Шон Эллис - Свой среди волков

• Название: Свой среди волков
• Автор: Шон Эллис
• Издательство: Астрель
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40162-6

Британский натуралист Шон Эллис посвятил жизнь выполнению странной и трудной задачи: примирить двух хищников, враждующих с древних времен, — человека и волка. Конечная цель его исследований — восстановление численности волков в дикой природе, что, по его теории, повлечет за собой расцвет флоры и фауны, а в перспективе — исцеление изуродованной нами планеты. Но каким путем он идет к этой цели!

Практик Эллис повергает в шок биологов-теоретиков, общаясь с волками на равных и полностью разделяя их образ жизни. Шутка ли — уйти в горы, отыскать диких волков и почти два года прожить с ними в качестве равноправного члена стаи? Есть и спать, как они, рычать и драться, выть по ночам, участвовать в воспитании щенков? Для Эллиса все это и по сей день вполне обыденное времяпрепровождение. История его жизни увлекательнее любого романа: головокружительные приключения, каких не знал никто из ныне живущих, поразительные открытия и некий новый — или очень древний? — способ смотреть на окружающий мир.

---

Хелен позже призналась мне, что это были худшие дни в ее жизни. Она совершенно не знала, что делать. Я искал утешения у волков. Все ночи после ее ухода я проводил с ними. Но они, как оказалось, тоже скучали по ней. Когда опускалась тьма, они собирались вместе и звали ее, как зовут отбившегося от стаи волка, долго и протяжно, так, что кровь стыла в жилах. Я мучительно ждал, что она ответит с другого конца долины, как в прежние времена, но напрасно. Так продолжалось пять ночей. Мое сердце разрывалось от горя. Она открыла передо мной новый мир, которого я не знал прежде, мир, полный смеха и любви, а теперь его ворота захлопнулись, оставив меня ни с чем. Я безумно хотел, чтобы она вернулась и впустила меня обратно. Не мог вообразить себе жизни без нее.

Мы с Хелен даже не разговаривали во время этого перерыва. Кэт Мур связалась с каждым из нас отдельно, и мы разрешили Tigress запечатлеть наш разрыв на пленке. Для американского документального сериала придумали новую концовку: Хелен уходит в новую жизнь, а я остаюсь один среди волков. Приятного мало, но еще труднее оказалось изображать перед камерами любящую пару, когда приходилось доснимать какие-то эпизоды для монтажа предыдущих серий. Это был сущий ад.

На самом деле нам позарез требовалось побыть некоторое время вдали друг от друга. Кто знает, может, мы и сумели бы как-то спасти наши отношения или, по меньшей мере, остаться друзьями. Если бы только могли без спешки все обдумать, подлечить свежие раны. Но такой роскоши нам не позволили. Съемки, прежде столь увлекательные, превратились в непрерывный кошмар, поскольку вынуждали нас постоянно находиться вместе.

И кошмар этот съемками не исчерпывался. Контракт предусматривал наше участие в рекламных мероприятиях. Так что в довершение всего нам еще пришлось вместе ехать в Америку и выступать тут и там перед показом «Жизни с Человеком-волком». Всего пара недель отдыха от фальшивого безоблачного счастья перед объективом — и мы уже сидели рядышком, как ни в чем не бывало, с шутками и прибаутками, на кушетках студий всех популярных телепередач в Нью-Йорке. Притворялись, будто ничего не произошло. Хелен с воодушевлением рассказывала, как здорово жить с Человеком-волком, а я завывал, рычал — в общем, всячески развлекал зрителей. На Animal Planet решили до поры до времени сохранить в секрете последние события нашей жизни, а в последней серии все выложить как затравку для следующего цикла передач: разбежались навсегда или еще помирятся? Было такое чувство, что наше горе используют, чтобы поднять рейтинги.

А ведь предыдущее совместное путешествие в Нью-Йорк было просто сказочным. Тем тяжелее нам приходилось теперь. Мне кажется, мы не то чтобы непременно хотели расстаться навсегда, мы просто запутались, не понимали, что и как можно исправить. Нас даже в аэропорт повезли на разных машинах. И в самолете мы сидели в разных концах салона, и в отеле жили в разных номерах, никак и нигде не пересекались по личным вопросам, но перед камерами снова становились неразлейвода. Знакомые места, люди, сладкие воспоминания о прошлом визите причиняли мне невероятные страдания. В лесу с таким не сталкиваешься. Постоянная борьба за выживание, вечные физические травмы: раны, укусы, ушибы — детские игрушки по сравнению с этой новой для меня душевной болью. Всю жизнь я глубоко прятал свои чувства, а теперь они оказались у всех на виду, в свете прожекторов. Я не представлял, как буду жить дальше.

По утрам я с огромным трудом заставлял себя встать с постели. Приходилось постоянно напоминать себе о необходимости сделать еще один вдох, выдох. Никогда в жизни я не был в столь жутком состоянии, и оно немедленно отразилось на волках. Прежде они меня страдающим не видели, и я не мог предсказать, как они на это отреагируют. Однако в итоге именно они меня и вытащили. Они звали и звали ее, но когда пропала последняя надежда, перестали. Они оплакали свою потерю, Хелен, и жизнь продолжалась. Если стая не может найти замену, она перестраивается изнутри. Заработали социальные механизмы, и роли распределились несколько иначе. Нам всем нужно было двигаться вперед.

