Федор Лисицын - В те грозные годы

• Название: В те грозные годы
• Автор: Федор Лисицын
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

В годы Великой Отечественной войны Федор Яковлевич Лисицын был начальником политотдела 1-й, а позднее 3-й ударных армий. В своей книге он рассказывает об опыте ведения партийно-политической работы в частях и соединениях этих армий, о мужестве бойцов, командиров и политработников, принимавших участие в обороне Москвы, а затем в ряде наступательных операций. Особое внимание автор уделил Берлинской операции, ярко и убедительно показал мужество и героизм советских воинов, штурмовавших рейхстаг.

---

Но не будем опережать события, а вернемся снова в Берлин 1945 года. 2 мая с разгромом берлинской группировки врага война тем не менее не закончилась. Она продолжалась не только на территории Чехословакии, но и в самой Германии, например в западных пригородах Берлина, где советские войска доколачивали остатки еще не сложивших оружие эсэсовцев. Но в центре Берлина, в расположении войск 3-й ударной армии, было уже тихо.

Наступившая тишина радовала, потому что она предвещала скорое, очень скорое наступление долгожданного мира. И вместе с тем в эти дни перед командованием, Военным советом и политотделом армии встали новые, не менее сложные задачи, чем вооруженная борьба с врагом. Надо было обеспечить питанием мирных жителей Берлина, а также военнопленных, сделать все необходимое для поддержания порядка в разрушенном городе.

Разумеется, главную заботу об этом взяли на себя Военный совет фронта, районные и участковые военные комендатуры. Однако многие вопросы, связанные с нормализацией жизни в Берлине, приходилось решать непосредственно и войскам. Прежде всего — тыловым частям, подразделениям и службам, командирам, политработникам и даже партийным и комсомольским организациям.

Требовалось значительно увеличить подвоз продуктов питания, наладить бесперебойную работу множества дополнительных полевых кухонь, а несколько позже, когда для населения Берлина были введены нормы снабжения продовольствием, организовать его правильное распределение, вводить в строй городские пекарни и столовые. Одним словом, хотя бои и закончились, но работать приходилось, как и прежде, по-фронтовому. Офицеры политотдела армии дни и ночи проводили в войсках, многие работали в тыловых частях.

Это была армейская жизнь. А она нередко выдвигала и такие проблемы, которые, казалось, не имели непосредственного отношения к политотделу армии. Чтобы рассказать об одной из них, позволю себе вновь вернуться к самому началу мая.

Во второй половине дня 2 мая генерал-полковник В. И. Кузнецов, а вместе с ним и многие другие руководящие генералы, старшие офицеры управления, штаба, политотдела армии осматривали места только что закончившихся боев. Побывали в «доме Гиммлера», в здании Кроль-Оперы, у Бранденбургских ворот, в здании рейхстага. Читали многочисленные надписи на стенах домов, оставленные воинами-победителями: «Дошли от Москвы до Берлина!», «Мы в Берлине!», «За кровь земляков — никопольцев, москвичей, орловцев, кубанцев, тамбовцев, ореховозуевцев мы отомстили. Майор Буланый, майор Шеленков, майор Якунин, капитан Симонов, старший лейтенант Свиридов…». Их было много, подобных надписей. Особенно запомнилась такая: на стене одного из домов на перечеркнутом фашистском лозунге «Берлин никогда не сдастся» — всего несколько слов по-русски: «А я в Берлине. Сидоров».

Позже советский поэт и писатель Евгений Долматовский назовет надписи на стенах рейхстага и других зданий поверженного Берлина «автографами Победы». Под таким названием они войдут и в историю Великой Отечественной войны. Оставили такие свои автографы на развалинах рейхстага и многие из нас, руководящих командиров и политработников армии.

Когда возвращались на Кенингс-плац, к командующему армией В. И. Кузнецову обратился только что прибывший офицер штаба и доложил, что в числе захваченных в плен гитлеровских генералов находится личный представитель гросс-адмирала Дёница при бывшей ставке Гитлера вице-адмирал Фосс, который на допросе показал: 30 апреля Гитлер, а 1 мая Геббельс покончили жизнь самоубийством.

— Запоздали вы, дорогой товарищ, с докладом. О самоубийстве Гитлера и Геббельса уже известно, — выслушав подполковника, сказал Кузнецов.

— Но мы не знаем всех обстоятельств самоубийства.

— Ну что ж, если вас это интересует, допросите вместе с работниками «Смерша» Фосса еще раз. Пусть расскажет поподробнее. Пригодится для истории, — согласился командарм. И ко мне: — Вы, Федор Яковлевич, проследите, чтобы все там было, как говорится, на уровне.

Так совершенно неожиданно мне пришлось заниматься этим, прямо скажем, не очень приятным делом.

