Дмитрий Дмитрий - Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

• Название: Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010
• Автор: Дмитрий Дмитрий
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

Роман представляет собой дневниковые записи и рассуждения, объединённые общим местом действия — литературным Ленинградом-Петербургом. На страницах Вы встретите Аркадия и Бориса Стругацких, Юрия Полякова, Даниила Гранина, Виктора Конецкого, Михаила Веллера, Глеба Горбовского, Михаила Успенского и многих других писателей, которыми автор поддерживал приятельские и профессиональные отношения.

---

…Николая Шадрунова многие любили, но никто из авторитетных шестидесятников палец о палец не ударил, чтобы помочь издаться талантливому парню из Вологодской деревни. Чуть ли не первая его публикация — подборка из четырнадцати (!) блестящих рассказов в сборнике «Молодой Ленинград» за 1988 год. В Союз писателей Колю приняли по рукописям, на волне обновления. И не благодаря таланту, а вопреки. В конце девяностых у Шадрунова вышла книга «Психи», и Конецкий, запоем прочитавший ее, щедро похвалил автора и в ультимативной форме поддержал выдвижение «Психов» на премию ПЕН-клуба: «Если не дадите, выйду из ПЕНа». Николаю в то время уже исполнилось шестьдесят…

Как известный бронепоезд, мы стоим на запасных путях. Мимо нас, вдогонку за русской Литературой, несется пестрый эшелон молодых. Догонят ли? К сожалению, для многих из них литература либо способ заработка, либо игра. Но не судьба…

Получил из Российского государственного военного архива послужной список деда Каралиса Павла Константиновича в период его службы в Красной Армии (составлен в марте 1922 г.)

Когда я писал «Записки ретроразведчика», то решил, что дед сгинул с исторического горизонта как царский офицер, кавалер пяти боевых орденов, командовавший ротами на разных фронтах Первой мировой. И вот, роман прочитали в Военном архиве, покопались немного в бумагах советского периода и прислали мне продолжение военной биографии деда. Оказывается, дед Павел Константинович, «сын кондуктора, великорос» поступил добровольцем в Красную армию с первых дней ее создания.

1 октября 1916 г. — Произведен в штабс-Капитаны…

1 марта 1918 г. — Демобилизован в запас армии.

1 марта 1918 г. — Поступил добровольцем в ряды Красной Армии и назначен командиром 2-й роты 6-го Новгородского полка.

18 августа 1918 г. — Выбран общим собранием полка и утвержден в должности командира 6-го Лужского полка.

19 января 1919 г. — Назначен командиром 47 стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии

21 мая 1919 г. — Назначен начальником штаба 1-й бригады 6-й стрелковой дивизии.

5 декабря 1919 г. — Назначен Командиром 1-й бригады 2-й стрелковой дивизии.

18 марта 1920 г. — По болезни направлен в Петроградский клинический госпиталь.

3 апреля 1920 г. — По освидетельствованию комиссии освобожден от военной службы.

11 мая 1920 г. — Назначен техником 25-го Военного Строительства с прикомандированием к Петроградскому укрепрайону.

3 марта 1921 г. — Назначен помощником Петроградского Окружного Военно-Инженерного Управления.

29 августа 1921 г. — Назначен Старшим Инспектором Отдела необоронительных Сооружений.

7 марта 1922 г. — Демобилизован в запас Красной Армии.

Потом дед работал в Великих Луках инженером по больничному, школьному и курортному строительству. Последние сведения о нем датируются 1930 годом — деда отправили на санаторно-курортное лечение в Ялту.

Надо ехать и искать. Великие Луки — это близко.

28 ноября 2004 г.

От Бориса Стругацкого:

Дорогой Дима! В аттаче предисловие к Вашей книге. Ваш БНС

Двадцать лет назад Дмитрий Каралис появился у нас на заседании семинара молодых писателей-фантастов со своей первой фантастической повестью — полный сил и творческой энергии, но явно сомневающийся, написал ли он то, что следовало писать, и вообще попал ли туда, куда следовало бы. Повесть была очень недурна для начинающего — в излюбленном мною жанре реалистической фантастики, с юмором, с приключениями, с живыми героями, добрая, веселая, живая. Молодой автор безусловно понимал, как надо писать фантастику — понимал главное: суть и соль хорошей фантастики в максимальном реализме описываемого.

Но фантастом Каралис не стал. Он стал отличным прозаиком-реалистом, потому что суть и соль реалистической прозы он тоже понимал преотлично: мир полон замечательно интересных вещей и надо только научиться отбирать (из того, что знаешь) самое интересное и писать об этом правду.

Например, — строить дом, тщательно, аккуратно, со вкусом, — и так же тщательно и со вкусом (я бы даже сказал: со смаком) писать об этом. И кажется, когда читаешь Каралиса, что нет на свете более значительного и замечательного занятия, чем строить себе дом, причем обязательно своими собственными руками и всей семьей.