Однажды утром, уже после Нью-Йорка, Хелен, к крайнему моему удивлению, позвонила мне на мобильный и попросила выгулять ее собак. «Зачем? — опешил я. — Что случилось?» Ее голос звучал как-то странно. Она ответила, что не может встать с постели. Увидев ее, я просто остолбенел. Она выглядела пустой человеческой оболочкой, даже на разговоре не могла толком сосредоточиться, то и дело «уплывая» куда-то очень далеко. Ее будто подменили. Я не понимал, что произошло и чем тут можно помочь. Но женщина в кровати была не та Хелен, которую я знал, и я, признаться, испугался не на шутку. Я быстро управился с собаками и позвонил телевизионщикам. Мы еще снимали последние эпизоды американского сериала, и я сообщил им, что Хелен работать сегодня не сможет ни при каких условиях. Возможно, завтра ей станет лучше. Но они ответили, что нельзя и дальше так терять съемочные дни: дескать, время — деньги, да и Animal Planet дышит в затылок. В США уже показали первые две серии, и сроки поджимали. Мне сказали, чтобы я постарался все уладить сам или вызвал врача.

Совет оказался очень даже дельным. Я отвез Хелен к терапевту, и ему хватило одного взгляда на нее, чтобы направить нас в больницу, к специалистам. Там поставили диагноз: полное нервное и физическое истощение. Ее организм не выдержал перегрузок.

Следующие два месяца Хелен почти не вставала с постели. Малейшее движение вызывало у нее упадок сил. Я ухаживал за собаками, но в остальном старался держаться подальше, понимая, что от моего присутствия ей станет только хуже. Кроме того, нужно было продолжать съемки и работу с волками. Я обратился к Джуд, и та согласилась помочь. Они с Хелен успели подружиться, а поскольку Джуд тоже работала в парке, она сообщала мне, если я мог чем-то помочь.

В последние дни съемок мы столкнулись с большими трудностями. Хелен была вне игры, так что для заключительных серий Tigress пришлось сделать нарезку из отснятых ранее материалов. Я беспокоился за нее, да и сам вместо жизни влачил какое-то номинальное существование. Но надо было спешить — времени оставалось совсем мало. Мы исчерпали ресурсы и Tigress, и Animal Planet в плане как финансов, так и терпения, и все же нам, к счастью, удалось объединить усилия и с честью довести дело до конца. И сериал, и два часовых документальных фильма для Великобритании мы таки сделали! Неожиданно, после десяти месяцев суматохи, все исчезло — бесконечные рабочие дни, видеокамеры и провода в моем фургоне. На горизонте маячило Рождество, и меня наконец-то оставили в покое.

Друзья, державшие паб неподалеку, пригласили меня на праздничный ужин, но сначала я решил устроить пир с волками. Торговец индейками привез нам кучу второсортных тушек, которые не сумел продать, так что моих ребят ждало рождественское угощение. Одна пикантная деталь: птицы были не ощипаны, а в вольерах в тот день под ногами хлюпала жуткая грязь. Молодые волки видели индеек впервые в жизни и страшно обрадовались — белый пух так и летел во все стороны. Выбравшись от них всего за полчаса до ужина, я выглядел так, будто меня нарочно облили смолой и обваляли в перьях.

Горячей воды в фургоне не было уже несколько месяцев. В сорок три года я стоял под ледяной струей из шланга, пытаясь привести себя в порядок перед рождественским выходом в свет, и думал: пора что-то менять в жизни.

В паб я потащился зря. Надеялся проветриться, а в итоге лишь разбередил раны. Мы часто захаживали сюда с Хелен, и на меня тотчас же нахлынули воспоминания. Вдобавок чуть ли не все столики были заняты влюбленными парочками, вокруг хлопали хлопушки, все шутили, смеялись и веселились вовсю, а я сидел один как перст и чувствовал себя бесконечно несчастным.

Глава 33 Моя мечта

Визиты к психоаналитику пошли мне на пользу: за следующие несколько месяцев я многое узнал о самом себе. Нез-персэ и раньше говорили, что я застрял между двух миров, но теперь я наконец понял, что провожу с волками слишком уж много времени и вот-вот разучусь быть человеком. Я все стремился как-то объединить две вселенные, показать людям, насколько важно само существование этих животных, какую огромную роль они играют в поддержании природного равновесия и изобилия. Но, как объясняли мне все те же индейцы, вступаться за волков бессмысленно, если люди тебя не слышат. В этом-то и состояла моя главная проблема. Я настолько погрузился в мир волчьей стаи, что почти позабыл о сути своего замысла. Чтобы помочь волкам, мне нужно было сначала закрепить свои позиции в мире людей.

Что же касается нас с Хелен… Конечно, мы переборщили с физической и психической нагрузкой во время съемок, но все-таки истинная причина нашего разрыва — а возможно, и ее срыва — во мне. Хелен обожала волков, почти как я. Она и секунды не колебалась, когда нужно было затащить мертвую тушу в загон или отрубить голову и копыта теленку, привезенному со скотобойни. (Овец и оленей сейчас уже можно скармливать хищникам целиком, но коров со времен эпидемии «коровьего бешенства» в восьмидесятых — только без головы и копыт.) Именно это мне всегда в ней так нравилось: Хелен не страдала ложной брезгливостью, не боялась запачкать руки. Она спокойно воспринимала, например, проделки Дерека, мясника со скотобойни, который по ночам иногда закидывал дохлых кроликов на крышу нашего фургона. Он рассчитывал, как сам потом признался, однажды увидеть Хелен в ночной рубашке: вдруг бы она вышла посмотреть, что за шум? Вряд ли ей по-настоящему не хватало комфорта и плодов цивилизации. Скорее ей все это время не хватало меня.