Вице-адмирал Фосс оказался не только личным представителем гросс-адмирала Дёница в фашистской ставке, но и приближенным самого фюрера. Он показал, что последний раз говорил с Гитлером во второй половине дня 30 апреля. Фюрер, по словам Фосса, объявил о том, что кончает жизнь самоубийством, и приказал сразу же после смерти сжечь свой труп. Он, Фосс, лично видел вечером 30 апреля сильно обгоревший труп фюрера.

Во время пленения у Фосса изъяли адресованную гросс-адмиралу Дёницу телеграмму за подписями Геббельса и Бормана. Она была следующего содержания:

«Гросс-адмиралу Дёницу.

Вчера в 15.30 фюрер скончался. Завещание от 29.04 возлагает на Вас пост рейхспрезидента, на рейхсминистра доктора Геббельса — пост рейхсканцлера, на рейхсминистра Бормана — пост руководителя партии, на рейхсминистра Зейсс-Инкварта — министра иностранных дел.

Завещание, согласно распоряжению фюрера, было направлено из Берлина Вам, фельдмаршалу Шернеру… Рейхсляйтер Борман будет еще сегодня пытаться прибыть к Вам, чтобы информировать Вас о положении.

Доктор Геббельс, Борман»[19].

Примерно в то же самое время, когда повторно допрашивали пленного вице-адмирала, в 207-й стрелковой дивизии контрразведчики при проверке задержанных нашими патрулями по различным причинам немцев установили, что двое из них до последнего времени работали при рейхсканцелярии: Вильгельм Ланге более десяти лет был поваром в рейхсканцелярской столовой, а Карл Шнайдер — механиком гаража. По роду своей службы оба они хорошо знали в лицо многих главарей фашистской Германии.

— Спросите у них, видели ли они когда-нибудь лично Геббельса и смогут ли опознать его, — распорядился старший следователь контрразведки 79-го стрелкового корпуса майор Быстрое, связавшись по телефону с начальником отдела «Смерш» 207-й стрелковой дивизии.

Тот подтвердил, что Вильгельм Ланге очень хорошо знает Геббельса, неоднократно видел его в рейхсканцелярии и опознать, безусловно, сможет. Механик гаража Карл Шнайдер тоже не раз видел фашистского министра пропаганды, когда тот приезжал в рейхсканцелярию.

— Срочно привезите сюда повара и механика. Нам нужна их помощь, — попросил Быстрое дивизионного контрразведчика.

Вскоре оба немца в сопровождении офицера дивизионной контрразведки прибыли на «виллисе» в штаб корпуса. Быстров, Клименко, Катышев и Хознн вместе с ними сразу же выехали к месту последнего жительства семьи Геббельса — комфортабельному бомбоубежищу.

Как рассказал по возвращении начальник контрразведки корпуса Клименко, в двух метрах от входа в бомбоубежище они обнаружили два обгоревших трупа — мужчины и женщины. В трупе мужчины повар и механик гаража рейхсканцелярии без труда опознали Геббельса, а при осмотре второго трупа заявили, что это, очевидно, жена министра пропаганды.

На следующий день, 3 мая, из квартиры-бомбоубежища Геббельса в расположение штаба 79-го стрелкового корпуса были доставлены 6 детских трупов, трупы сильно обгоревших женщины и мужчины в мундире генерала пехоты. Группа работников отдела армейской контрразведки «Смерш», несколько представителей политотдела и других отделов штаба армии вместо с пленным вице-адмиралом Фоссом, а также Шнайдером и Ланге выехали на место, в 79-й стрелковый корпус, чтобы окончательно удостовериться не только в самоубийстве самого фашистского маньяка Геббельса, но и в его преступном изуверстве в отношении своих детей. В работе комиссии по опознанию трупов, а также в составлении акта принимал участие и я, как представитель Военного совета армии.

Пленный вице-адмирал Фосс, лично знавший семью рейхсминистра пропаганды, в обгоревшем женском трупе признал фрау Геббельс, а в шести детских трупах от четырех до четырнадцати лет — детей фашистского трубадура, умерщвленных по его указанию. В трупе генерала был опознан начальник генерального штаба немецких сухопутных войск генерал пехоты Кребс. Помимо пленного вице-адмирала это подтвердили также бывший повар столовой фашистской рейхсканцелярии Вильгельм Ланге и механик гаража Карл Шнайдер[20].

— Лишить жизни шестерых собственных детей!.. На такое даже лютые звери не способны, — мрачно проговорил Клименко, подписывая акт. — Просто не верится, что сделал это человек. Хотя ничего человеческого у Геббельса и его супруги не было. Одним словом — изверги. А жена Геббельса — чудовище в образе женщины. Иначе ее и не назовешь.

В делах и заботах, для нашей армии уже мирных и полумирных, быстро пролетела неделя между 2 и 9 мая. После непрерывных семнадцатисуточных боев войска приводили себя в порядок.

Весь арсенал форм и методов партийно-политической работы теперь был направлен на то, чтобы довести до сознания каждого воина требования о постоянной бдительности, о соблюдении чести и достоинства, о необходимости поддерживать нормальные отношения с мирными жителями Берлина.