Александр Дюма - Бог располагает!

• Название: Бог располагает!
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-7287-0052-7

Роман «Бог располагает!» — продолжение «Адской Бездны», вторая часть дилогии, объединенной фигурой главного героя Самуила Гельба.

Действие его разворачивается со 2 марта 1829 г. по 26 августа 1831 г. и охватывает дни Июльской революции в Париже.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Что ж, тем лучше, — резко ответил он, — садитесь.

Она села, удивленная таким непривычным всплеском дурного настроения.

Самуил не притрагивался к пище. С исполненной грации тревогой Фредерика спросила:

— Друг мой, вы сегодня так грустны и серьезны, уж не заболели ли вы?

— Нет.

— Вас что-то заботит?

— Нет.

— Если вы сердитесь, что я не пришла сегодня до назначенного часа, почему вы не послали за мной? Я не торопилась, решив, что после ночи, проведенной в гостях, вам надобен отдых; моя леность объясняется только опасением вас разбудить.

— Я на вас не в претензии, — отвечал Самуил.

— Ну, так ешьте, говорите и не забудьте мне улыбнуться!

Не отвечая ей, Самуил повернулся к г-же Трихтер:

— А вы чего дожидаетесь? Не пора ли подать чай?

Госпожа Трихтер вышла и почти тотчас возвратилась с чайником и чашками.

— Вот и прекрасно, — сказал Самуил. — Мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Оставшись наедине с девушкой, Самуил тотчас грозно спросил:

— Фредерика, почему вы мне ни слова не сказали о некоем молодом человеке, явившемся сюда два дня назад?

Фредерика покраснела.

— И почему вы краснеете? — прибавил он.

— Ну как же, друг мой, — попыталось спасти положение дрожащее бедное дитя. — Я же упоминала, что, как раз когда вы отправились с визитом к господину графу фон Эбербаху, за вами прибыл молодой человек в посольском экипаже.

— Все так, но вы ни словом не обмолвились, что он задержался здесь и говорил с вами. Как он мог войти, когда я был в отъезде? Почему беседовал с вами, а не с госпожой Трихтер? И что он вам сказал?

Горечь и раздражение, прозвучавшие в голосе Самуила, смутили Фредерику еще более, чем суть его вопросов.

— Так ответьте же! — продолжал он. — Ах! Вас удивляет, что я об этом узнал?.. Но, видите ли, рано или поздно все тайное становится явным. Усвойте хорошенько: отныне и впредь вы не сможете ни пошевельнуться, ни выговорить хоть одно слово без того, чтобы я об этом не услышал. И не для того я взял на свою совесть заботы о душе моей подопечной, чтобы терпеливо взирать, как первый встречный заходит сюда, будто на рыночную площадь, и говорит о вас на людях, бахвалится знакомством с вами и тем самым компрометирует вас по своей прихоти!

— Компрометирует меня? — воскликнула бедная девушка. — Я не могу поверить, чтобы господин Лотарио…

— A-а, вам уже известно и имя этого господина! — гневно прервал ее Самуил.

— Да, он, естественно, сообщил мне свое имя, чтобы передать вам о его приходе. Друг мой, не надо преувеличивать размеры случившегося. Человек пришел, чтобы увидеть вас, вы только что ушли, и он задержался всего на несколько минут. Есть ли от чего гневаться? Да и что было мне делать? Я была здесь, когда он вошел, — так неужели мне следовало спасаться бегством? Такой поступок вовсе не скромен и походит на какую-то глупую выходку. Что ж, вы этого желаете от меня? Вы требуете, чтобы я сидела в своей комнате и не выходила из нее никогда? Тогда прикажите, я обязана вам всем, я подчинюсь. Хотя я и без того вижу не так уж много людей и, как мне кажется, веду достаточно уединенную жизнь.

— Здесь, увы, нет большой вашей заслуги, — возразил Самуил. — Если бы могли, вы бы ходили всюду, вам ведь нравятся празднества, вы полюбили бы балы, развлекались бы собственным кокетством. Дело тут не в недостатке желания, а просто в том, что не было случая.

— Но тогда в том, что я обхожусь без развлечений, — моя заслуга, и тем большая, что я делаю это охотно. А кокетство мое до сих пор ограничивалось уединенными беседами с госпожой Трихтер.

— И с господином Лотарио, — вставил Самуил.

— Вы изволите шутить? — воскликнула девушка.

— Отнюдь, — грозно отчеканил он. — Госпожа Трихтер не осмелилась скрыть от меня, что он оставался здесь более четверти часа. Не надобно так много времени, чтобы ответить: «Господина Самуила нет дома». Так о чем вы говорили с этим человеком более четверти часа?

— Ну, прежде всего, — отвечала Фредерика, — я говорила не с ним одним. Вместе с ним пришла…

Она запнулась, сообразив, что может выдать свою безымянную посетительницу, хотя обещала держать ее визиты в тайне.

— Кто еще? — спросил Самуил.

— Так… одна дама, она явилась поговорить о делах благотворительности и оставалась все время здесь же.

