Антология - Поэзия Африки

• Название: Поэзия Африки
• Автор: Антология
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1973

В настоящее издание включены стихотворения поэтов Африки.

Вступительная статья Роберта Рождественского

Составление и примечания: М. Ваксмахер, Э. Ганкин, И. Ермаков, А. Ибрагимов, М. Курганцев, Е. Ряузова, Вл. Чесноков.

Статья к иллюстрациям: В. Мириманов.

Стихи в переводе: М. Ваксмахер, М. Кудинов, А. Ревич, М. Курганцев, Ю. Левитанский, И. Тынянова, П. Грушко, Б. Слуцкий, Л. Некрасова, Е. Долматовский, В. Рогов, А. Сергеев, В. Минушин, Е. Гальперина, А. Големба, Л. Тоом, А. Ибрагимов, А. Симонов, В. Тихомиров, В. Львов, Н. Горская, А. Кашеида, Н. Стефанович, С. Северцев, Н. Павлович, О. Дмитриев, П. Антокольский, В. Маркова, М. Самаев, Новелла Матвеева, Э. Ананиашвили, В. Микушевич, А. Эппель, С. Шервинский, Д. Самойлов, В. Берестов, С. Болотин, Т. Сикорская, В. Васильев, А. Сендык, Ю. Стефанов, Л. Халиф, В. Луговской, A. Эфрон, О. Туганова, М. Зенкевич, В. Потапова.

---

«— пишу тебе…» (23)

Перевод А. Ревича

— пишу тебе из этой зимней страны
где птицы сошли с ума
чтоб свихнулся тот кем стал я сегодня

с этой землей ты связала меня
а у нас обожженные травы и воды
а здесь Южный Крест не укажет пути

— из этого зимнего города я пишу
ведь птицы сошли с ума
они одолели тревогу
и завели предсмертную песнь

наши руки уже неспособны изобрести огонь очага
остров шагает по каждой из наших улиц
плотью моей защищенной гневом ведомый моим
а я добровольно ушел
я рвался увидеть похожа ли ты на себя

— пишу тебе из этой комнаты зимней
птицы сошли с ума
всю ночь их продрогшие крылья стучали
в неприкрытые окна наших тел обнаженных

и вот в каждом звуке мы умираем
в каждой израненной птице!

МАЛАВИ

ДЭВИД РУБАДИРИ[158]

Стэнли[159] встречается с Мутесой[160] Перевод Б. Слуцкого

Таково было время:
Днем — жара,
Ночью — холод
И, конечно, москиты.
Таково было время,
А цель была — королевство.

Редкая цепь усталых носильщиков,
Покрытых живописным отрепьем;
На бритых головах громоздятся
Разбитые сундуки.
Нрав у них веселый и пылкий,
Свирепое и палящее солнце
Поднимает их дух,
Губит их надежды,
Каждый день потогонный им тела иссушает,
А на привалах
Мухи вцепляются в их пропотевшие спины.

Так они шли,
А жара еще только начиналась.

Каждый день падал измученный пони,
Его бросали на равнине хищникам;
Каждый день валился тощий, как скелет, человек,
Его бросали на равнине масаям[161];
Но все продолжали тащиться
Во главе с вождем, одетым в хаки;
Он их вдохновлял, он вселял в них надежду.
Затем наступил голодный переход,
Голодный и знойный.
Нил и Ньянца,
Как два близнеца,
Голубели среди зеленого края.
Люди запели и запрыгали,
Как молодые газели у заводи.
Сердца бьются чаще,
Ноша кажется легче,
Если стертых ног коснулась
Водяная прохлада.
А когда засветились костры Мутесы,
Перестали бояться голодных гиен,
Стали хвалиться своими подвигами.

Теперь вместо палящей жары
Будут песни, смех и танцы.

За банановой рощей виднеется деревня,
Сквозь тростник изгороди глядят дети.
Так они были приняты.
Ни женщин, поющих приветствия,
Ни барабанов в честь белого посла;
Только молчаливые кивки нескольких стариков
И раскат барабана,
Чтоб собрать весь двор Мутесы,
Потому что деревня не доверяла.
Тростниковые ворота распахнуты,
Молчанье,
Но молчанье на мгновенье —
Молчанье, когда принимают решенье.
Выступает высокий черный король,
Он возвышается над худым бородатым белым
И, схватив тощую белую руку,
Понижает голос до шепота:
«Мту Мвеупе карибу» —
«Добро пожаловать, белый».
Ворота из полированного тростника закрываются.
И Запад впущен.

Африканское бдение Перевод Б. Слуцкого

Вечер уже вызолотил дальние холмы,
Когда я пробираюсь по извилистой тропинке,
Чтобы повстречаться с ней,
Моей черной возлюбленной.

Она наполняет у заводи
Последний за день кувшин.
Огибая знакомые заросли,
Я уверен, что найду ее там,
Как всегда находил с тех пор,
Когда мы были вместе впервые.

