Джон Рокфеллер - Банкир в XX веке. Мемуары

• Название: Банкир в XX веке. Мемуары
• Автор: Джон Рокфеллер
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-7133-1182-1

Дэвид Рокфеллер - представитель третьего поколения знаменитой династии, ставшей олицетворением американского капитализма. В книге, написанной в возрасте 87 лет, он повествует о своем жизненном пути: годах учебы, давшей ему фундаментальное гуманитарное и особенно экономическое образование; службе в армии во время Второй мировой войны, деятельности в `семейном` банке `Чейз` - одной из основ финансового могущества Рокфеллеров.

В книге освещена и его `параллельная карьера` - участие в широко известных филантропических учреждениях, основанных на пожертвования Рокфеллеров и сыгравших важную роль в общественной жизни США. Это - Рокфеллеровский фонд, Рокфеллеровский институт медицинских исследований, Музей современного искусства, Генеральный совет по образованию.

На протяжении многих лет Д.Рокфеллер был одной из ключевых фигур в создании и работе международных неправительственных организаций, оставивших заметный след в мировой политике: Бильдербергский клуб, Дартмутские конференции, Трехсторонняя комиссия.

Д.Рокфеллер имел множество встреч с виднейшими политиками разных стран. Среди них - Н.С.Хрущев, А.Н.Косыгин, Ф.Кастро, Чжоу Эньлай, Дэн Сяопин, последний шах Ирана, А.Садат и другие. Его рассказ об этих встречах и о постоянных контактах с правительственными деятелями США представляет несомненный интерес.

Не могут не привлечь внимания и суждения автора о банковском бизнесе и проблемах развития экономики.

---

Мои родители не одобряли такие шикарные мероприятия, особенно потому, что на них изобиловала выпивка, даже во времена «сухого закона». Относительно высшего общества Бар-Харбора носились многочисленные слухи; шепотом даже говорили, что у господина Кента была любовница! Конечно, я был слишком мал для всего этого и слышал об этом главным образом от своих братьев.

На протяжении летних сезонов отец посвящал много времени верховой езде на лошадях и на колясках, проезжая по 55 миль по дорогам для экипажей, которые он построил на принадлежащей ему земле, а также в национальном парке «Акадия». Эти дороги представляли собой чудо инженерных усилий и тщательного планирования, и с них открывались впечатляющие виды на океан, горы, озера и леса.

Отец не любил парусный спорт и редко передвигался по воде. Он любил занятия на открытом воздухе, но на земле: езду верхом, езду в коляске и длинные прогулки через лес. Это вызывало большое неудовольствие матери, которая выросла на заливе Наррагансетт в семье моряков. В конце концов, отец купил красивый 36-футовый гоночный шлюп категории R под названием «Джек Тар», что, несомненно, было уступкой моим старшим братьям. Поскольку я был самым младшим, мне не давали достаточно времени, чтобы походить на нем под парусом, хотя когда мне было семнадцать лет, мы вместе с моим другом отправились в 100-мильное путешествие на восток в Сент-Эндрюс в Нью-Брансвике через опасные воды залива Пассамакуодди. На «Джеке Таре» не было двигателя, и капитан Оскар Балгер, который служил в нашей семье на протяжении многих лет, следовал за нами на своем судне для ловли омаров на тот случай, если два очень неопытных моряка попали бы в реальную переделку.

Я всегда любил штат Мэн, однако теперь я понимаю, что я ощущал определенную изолированность на протяжении летних сезонов, проведенных там. Конечно, была масса слуг, гувернеров и гувернанток, однако, хотя в Эйри имелось все, я никогда не брал уроков тенниса в клубе и не посещал парусного класса в яхт-клубе «Нортист-Харбор» вместе с другими детьми. Я никогда не был частью какой-то группы в отличие от большинства детей, родители которых проводили лето в Сил-Харборе. Я не уверен, что в то время осознавал то, что было упущено. Мне нравились французские гувернеры, которых отец выбрал в качестве наших компаньонов и которые прекрасно развлекали меня, однако это вряд ли было заменой компании детей моего возраста.

Я с теплом вспоминаю своих нянек, фактически гувернанток, которые взяли меня под свое крыло. Первой из них была Атта Альбертсон, по какой-то причине я называл ее «Бэйб», и она оставалась со мной до десятилетнего возраста. Во время Первой мировой войны она служила медсестрой в армии США на Филиппинах. Я помню, как впервые услышал от нее рассказы о замечательных свойствах плодов манго. Много лет спустя, во время своей первой поездки в Азию, я попробовал их, и они стали моим самым любимым фруктом. После Бэйб пришла Флоренс Скейлс, которую я называл «Пусс». Это была одна из добрейших и милейших женщин, которых можно было себе представить. Она читала мне вслух, в то время как я возился со своей коллекцией жуков.

Компаньонка моей сестры Регина Де Пармант, российская аристократка, семья которой бежала после революции, была красивой женщиной с темными волосами и темными глазами, она изысканно говорила по-французски, но могла едва изъясняться по-английски. Она была очень доброй и часто играла в настольную игру под названием Пеггати, в которой я достигал прекрасных результатов или думал, что достигал, поскольку она обычно подыгрывала мне.