Или — путешествовать в дебрях генеалогического своего древа, искать неведомых и замечательных предков своих, ибо (как сам он об этом писал) «родители, вступившие в партию ВКП(б) в блокадном Ленинграде, как водится, щадили своих детей и плели небылицы, из которых выходило, что дедов-бабушек и вовсе не было, а если и были, то пьяницы-извозчики (сочувствующие пролетариату), либо кухарки, либо крестьянки некрасовского толка». И когда читаешь про эти генеалогические изыскания Каралиса, кажется тебе, что нет на свете более увлекательного, занимательного, вообще полезного занятия, чем сидеть в архивах и мотаться по стране в поисках золотых крупиц правды о забытом и забытых.

Читать Каралиса — одно удовольствие. Ты словно беседуешь с веселым, добрым, умелым и многознающим человеком. Приятной вам беседы, читатель!

Б. Стругацкий.

1 декабря 2004 г.

Сегодня 100 лет отцу и 70 лет, как убили Кирова. Мое предложение собраться семьей и вспомнить батю не встретило понимания. Надежда занята внуками, школой, мужем и вообще, сказала удивленно по телефону: «Разве это справляют? Ну не знаю, не знаю…» Вера плохо себя чувствует, даже звонить не стал. Сходил в Андреевский собор, поставил поминальную свечу. Посидели с Ольгой за столом — Максим пришел поздно, гулял с девушкой. Грустно было и обидно за отца, да и за всех нас. Пытался рассказывать что-то веселое про батю, да плохо получалось. Ольга поняла мое настроение…

Отец и Киров пересекались два раза.

Выпив, батя любил пофилософствовать: вот, дескать, в тридцать третьем году Киров пожал ему руку; а Кирову в свою очередь пожимал руку Сталин, чтобы там ни говорили о культе личности последнего, а Сталину много раз пожимал руку сам Владимир Ильич Ленин! И таким образом ленинское рукопожатие передалось от отца ко мне, и потому я должен быть разборчивым в связях и рукопожатиях.

Отцу в страшном сне не могло присниться, чтобы отставленный Генеральный секретарь партии, которому ленинское рукопожатие придет по партийной цепочке Сталин-Хрущёв-Брежнев-Андропов, сдаст в 1991 году Советский Союз стратегическому противнику со всеми секретными потрохами и начнет сшибать деньгу на американском телевидении, рекламируя итальянский пирог из обрезков колбасы и сыра, который почему-то выдается за верх кулинарного совершенства. И своими коммунистическими руками будет брать доллары от капиталистов.

Нет, отец в такое не поверил бы. Как и миллионы других отцов, которые воевали и обустраивали страну после войны.

Я прошелся по комнате, и пальцами, хранящими энергию великих революционеров, почесал лоб: «Чудны дела Твои, Господи!»

Еще батя говорил, что, когда 1 декабря 1934 года застрелили Кирова, он плакал.

Последнее пересечение с Кировым было в саду возле памятника «Стерегущему», летом 1933 года, в шесть утра, когда батя шел пешком с какого-то, как он уверял, спецзадания. Подробности этой встречи напишу потом. Ложусь спать.

10 декабря 2004 г.

Готовлю к печати «Записки ретроразведчика. Избранная проза». В книгу вошла повесть «Мы строим дом» и роман «В поисках утраченных предков» в двух частях. Житинский обещает издать в январе. Рукопись сверстана, вчера сдал рисунки.

Долго согласовывали с Громовым надпись о его участии в книге. Деликатный человек Андрей Владимирович — хотел финансировать инкогнито. Еле уговорил. Остановились на следующем: «Гуманитарный проект „Китежград“. Автор издательской идеи и куратор гуманитарного проекта „Китежград“ — бизнесмен и благотворитель Андрей Владимирович Громов». И запевка перед предисловием Стругацкого:

Выпуская в свет книгу петербургского прозаика Дмитрия Каралиса, мы надеемся помочь возврату старинной русской традиции — черпать из литературы добрые мысли и чувства, грустить и радоваться вместе с героями, удивляться красоте жизни. Это теплая литература, ее хочется читать в спокойной домашней обстановке, ее не стыдно предложить друзьям и детям. Книгу проиллюстрировала молодая петербургская художница Анастасия Карклина. Это ее дебют в книжной графике.

Обложку делает Дима Горчев, модный блогер-писатель-матерщинник и сотрудник Житинского. Жду макета.

19 декабря 2004 г. Петербург.

Сижу в очереди к врачу. Женщина, проработавшая в лаборатории Балтийского завода тридцать семь лет, рассказывает. В начале 90-х годов без финансирования оказалось много недостроенных кораблей — на стапелях и у причальных стенок. Насыщение электроникой уже было произведено. Денег рабочим не платили. Неподалеку от проходной были организованы скупочные пункты радиодеталей, содержащих золото, серебро, платину. И наши «самые передовые в мире» рабочие понесли с крейсеров и эсминцев, сдавая электронику за бесценок. Принимали товар прямо на ящиках, милиция была куплена, начальство занималось дележкой акций завода. Говорит, что это было подстроено ЦРУ — им наши корабли поперек горла.