Останавливаюсь и жду;
Сначала показывается горло кувшина,
Потом нагие смуглые плечи,
Стройная шея,
Окаймленная бусами
Цвета закатного зарева.
Черные глаза поворачиваются ко мне,
И — молниеносная тень улыбки.

Вот и все, что она говорит,
Вот и все, что хочу услышать.
Посторонилась, дала мне пройти;
Когда бочком я прохожу мимо,
Наши глаза встречаются,
И бесконечное мгновенье
Мы понимающе глядим друг на друга.
«Завтра в это же время?» — говорит мой взгляд.
А ее: «Я не опоздаю».

Черный работяга в Ливерпуле Перевод Б. Слуцкого

Я прошел мимо него,
Слоняющегося на задворках,
Сутулого, напряженного, измученного,
Понурившего голову.
То была черная тень
Среди черных теней.

Я всмотрелся;
Наши взоры встретились,
Но на его темном негритянском лице —
Ни веселой улыбки,
Ни надежды,
Ни сулящего надежду желания.
Взгляд
Вспыхнул и погас,
Пронзая безразличие толпы,
Страстно ища
Лицо,
В котором мелькнет понимание.

Он,
Черный ливерпульский работяга,
Покинул отчизну
С надеждой
Обрести себя
В стране свободных.
Но разве солнце,
Приветствовавшее его рожденье,
Сияет и сейчас?
Во всяком случае, не здесь —
Здесь вся его надежда на лопату,
Здесь его удел — смиренье.

Думы после работы Перевод Б. Слуцкого

Чистый смех африканских детей
Вечерами звучит еще громче;
На глухую эту деревню
Ниспадает вечер, как мантия,
Все таинственно покрывая.

Тащусь
Со службы
Домой в деревню,
Мой кирпичный казенный поселок,
В мою новую ссылку.
В этом новом поселке
Никому я глаза не мозолю.

Перейду по жерди пропасть,
Оседлаю неодолимую бурю.
Так все и пойдет
Тихо-мирно.
Детский смех раздается,
Возвращая
Простые радости,
Мне неведомые доныне.

Двойная маска. Народность бауле (Берег Слоновой Кости). Патинированное дерево. Высота 27 см. Частная коллекция, Канны

Африканская гроза Перевод Б. Слуцкого

С запада
Мчатся тучи, торопясь за ветром,
Круто разворачиваются,
Где придется,
Словно стаи саранчи,
Вихрятся,
Хватают что попало
И подбрасывают, словно безумцы,
Гонящиеся за призраками.

Разбухшие тучи
Скачут на хребте у ветра,
Скапливаются, чтобы оседлать холмы,
Машут над ними мрачными, зловещими крыльями;
Ветер свищет вдаль,
И деревья гнутся, чтоб освободить ему дорогу.

В деревне
Крики восхищенных ребятишек
Мечутся, сливаясь
С воем кружащегося вихря;
Женщины
С малышами за спиной
Места подходящего не сыщут,
Возле хижин рыщут,
Потерявши голову;
Ветер свищет вдаль,
И деревья гнутся, чтоб освободить ему дорогу,
Платья плещут, как изодранные флаги,
Разлетаясь,
Чтобы обнажить манящие груди —
Острые ослепительные вспышки.
Грохот, рокот, треск
В разливанном шествии грозы
И в чаду багровеющего дыма.

Владыка африканской ночи Перевод Б. Слуцкого

Солнце повисло над холмистым западом,
Запечатлевши длинные острые тени
На темнеющих склонах;
Одинокие усталые парни,
Измотанные долгим переходом,
С мычащим, сонным, тяжелым на подъем стадом
Поворачивают в деревню.

Позади задымленных хижин
Трещат очаги и кипят котелки,
Покуда полногрудые молодухи
Кормят перед сном сопящих детей.
Тьма заглатывает день,
Небеса просыпаются,
Сквозь темные тучи
Глазеет серебряная луна,
В то время как в недрах темнеющих хижин
Возникают черные тела.

В ночи негромко звучит
Бум-диди-бум барабанов.
Сначала робко и медленно,
Потом непрерывно и мощно,
Настойчиво ухая и бухая,
Переполняя ночь
Волнующим и горячащим кровь
Трепетом.
Рывки ритмичных ног,
Хлопки плещущих рук,
Песни, рвущиеся ввысь,
Когда ритм вселяется в ритмичные мышцы,
Тела кружатся и корчатся
Вслед нарастанию и убыли барабанов.

Затем уголь покрывается пеплом,
Ночь остывает
И танцоры
Один за другим
Тают во тьме,
Оставляя после себя тишину,
Чтобы наглая сова
Улюлюкнула свое «спокойной ночи».

Едва в леденящей лесной тьме
Проснется
Тайная жизнь,
Гневный, яростный, презрительный рев
Раздерет ночь, словно гром,
Отошлет барабаны спать.

Симба —

Он стоит и смотрит,
Потом надменно зевает,
Пылающее величество
В чернильной тьме ночи,
Владыка африканской ночи.

МАЛАГАСИЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА