приоткрыл — и всё оборвалось… маму жалко… И что-то же пытался, что-то делал, но, знаешь, как-то ничего не успел. Я пытался о чем-то думать, что-то объяснить себе. Я медленно думал, нетвердо, вечно не о том, но — как мог, и ни к чему определенному так и не успел прийти, и вот… Маму очень жалко… Опять я не о том. Я… я хочу рассказать тебе, что я думал, что у меня получилось или, скорее, не что получилось, а на чем оборвалось. Может быть, ты сможешь, захочешь — дальше, лучше, глубже меня…

— Зачем мне твои мысли, думы твои великие, зачем? Отвяжись от меня!

— Да-да, я понимаю. Я в жизни не стал бы… я никогда не навязывался, никому. И не любил, когда… Но теперь так получается, что меня никто, кроме тебя, не слышит — только ты, ты один. Я знаю, тебе не нужны мои слабые, куцые, нелепые мысли, я знаю. Но от меня больше ничего, совсем ничего больше не осталось… не останется — возьми хоть что-нибудь! У тебя впереди огромная, мимолетно-долгая жизнь, ты еще не знаешь, — что-то ведь может пригодиться. Пусть не сейчас… Знаешь, у мамы на полочке фотография моя, я там еще живой… ну, то есть, естественно… — старая совсем фотография, любительская… ну, это не важно… но я помню, о чем я тогда думал, вот в тот момент, когда снимали — благодаря этой фотографии и помню, — ты знаешь, я представить себе не мог, как много перевернется во мне, как изменятся мои мысли…

— Да на что нужны такие мысли, с которыми на чердаке сидеть и на хлебе экономить?

— Да, наверное, я во многом ошибался…

— Да ты во всем ошибался! Вся твоя жизнь — дурацкая ошибка, тебя не должно было быть. И теперь она исправлена, и тоже по-дурацки. И отстань от меня!

— Да-да, «мне всё не удалось — и даже смерть моя…»

— А вот мне всё удается. Даже твоя смерть! Ты хоть там-то знаешь, что она была не случайной? Ты хоть знаешь, с кем ты говоришь?

— Это не важно, это не важно.

— Ты всепрощенец по жизни был, да? Толстовец?