— Наверняка какая-нибудь сводня, — пробормотал сквозь зубы Самуил. — Однако, если вы чувствуете себя в полном смысле невиновной, — продолжал он громко, — тогда почему вы что-то мямлите и путаетесь в объяснениях, словно желаете солгать?

Но тут у ворот зазвенел колокольчик. В саду раздались чьи-то голоса, он выглянул в окно и, увидев Юлиуса, вошедшего под руку с Лотарио, в ярости обернулся к своей воспитаннице.

— Отправляйтесь в свою комнату, — повелел он тоном, не терпящим ослушания, — и ни под каким предлогом не покидайте ее без моего прямого указания. Вы поняли меня?

— Я повинуюсь, — со слезами на глазах ответила бедная девушка. — Но никогда раньше я не видела вас таким жестоким.

— Извольте, наконец, выйти! — повторил он, схватил Фредерику за руку, чуть ли не поволок ее в комнату и захлопнул за ней дверь.

Не успел он с этим управиться, как выходившая в сад дверь гостиной распахнулась.

— Чуть не опоздал, — вздохнул этот слывущий железным человек и, совершенно разбитый, ослабевший, рухнул на стул.

Явилась г-жа Трихтер спросить, примет ли он господина графа фон Эбербаха с племянником.

— Пусть войдут, — устало ответил он и встал, чтобы пойти навстречу Юлиусу.

Несколько придя в себя, Самуил как мог горячо пожал руку товарищу своей юности. А вот Лотарио встретил весьма холодно.

— Мой дорогой Самуил, с сердечной улыбкой заговорил Юлиус, — я явился сюда, движимый только желанием пошпионить за тобой.

— А-а! — откликнулся Самуил, внимательно глядя на Лотарио.

— Ну, конечно, Бог ты мой! — продолжал Юлиус. — Я пришел собственными глазами посмотреть, как обошлась с тобой фортуна и так ли широк твой образ жизни, как обширны помыслы и силы души. Ты ведь знаешь, Самуил, я богат, слишком богат, моего добра хватило бы на двоих, да что на двоих — на многих.

— Остановимся на этом, — прервал его Самуил. — Благодарю тебя за предложение, но я еще не доведен до того, чтобы им воспользоваться. Мне прекрасно известно, что все зависит от суммы: каждого оскорбит небрежно брошенный ему экю, но почти любой без всяких угрызений примет в дар состояние, равное твоему. Однако я не похож на других. К тому же, — весьма многозначительно добавил он, — ты ведь знаешь: я из породы тех, кто говорит: «Все или ничего!»

— Не горячись так, — дружелюбным тоном произнес Юлиус. — И не сердись на то, что я говорю с тобой как с родным братом. Хорошо, оставим в покое мои деньги; ну ты ведь знаешь, я занимаю такое положение, что могу пригодиться в любых обстоятельствах, позволь же поставить его тебе на службу; не забывай: свое доброе имя я в любой час отдам во имя нашей старинной дружбы.

— Принимаю предложение, — ответил Самуил, протягивая ему руку, — и не премину им при случае воспользоваться. Что до денег, я отказываюсь от них не из гордости, но потому, что моих мне хватает. У меня здесь ни в чем нет недостатка. До сих пор я не жертвовал собой ради благ житейских и, при всех прочих обстоятельствах, устроен в жизни не хуже других. Хочешь, покажу тебе мой дом?

— Поглядим! — воскликнул Юлиус.

При этих словах Лотарио вскочил с такой живостью, что Самуил метнул в его сторону косой взгляд, не обещавший ничего доброго. Без всякого сомнения, молодой человек так воспылал желанием осмотреть дом только в надежде повстречать где-нибудь Фредерику.

Однако если в этом и заключались его подлинные надежды, им не суждено было осуществиться. Он исходил вдоль и поперек дом и сад, но ни шуршания платья за поворотом аллеи, ни белокурого локона в переплете окна — не было ничего, что бы напомнило ему о прошлой встрече.

Что касается Юлиуса, то он вспомнил об отсутствующей юной особе, быть может, совершенно случайно и спросил, когда вся компания вернулась в гостиную:

— Кстати, как поживает молодая девушка, о которой мы говорили прошлой ночью? Кажется, ее зовут мадемуазель Фредерика? Мы не увидим ее?

— Она нездорова, — ответил Самуил.

— Она нездорова! — прошептал Лотарио.

— Да, — отозвался Гельб, счастливый предоставившейся возможностью помучить молодого человека. — Ее недомогание довольно серьезно, и она не может покинуть свою комнату.

— Но она не больна чем-то опасным? — спросил Юлиус.

— Надеюсь, — ответил хозяин дома, не желая сказать «нет».

— Ты привязан к этой девушке? — продолжал Юлиус.

— У этой бедной сиротки нет в мире никого, кроме меня, — отвечал Самуил, — и она бы немало удивилась, узнав, что ее персона так сильно занимает графа фон Эбербаха. Я приютил ее малым ребенком и дал ей воспитание. Так что все просто. Ты доволен?