Мишель Сифр - В безднах Земли

• Название: В безднах Земли
• Автор: Мишель Сифр
• Издательство: "Прогресс"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Эта книга о пещерах, их изучении и использовании в качестве природных исследовательских лабораторий, где человек может испытать свою выносливость, волю и способность жить и работать в условиях полной изоляции, абсолютной тишины и мрака.

---

Подъем был не очень продолжительным, и вскоре на левой стороне небольшого обрыва мы заметили отверстие, основание которого было скрыто в густом переплетении лиан. Я устремился было вперед, но Кальдера удержал меня и велел проводнику расчистить тесаком вход, что тот сделал весьма неохотно. Как я его понимал! Но ни гадюк, ни кобр не оказалось. Когда проход был освобожден от самых толстых лиан, я проскользнул в него и ступил на почву с мощным слоем гумуса, которая резко шла под уклон. Спускаясь лицом к стене, я вскоре очутился в нижней части расщелины, высокой и узкой, где взял пробы для исследования. Легко продвигаясь вперед, метров через пятьдесят я вышел на вольный воздух! Эта полость лишь соединяла оба склона холма. Как ни странно, я не испытал разочарования, смутно предчувствуя, что по соседству обнаружу другие гроты.

После этой первой разведки я вернулся к входу в большой грот, где неподвижно и величественно стоял буддийский монах, одетый в золотисто-желтый плащ. Оставив там свои вещи, я снова пустился в путь. Моей целью было взобраться на обрыв, замеченный из долины, и отыскать входы в пещеры, но я нашел только углубления под скалами.

Пока я карабкался вверх, Кальдера не терял времени даром. Из разговора с аборигеном он узнал о местонахождении грота, считавшегося очень глубоким. При первой же разведке этот грот, расположенный у подножия высокого обрыва из кристаллического известняка, показался мне весьма интересным.

На другой день с геологическим молотком у пояса и тесаком в руке я протиснулся в довольно узкое отверстие, загроможденное большими глыбами. Грот оказался замечательным, и я усердно исследовал все его закоулки, обливаясь потом от сильной жары.

В пещере Раван-Элла свод усеян множеством гнезд ласточек-саланганов (блюдо, которое пользуется большой популярностью у китайских гурманов)

Накануне я заметил, что в стенах кое-где вкраплены кристаллические минералы, которые я принял тогда за корунды, то есть за нечистые сапфиры [4]. Но взять геологические образцы по всем правилам было практически невозможно, и я с большим волнением осматривал стены и основание.

Вдруг я наткнулся на стену, изрытую выемками, и мной овладела "золотая лихорадка". Полными пригоршнями я набирал предполагаемые корунды, и, хотя среди них не нашлось ни одного камня безукоризненной чистоты, я был в высшей степени доволен. Ведь самым важным для меня были не сапфиры, а подтверждение моей теории, моей идеи.

Эта идея весьма проста: состав подземных осадков не что иное, как отражение минералогического характера, во-первых, горных пород, образующих бассейны склонов выше гротов, а во-вторых, пород, образующих сами полости. Это означает, как показали мои работы по подземной геологии, что некоторые гроты могут превращаться в "ловушки" для отложений и содержать полезные минералы и руды, которые могут образовывать настоящие жилы.

Чтобы доказать эту рабочую гипотезу, не было надобности ехать так далеко; это можно было сделать и во Франции. Действительно, перед своей экспедицией в Шри-Ланку я думал, что в некоторых гротах пустошей возле Нима, в глубине пещерных осадков должны найтись золотые песчинки, принесенные реками бассейна Гар с кристаллических Севенн.

Доказать это было нетрудно: я выбрал одну из полостей, морфология и местоположение которой свидетельствовали о том, что она некогда выполняла функции понора [5], то есть была местом поглощения вод. Подземные отложения здесь должны были обязательно содержать золото, конечно, в количестве, недостаточном для разработки (поскольку во Франции нет открытых россыпей, пригодных для этого). В противном случае гипотеза неверна.

Я почувствовал приступ самой настоящей "золотой лихорадки", когда увидал в своем лотке золотистые металлические крупинки, отличавшиеся от гораздо более многочисленных блесток слюды, как окончательно установил в лаборатории подводной геологии мой руководитель, профессор Жак Буркар.

Вот почему, набрав в гроте Бататоты полные пригоршни гранатов, я был счастливейшим человеком в мире. Поставленная мной цель достигнута: после золота во французских гротах — корунды в пещерах Шри-Ланки. Оставалось обнаружить когда-нибудь в Колумбии бериллы и изумруды, в бирманских известняках — рубины и, наконец, месторождения алмазов — в наносах гротов Катанги и, может быть, Южной Африки.

