Гарольд Лэмб - Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока

• Название: Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока
• Автор: Гарольд Лэмб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01337-3

Эта книга – беллетризованное жизнеописание потомка Тимура и Чингисхана, основателя династии Великих Моголов, в которой ярко повествуется обо всех значительных событиях эпохи его правления. В ней оригинально сочетаются авторская интерпретация исторических фактов и фрагменты из «Бабур-наме» – автобиографического произведения самого Бабура, что позволяет читателю зримо ощутить атмосферу ушедшей эпохи.

---

В крепости «Тимур-бек воздвиг большое строение в четыре яруса, Кёк-Сараем[11] называется. Очень высокая постройка. Еще, близ ворот Аханин, внутри крепости, он поставил соборную мечеть, каменную. На переднем своде мечети стих Корана: «И вот воздвигает Ибрахим основы…» Это тоже очень высокое здание».

В одном месте, возле городских ворот, находились руины медресе и монастыря аскетов, внутри которого находилась усыпальница Тимура и гробницы его потомков, которые «царствовали в Самарканде».

Окрыленный Бабур и себя причислял к этому славному обществу. Разве не прославился Улугбек, то есть Великий Бек, внук завоевателя, как один из самых образованных людей на свете? Улугбек истолковал «Альмагест» Птолемея, «…высокая постройка Улугбека-мирзы – обсерватория у подножия холма Кухак, где находится инструмент для составления звездных таблиц. В ней три яруса. Улугбек-мирза написал в этой обсерватории «Гургановы таблицы», которыми теперь пользуются во всем мире».

(В результате современных археологических раскопок в основании этого круглого здания обнаружен громадный мраморный секстан с радиусом более 130 футов, правильно сориентированный на меридиан.)

Бабур – в меру своих возможностей – был в состоянии оценить математический подвиг по составлению звездных таблиц, охватывающих многие годы, как в прошлом, так и в будущем. Ему был известен случай, который подтверждал поразительную память Улугбека. Охота доставляла царевичу не меньшее удовольствие, чем его научные занятия. По вечерам он делал подробные записи в особой книжке о поимке животных самых разных видов. Прошло чуть больше года, и книжка пропала. Тогда скрупулезный Улугбек по памяти продиктовал все ее содержание. Позже пропавшая книжка нашлась. Все записи в ней, кроме трех или четырех, совпали с тем, что было продиктовано Улугбеком.

К западу, «у подножия холма Кухак, Улугбек-мирза разбил сад, известный под названием Баг-и-Майдан. Посреди этого сада он воздвиг высокое здание, называемое Чил-Сутун, в два яруса. По четырем углам этого здания пристроили четыре башенки в виде минаретов; в других местах там всюду стоят каменные колонны; некоторые из них витые, многогранные. В верхнем ярусе со всех сторон террасы на каменных столбах, а посреди террасы беседка о четырех дверях; приподнятый пол этого здания весь выстлан камнем».

Так юный победитель описал великолепный дворец, продолжением которого служил двор, затененный платанами. Застывшие, словно в почетном карауле, деревья, сияющий мрамор, отраженный в неподвижной воде, и выложенный изразцами купол, возвышающийся в окружении стройных минаретов, – создав этот шедевр, народ предвосхитил легендарный Тадж-Махал.

Зрелище могущественного престола вызвало у Бабура желание произвести более тщательный осмотр. Трон находился в павильоне из резного камня и был установлен на цельном каменном блоке площадью пятнадцать на тридцать футов и высотой около двух футов. «Такой огромный камень привезли из очень отдаленных мест. Посредине его – трещина; говорят, что эта трещина появилась уже на месте, после того как камень привезли».

Эта трещина встревожила Бабура. К знамениям, предвещавшим закат Тимуридов, добавилось еще одно. Он подсчитал, что за неполные четыре поколения на троне Самарканда сменилось девять государей. Султан Али, несостоявшийся союзник Бабура, царствовал всего день или два, а Байсункар, брат Али, – всего лишь несколько месяцев.

Стены другого павильона в том же саду были когда-то отделаны китайским фарфором, который потом безжалостно сбили узбекские варвары. Выбоины в стенах «Мечети с эхом» тоже остались незаделанными. В детстве, любуясь этими чудесами, Бабур не замечал следов разрушения. Теперь он снова ступал по мощеному полу маленькой мечети и снова слышал загадочное эхо. «Это удивительное дело, и никто не знает, в чем тут тайна».

