Шон Эллис - Свой среди волков

• Название: Свой среди волков
• Автор: Шон Эллис
• Издательство: Астрель
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40162-6

Британский натуралист Шон Эллис посвятил жизнь выполнению странной и трудной задачи: примирить двух хищников, враждующих с древних времен, — человека и волка. Конечная цель его исследований — восстановление численности волков в дикой природе, что, по его теории, повлечет за собой расцвет флоры и фауны, а в перспективе — исцеление изуродованной нами планеты. Но каким путем он идет к этой цели!

Практик Эллис повергает в шок биологов-теоретиков, общаясь с волками на равных и полностью разделяя их образ жизни. Шутка ли — уйти в горы, отыскать диких волков и почти два года прожить с ними в качестве равноправного члена стаи? Есть и спать, как они, рычать и драться, выть по ночам, участвовать в воспитании щенков? Для Эллиса все это и по сей день вполне обыденное времяпрепровождение. История его жизни увлекательнее любого романа: головокружительные приключения, каких не знал никто из ныне живущих, поразительные открытия и некий новый — или очень древний? — способ смотреть на окружающий мир.

---

Фермер достал откуда-то шнурок с привязанной на конце кроличьей лапкой, опустил в загончик и начал болтать им, повизгивая на манер вспугнутого кролика. Щенки моментально навострили ушки и принялись озираться по сторонам, ища источник беспокойства. Заметив кроличью лапку, они разом набросились на нее. Как и следовало ожидать, девочки опередили мальчика, а две из них достигли приманки быстрее остальных. Мой выбор пал на одну из этих двух. Я взял ее на руки. И пока мой дед выкладывал соседу плату в размере пары больших бутылей светлого эля, я услышал, сквозь неистовые проявления щенячьей любви, слова фермера: «А мальчик-то знает толк! Я и сам не выбрал бы лучше, будь я на его месте».

«Ступай домой, малыш! — сказал он мне с лукавой улыбкой. — Да смотри, заботься о ней хорошенько!»

«Не волнуйтесь, сэр, — ответил я, светясь от счастья, с теплым, извивающимся щенком на руках, — я буду хорошо о ней заботиться».

Я назвал ее Виски. И тринадцать лет мы с ней были неразлучны.

Глава 2 Детство в норфолкской глуши

Не подумайте, что каждый житель английской глубинки — почитатель волков. Эта страсть появилась у меня отнюдь не сразу. Но с тех пор как я себя помню, меня постоянно окружали животные.

Однажды летним вечером моя мама пришла домой очень уставшая после целого дня тяжелой работы. Может быть, она собирала морковь или какие-то другие овощи. «Шон приготовил тебе сюрприз, — сразу предупредил ее дед и добавил: — Он весь день старался, как мог». Мама открыла дверь и замерла в ужасе. По всей комнате скакали, ползали и квакали полчища лягушек! Я провел несколько послеобеденных часов, отлавливая их в ближайшем пруду и без устали бегая туда и обратно с корзинкой. В результате моих трудов все помещение было заполнено шевелящейся лягушачьей массой. Мне пришлось потратить целый вечер на то, чтобы перетаскать их обратно.

В другой раз мама отправилась в дровяной сарай, чтобы взять немного поленьев для очага. Но, едва переступив порог, она огласила окрестности заполошным визгом. Потому что из темноты, с хлопаньем и писком, ей прямо под ноги кинулись пятеро черных цыплят. Я нашел их в поле во время прогулки. Конечно, мне тотчас было строго наказано следующим же утром вернуть их на место.

Еще был случай, когда я притащил в дом мускусную утку — да не как-нибудь, а вместе с гнездом, полным яиц. Моя мать побоялась даже притронуться к ней. «Жуткая тварь» — так она ее с ходу окрестила. Поэтому мне самому пришлось взять утку под мышку, а мама несла гнездо с яйцами. Мы спустились к пруду, и покой почтенного семейства был восстановлен в укромном местечке меж стеблей тростника. Бедная моя матушка! Я вечно доводил ее чуть ли не до сердечного приступа, каждый раз подыскивая новых маленьких соседей, чтобы разделить с ними наше жилище.

Я рос близко к земле и был просто очарован окружающим миром. У нас не было средств на увеселительные поездки, игрушки и прочие развлечения. Моими детскими площадками были кустарники, поля и лесные чащи, а верными друзьями — фермерские собаки. Мои странствия по лесу длились часами. Я прочесывал заросли на предмет птичьих гнезд, знал, когда у кроликов должны появиться детки, наблюдал заячьи бои весенней порой. Я мог запросто отыскать лисью или барсучью нору. Я узнавал сову в полете и легко отличал обыкновенную пустельгу от воробьиной. Правда, в свои десять лет я вряд ли сумел бы перейти шумную лондонскую улицу или отыскать дорогу в метро — честно говоря, я и в сорок-то не очень уютно себя чувствую в больших городах. Но что касалось дикого мира, лежавшего прямо за моим порогом, — о нем я знал почти все.