Теперь я мог спокойно возвращаться во Францию. Буркар, который был в курсе моих научных целей, будет гордиться своим учеником!

В Бататота-Лене я нашел также иглы дикобраза и нечто вроде паучьего гнезда из мондмильха ("лунного молока") [6], частично черного, частично белого.

Во время посещения пещеры в большей части гнезд были один — два птенца и яйца

Если при разведке Истрипуры я был обеспокоен вздутием ганглиев в паху, то из пещеры Бататота-Лена я вышел со страшной головной болью, к тому же половину поля зрения моего правого глаза в течение нескольких минут застилала какая-то белая пелена. До сих пор неизвестно, что это за странный недуг, который, к счастью, прошел очень быстро. Совершенно разбитый, с болью в пояснице и пропахший гуано, я вернулся в Курувиту к владельцу плантации, давшему нам пристанище на ночь.

Летучие мыши

На следующий день, 15 марта, я приступил к исследованию пещеры, которую посоветовал мне посетить Дераньягала. Она представляла собой широкую расщелину посреди плантации, глубиной около восьмидесяти метров.

Первые метры мне пришлось спускаться, карабкаясь по черноватым скалам, покрытым гуано. Эти глыбы были очень скользкими, и я несколько раз срывался, к счастью, обошлось без ушибов. После десятиминутной ходьбы я был весь покрыт экскрементами летучих мышей и вскоре заметил самих обитателей пещеры. Далее я преодолел трудный проход, и меня окружило множество этих крылатых млекопитающих, устремившихся в глубь галереи. Впечатление от этого было тем большим, что они производили оглушительный шум, усиленный естественной акустической трубой. Я продвигался вперед вдоль правой стены полости, разыскивая ходы, которые могли примыкать к ней, но ничего не обнаружил: лишь скалистый свод, а под ним на полукрупные обвалы камней. Несомненно, это был грот тектонического происхождения, то есть не прорытый водой, а образовавшийся в результате подвижек грунта.

Наконец я дошел до сужения подземной галереи, где свод снижался настолько, что оставался лишь узкий лаз. Я смело устремился вперед — и через два-три метра убедился, что здесь искали спасения все летучие мыши, которых потревожил мой спуск. Шум, который я производил, пока полз по-пластунски, и свет ацетиленового фонаря снова спугнули их, и в течение нескольких секунд я был исхлестан их крыльями.

Летучие мыши, благодаря их естественному радару, способны избегать препятствий при полете. Но здесь их собралось так много, а лаз был столь узок, что они не могли вылететь, не наткнувшись на меня. Признаюсь, что я тоже испугался, ибо, в отличие от Норбера Кастере, не был с летучими мышами на короткой ноге. К тому же в этом узком проходе стоял адский шум, а летучие мыши были довольно внушительных размеров. К счастью, я тогда еще не знал, что укусы летучих мышей, обитающих в тропических и экваториальных пещерах, могут вызвать водобоязнь, что случилось с моими американскими коллегами [7].

Наконец, ход освободился от пещерной фауны, и я могу проникнуть дальше по глыбам скал. Воздух удушлив и пропитан миазмами, а камни, по которым я должен был карабкаться, очень остры. Этот грот заканчивался завалом. Чтобы преодолеть его, нужно было заняться длительной расчисткой хода, что, впрочем, мною не предусматривалось, разве только в исключительных случаях. Но в этом гроте не было никаких осадков, и усталость с жарой окончательно доконали меня и заставили вернуться назад.

Поднимаясь, я держался левой стены и не нашел никаких ответвлений, кроме одного закоулка, где поймал летучую мышь и затолкнул ее в свой мешок. Когда я вышел, Кальдера покрутил носом, давая понять, что общение со мной вряд ли доставит удовольствие: так грязен я был и такой запах исходил от моей одежды. Носильщик извлек летучую мышь из мешка и раздвинул ей крылья, чтобы я мог сделать фотоснимок. Ширина размаха крыльев оказалась более метра. Сфотографировав, отпустил ее на волю.

Вернувшись в удобный дом владельца чайной плантации, я первым делом принял душ. Как мне его недоставало и как я о нем мечтал!

Погружение в сифон Вольпан

Теперь — в путь к реке Вольпан, где я намеревался пройти через сифон, который ранее преградил мне дорогу. На сей раз мы решили добраться до него с противоположной стороны. Поэтому мы поднялись по Кальмина-Ганге, но там, где в нее впадает приток, избрали неправильный маршрут и заблудились в джунглях. Между тем на нас обрушилась буря невиданной силы. В Европе я никогда не видел ничего подобного, — даже в горах. На мне были лишь полотняная рубашка, шорты и шляпа, и я дрожал от холода, несмотря на быструю ходьбу.