Желая поддержать свой дух, Тигр продолжал вести учет торговых ресурсов города, в котором каждому ремеслу отведен был свой базар; там продавали превосходный хлеб и самую тонкую в мире бумагу, малинового цвета ткань под названием кермези (на европейских рынках этот бархат называли крамуази, отсюда и английское слово crimson – «малиновый, темно-красный»). Он совершал экспедиции в отдаленные луга, летние и зимние загородные поместья, где любили отдыхать самаркандские вельможи. В этих так называемых курухах их семьи неделями жили в уединении, надежно скрытые от посторонних глаз, – в те времена тюрко-монгольская аристократия не имела обыкновения сидеть в четырех стенах своих городских резиденций. Как обычно, Бабур осматривал эти красоты придирчивым взглядом, отметив, что при всем великолепии Четырех Садов с их правильными аллеями вязов, тополей и кипарисов там нет хорошей проточной воды. Признав, что местные крапчатые дыни хороши в своем роде, он заметил, что они, однако, не так ароматны, как те, что растут в его родной Фергане.

Восторг первых дней сменился жгучей тревогой. Бабур готовился устроить сердечный прием для покорившихся ему самаркандских беков. Среди них он особо выделял султана Ахмеда Танбала, который оправился от нанесенной копьем раны, но, конечно, не забыл о ней. Между тем разношерстное войско Бабура стало причиной многих проблем. Во-первых, солдаты не прекращали грабительских налетов на горожан, а город и без того пострадал во время осады и не мог выдержать нашествия мародеров. Бабур решительно запретил подобные действия, – приближалась зима, а в близлежащей долине не осталось никаких запасов продовольствия, и он был вынужден выдать семена для следующего урожая из собственных скудных запасов. «Город был до того разорен, что жители нуждались в семенах и денежных ссудах. Как получить оттуда что-нибудь? По этим причинам воины терпели большие лишения, а мы ничего не могли им доставить». Зимние холода ухудшили ситуацию. «Стосковавшись по своим домам, они начали убегать по одному, по двое. Монголы сбежали все до одного, потом султан Ахмед Танбал тоже убежал».

В тревоге бродя по опустевшим залам дворца, Бабур решил послать за достопочтенным кади. В ответ тот сообщил, что к Андижану стягиваются войска. Посланцы Султан Али, предполагаемого союзника Бабура, вступили в переговоры с Танба-лом; они условились собрать войско и склонить на свою сторону всех недовольных, включая обиженных монголов, а затем улестить младшего брата Бабура Джахангира и убедить его примкнуть к ним. С этой целью заговорщики окружили Андижан, утверждая, что собираются захватить его в пользу Джахангира.

Письма, пришедшие от Исан и судьи, призывали Бабура немедленно выступить на помощь родному городу. Однако заговор поставил юного Тигра в затруднительное положение – в Самарканде с ним оставалось не больше тысячи воинов. Касим откровенно признал, что они не располагают достаточными силами, чтобы послать в Андижан войско.

В этот критический момент Бабур заболел; лихорадка усугублялась тревогой, и целых четыре дня он пролежал, заточенный в пышных дворцовых покоях, не в силах ни говорить, ни читать письма или отдавать приказы своему войску. В течение нескольких самых тяжелых дней он принимал лишь немного воды – ему смачивали язык с помощью влажной ткани. Поползли слухи, что он не выживет.

К несчастью, именно в этот момент и прибыл гонец от мятежников; он настаивал на немедленной встрече с Бабуром. Беки испугались совершить ошибку, позволив гонцу увидеть царевича в таком состоянии. В результате гонец вернулся в Андижан с известием, что сын Омар Шейха при смерти. Услышав об этом, начальник гарнизона сдал город заговорщикам, выступавшим под знаменем Джахангира. Танбал безжалостно повесил праведного ходжу Кази – судью.

«У меня нет никаких сомнений, – писал Бабур в своем дневнике, – что ходжа кади был святым; какое обстоятельство лучше доказывает его святость, чем то, что от всех, кто умышлял против него, вскоре не осталось ни следа, ни признака? Ходжа Мауляна-и-кади был удивительный человек: страха в нем совершенно не было; другого столь смелого человека и не видывали. Это качество тоже доказывает святость. Всякий человек, какой бы он ни был богатырь, все же испытывал небольшое волнение и опасение, а ходжа никогда не чувствовал волнения или опасения».

К тому времени Бабур поправился и прочитал последнее призывное письмо своей бабушки. («Если вы не откликнетесь на наш отчаянный призыв, все рухнет».) Повинуясь порыву, он устремился на помощь. Войско продвигалось к Андижану со всей скоростью, на какую было способно.

Пройдя лишь первую половину пути, Бабур узнал о захвате Андижана. Одновременно ему сообщили, что его двоюродный брат, Султан Али, воспользовался его отсутствием и захватил Самарканд. «Во имя спасения Андижана я упустил Самарканд и обнаружил, что, потеряв одно, не удержал и другое».

Несмотря ни на что, Бабур проникся убеждением, которому оставался верен всю жизнь. В самые тяжелые дни своей болезни он неустанно молился Учителю Ахрари – он умер, когда Бабуру исполнилось семь лет, – и верил, что именно вмешательство Ахрари спасло ему жизнь.