Я рос в северном Норфолке — отдаленном уголке на восточном побережье Англии. Эта местность славилась в основном болотами, фазаньей охотой и обширными, плодородными фермерскими угодьями. Здешней землей владели самые богатые люди в стране, а работали на ней самые бедные. Моя семья была в числе последних. Все они трудились на фермах, жили очень просто и едва сводили концы с концами. Мы питались по принципу: что добыл — то и съел. Поэтому, пока я еще не стал достаточно взрослым, чтобы работать, моей обязанностью, как младшего члена семьи, оставалась охота. Тут меня всегда сопровождали собаки. Я считал фермерских псов своими друзьями, но в то же время хорошо понимал, что они прежде всего — рабочая сила. В отличие от Виски, они жили в сарае, и мне не позволялось проявлять сентиментальность по отношению к ним. В нашем мире каждое животное должно было выполнять некую полезную функцию. Мы не могли позволить себе кормить того, кто не отрабатывал свой хлеб. К счастью, Виски была отличной охотничьей собакой.

Такое же мировоззрение было свойственно и нашим соседям. Деревенский народ был хотя и добродушным, но по-своему циничным и начисто лишенным сантиментов. Помню, мне было лет восемь, когда мы с дедом отправились в гости к управляющему, у которого жил великолепный черный лабрадор. Пес составлял предмет особой гордости своего хозяина. Его чудесная шерсть буквально искрилась; он был настолько чутким и аккуратным, что мог по команде поднять с земли и принести яйцо или любой другой предмет, не оставив на нем ни единой отметины. Вдобавок красавец был безупречно вышколен — казалось, будто он читает мысли своего хозяина. Но однажды сыновья управляющего устроили в сарае крысиную охоту. Скорее по незнанию, чем со зла, мальчишки решили взять с собой отцовского любимца. Одно утро — и вся кропотливая работа по дрессировке и воспитанию пса пошла прахом. В первой же стычке крыса укусила беднягу за нос, да так, что резкая боль и шок совершенно отбили у него желание в будущем на кого-либо нападать. Травма оказалась фатальной — пес сделался совершенно непригодным для охоты. Управляющий пристрелил лабрадора и поколотил мальчишек. Он знал, что сам виноват — не уследил за своим питомцем и, таким образом, позволил сыновьям испортить его. Но он также понимал, что потерянного уже не вернуть, а кормить пса просто так, как домашнего любимца, считалось непозволительной роскошью. Эта история тогда ужаснула меня — получалось, что жизнь собаки ничего не стоит. Но таковы были законы мира, в котором я рос.

Моего деда звали Гордон Эллис. Он приходился отцом моей матери. Этот человек научил меня всему, что я знал. Когда я родился, ему было уже шестьдесят семь лет, но именно он, вместе с моей бабушкой Роуз, вырастил и воспитал меня. Хотя моя мама жила вместе с нами, в одной времянке, в детстве мне казалось, что ее постоянно нет дома. Самым близким мне человеком был дед — ближе, чем кто-либо, даже мать.

Причиной тому, как я узнал гораздо позднее, была тяжелая и монотонная работа, которую ей приходилось выполнять с утра до ночи, за очень низкую плату. Она рано вставала, часто — еще до рассвета, и уходила из дому. Ее, так же как других женщин из деревни, забирал на машине управляющий и вез туда, где у фермы возникала нужда в работниках. Иногда приходилось ехать час или два, на другой край графства. Там они собирали фрукты, бобы или копали картошку — в зависимости от времени года. А вечером их, измученных, развозили по домам. Едва поужинав, мама сразу засыпала. Не работай она так много, нам было бы нечего есть. Так что выбирать не приходилось.

Будучи ребенком, я даже не представлял, насколько трудной и беспросветной была ее жизнь. Я не мог тогда оценить того, что она делала ради меня. Понимал я лишь одно: ее почти никогда нет со мною рядом. В отличие от дедушки с бабушкой. Дед был моим героем. Мягкость, мудрость и чуткость волшебным образом сочетались в этом человеке. Если бы он велел мне пройти по горящим углям, я бы ни секунды не колебался. Он был худым и крепким, с обветренным лицом и узловатыми, загрубевшими от многолетней тяжелой работы руками. Но в душе это был истинный джентльмен, и каждое мгновение рядом с ним превращалось для меня в настоящий праздник.

В семье у дедушки с бабушкой было одиннадцать детей: шесть девочек и пять мальчиков. Почти все они покинули деревню примерно в то самое время, когда я родился — 12 октября 1964 года, и мы с ними никогда не встречались. Были и те, кто остался, но из них я тоже не помню никого, кроме тетки Ленни, которая близко дружила с моей мамой. Видимо, мое появление на свет без законного отца спровоцировало какой-то раскол в семье.

Пока я был маленьким, наш дом казался мне огромным. На самом же деле мы обитали в скромной хибарке с очень низким потолком. Помнится, я всегда бился об него головой, когда пытался попрыгать на кровати. Это была типичная фермерская времянка, построенная из красного кирпича местного производства. Мимо нашего дома проходила узкая дорога, а заднее крыльцо выходило на большой луг, за которым начинался дремучий лес. Когда меня укладывали спать, я лежал у распахнутого настежь окна и слушал звуки ночи. И эти звуки лишь изредка принадлежали миру людей. На много миль вокруг не было ни сколько-нибудь значительной автотрассы, ни железнодорожных путей. Единственное, что иногда нарушало первозданную тишину, — это рокот мотора самолета, взлетевшего с одного из близлежащих аэродромов. Но, несмотря на развитую в тех краях авиацию, даже и сейчас, сорок лет спустя, Норфолк остается самым малонаселенным и диким уголком во всей Англии.