ШЕСТЬ РАЗНЫХ ЛИЧНОСТЕЙ

Мои братья и сестра считали, что я слишком мал или молод, чтобы со мной стоило играть. Самая старшая - моя сестра Эбби, которую мы называли Бэбс, была старше меня на двенадцать лет. Когда я был еще маленьким, она уже была светской девушкой, выезжала из дома каждый вечер и возвращалась заполночь. Я помню, что раз или два она возвращалась домой утром, когда я надевал свои роликовые коньки и направлялся в школу. Следующим по возрасту был Джон, он был на два с половиной года моложе Бэбс и уже носил настоящие длинные брюки; пока мы были подростками, мы все носили бриджи и длинные носки, так что из-за длинных брюк я считал его почти принадлежащим миру взрослых. Нельсон и Лоране были также значительно старше меня, разница составляла семь и пять лет соответственно. А Уин, ближайший ко мне по возрасту, был старше меня на три года.

Интересно, насколько разными могут быть братья и сестры, несмотря на сходство воспитания и генетическую наследственность. Двое старших детей, Бэбс и Джон, несли отпечаток строгого воспитания самого отца и свойственной ему негибкости.

В моих самых ранних воспоминаниях Бэбс присутствует как уже ставшая бунтаркой, что в той или иной форме было характерно для нее на протяжении почти всей жизни. Ясно, что отец хотел, чтобы она, его первый ребенок, стала набожной христианкой и вела себя так, как, по его мнению, должна вести себя хорошо воспитанная дама. Он буквально обожал Бэбс, однако в своем стремлении к тому, чтобы она стала образцом скромности и доброты, постоянно досаждал ей лекциями о хорошем поведении и о тех обязательствах, которые накладывает богатство. Бэбс и слышать не хотела ни о том, ни о другом. Если отец хотел, чтобы она что-то сделала, то она отказывалась или делала противоположное. Например, отец серьезно осуждал употребление спиртного и табака и предложил каждому из нас по 2,5 тыс. долл., если мы не будем курить до двадцати одного года, и еще 2,5 тыс. долл., если мы продолжим свое воздержание вплоть до двадцати пяти лет. Это была значительная сумма с учетом тех денег на карманные расходы, которые мы получали. Я думаю, что Бэбс даже и не пыталась воздерживаться от табака. Она открыто и с вызовом курила прямо перед родителями.

Бэбс была наиболее упорной в своем отказе жертвовать деньги на благотворительные нужды. Дед и отец ожидали, что мы все последуем их примеру и призывали нас жертвовать 10% выдаваемых нам на карманные расходы средств для церкви и других благотворительных целей. Вначале это были очень небольшие суммы -всего лишь несколько долларов в месяц, однако отец считал, что такая практика является важной составной частью нашего морального и гражданского воспитания. Бэбс не давала ни цента, что было ее способом заявить о своей независимости. В результате она страдала от этого в финансовом отношении, поскольку в конечном счете отец давал ей меньше, чем каждому из пяти сыновей.

Этот бунт Бэбс не приносил счастья ни одной из сторон. Отец был огорчен ее поведением, и его травмировала враждебность дочери. Для Бэбс же жизнь становилась все более и более трудной. Один из эпизодов, случившихся с ней вскоре, после того, как ей исполнилось двадцать лет, оказал на нее сильное влияние. Ей был выписан штраф за превышение скорости, когда она ехала в своем кабриолете «Статц», и она была в ужасе от того, что скажет отец, когда узнает об этом. Ее жених Дэйв Милтон был адвокатом и постарался «уладить» вопрос о штрафе через знакомого судью. Об этом пронюхала пресса, и рассказ об этой истории на протяжении нескольких дней появлялся на первой странице таблоидных изданий. Родители были огорчены, однако сестра была огорчена еще больше. В конце концов, видя, насколько серьезно она расстроена, отец понял ее состояние и не стал реагировать на это происшествие, чего она больше всего боялась. Однако начиная с этого дня публичная известность приводила ее в ужас. Она ушла в себя и перестала быть веселой, любящей развлечения непременной участницей вечеринок, какой была раньше.

Бэбс была интеллектуальной, способной и красивой девушкой. Однако после описанного выше события у нее в жизни никогда ничего не складывалось. Она любила путешествовать, однако самые пустяковые неудобства или задержки выводили ее из себя; она огорчалась, если температура воды в ванне была не той, какой она хотела. Она выходила из себя, если еду подавали не точно вовремя, или если она не захватила нужную одежду по погоде или на вечерний прием. В результате она не могла думать ни о чем другом и считала, что все ее поездки неудачны. Создавалось впечатление, что ее бунт обратился внутрь, где борьба будет продолжаться, никогда не находя разрешения.

Когда мне исполнилось десять лет, а Бэбс - двадцать два года, она вышла замуж за Дэйва Милтона. Его семья дружила с нашей семьей как в Сил-Харборе, так и в Покантико. Вначале она считала, что брак поможет ей выйти из-под влияния отца. Хотя она и участвовала в наших крупных семейных встречах и поддерживала контакт с мамой, тем не менее она жила совершенно отдельной жизнью.

Джон, конечно, был обладателем имени. Он был Джоном Д. Рокфеллером третьим, старшим сыном и наследником. Из всех детей Джон в личном плане больше всех напоминал отца: он был трудолюбивым и совестливым, и у него было сильно выражено чувство долга. Однако стандарты, установленные отцом, были настолько высокими и требовательными, что Джон никогда не мог надеяться на его окончательное или полное одобрение. Каждое достижение или успех воспринимались как что-то само собой разумеющееся -именно так Рокфеллер должен себя вести, - и кроме того, необходимо помнить, чтобы от успеха не закружилась голова и ты не думал, что ты лучше всех. Поскольку совершенство было нормой, все, что реально делал Джон, представляло собой неудачи. Хотя, вероятно, это и не выражалось на словах, реакция отца всегда заставляла его чувствовать, что он должен достичь большего.