Шарль Азнавур - Прошлое и будущее

• Название: Прошлое и будущее
• Автор: Шарль Азнавур
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-475-00044-1

В своих мемуарах знаменитый французский шансонье Шарль Азнавур рассказывает историю своего восхождения на вершины песенной карьеры, делится впечатлениями о киносъемках, откровенно говорит о любовных приключениях, сообщает интересные подробности своего знакомства и взаимоотношений с Эдит Пиаф, Лайзой Миннели и другими звездами, описывает путешествия в разные страны, куда его заносила гастрольная жизнь.

---

Первая школа

Мой путь в первую школу на улице Жи — лё — Кёр неизменно проходил через маленькую бакалейную лавку, расположенную на противоположном углу, где я каждый день покупал лакричные палочки и леденцы. Еще там продавали прозрачные разноцветные шарики, которые мы с друзьями использовали для рыцарских турниров. Мне в то время было шесть лет, а, чтобы попасть в школу, надо было перейти через площадь Сен — Мишель. Маленький черный мальчик, который был старше на год и учился в той же школе, отводил меня туда. Отец каждый раз давал ему за это банан. Наверное, ему казалось, что все маленькие цветные мальчики должны их любить. Думаю, причиной была реклама фирмы Banania, которая на пачках с шоколадным порошком изображала расплывшегося в улыбке сенегальского бойца, поедающего банан. С тех пор я ничего не слышал об этом мальчике, и мы с Аидой часто гадали, чем он теперь занимается. Но вот однажды в 1997 году во время выступления в здании парижского Конгресс — центра мне сообщили, что некий месье Александр Колоно ожидает меня возле артистического входа. Аида была рядом, и в тот момент, когда мы услышали давно забытое имя, в наших головах одновременно что‑то щелкнуло. Ко мне приближался улыбающийся господин лет восьмидесяти. Я был настолько удивлен, что не знал, что сказать. Но в антракте, оправившись от неожиданности, послал кого‑то в зал найти Александра и пригласить его присоединиться к нам после спектакля. Ведь он был моим первым школьным другом, хотя и не одноклассником, учитывая разницу в возрасте.

Моя первая учительница, мадемуазель Жанна, жила на последнем этаже школьного здания. Ко мне она питала слабость и часто приглашала в свою маленькую квартирку погрызть печенье. Остальные предметы вели месье и мадам Гет. Ему нравилась моя манера чтения басен Лафонтена, и он говорил родителям, что их сына, безусловно, ожидает артистическая карьера. Школа была католической и находилась возле собора Сен — Северен. Меня привлекала приглушенная, почти театральная атмосфера внутри собора и, хотя я не был католического вероисповедания, у меня вошло в привычку каждое утро до уроков прислуживать при обедне. Мальчик из церковного хора — первый костюм, первая роль в классической постановке с тысячелетней историей, пусть более чем второстепенная, но все же!

Улица Юшет

У отца была настоящая страсть к цыганской музыке, особенно к музыке венгерских цыган. Поэтому он специально пригласил из Будапешта оркестр из двенадцати музыкантов и певцов, который занимал в ресторане большую часть помещения. Зал был небольшой, стоимость еды — умеренная. Отец кормил некоторое количество студентов — армян, приезжавших обучаться медицине со всего света, в частности из Абиссинии, которым родители не могли или не хотели помогать материально. По всем этим причинам, даже когда зал был полон, атмосфера в нем царила удивительная, но доходов ресторан почти не приносил. Мы зарабатывали лишь на то, чтобы содержать дело, и не имели возможности сделать хоть какие‑то сбережения. Случилось то, что должно было случиться: депрессия 1930 года заставила отца закрыть ресторан. Но он сразу же с присущим ему оптимизмом взялся заведовать небольшим кафе на улице Фоссе — Сен — Бернар. Мне только что исполнилось девять лет, и я с сожалением расставался со школой на Жи — лё — Кёр. Но переезд неожиданно обернулся удачей — прямо напротив кафе находилась театральная школа совместного обучения. Родители записали нас туда. Если судьбе угодно, она сделает все, чтобы направить вас по нужному пути. Осмелюсь процитировать поговорку: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Мы потеряли ресторан, оказались почти без гроша, но приземлились точно напротив школы, обучение в которой изменило всю мою жизнь, а с ней и жизнь моих близких.

Время коротких штанишек

Первое прослушивание

Не знаю, почему вдруг у меня возникла эта идея, но в один из дней 1933 года я, не предупредив родителей, решил взять в руки перо и предложить свои услуги месье Пьеру Юмблю, главному руководителю театра «Пти Монд», дававшего детские спектакли по четвергам и праздничным дням. Добро пожаловать, орфографические ошибки — но, в конечном счете, я не собирался поступать во Французскую академию. Я с нетерпением дожидался ответа, который пришел довольно быстро и в котором было приглашение на прослушивание. Взял одну из фортепьянных партитур, в большом количестве разбросанных по всему дому, и попросил маму сопровождать меня. На свете нет ничего более ужасного, чем детские прослушивания. Особенно это было страшно для моей мамы, которую неожиданно поставили перед фактом. Добравшись до места, она столкнулась со своеобразной фауной в лице болтливых мамаш, громкими и противными голосами повествующих каждому, кто готов их слушать — да и тем, кто не готов, тоже, — об одаренности и талантах их отпрысков. Мама не знала, куда от них деться. Я же впервые в жизни испытал огромный страх перед выходом на сцену. Когда настала моя очередь, я дал пианисту свою партитуру, объяснил, что собираюсь делать и, отстукивая такт ногой, задал нужный темп, без которого мой кавказский танец невозможно было исполнять. Тишина, вступление, и, не глядя по сторонам, я принялся исполнять «русский танец», как говорят во Франции. С чечеткой справился без особого труда. Закончив номер, услышал: «Спасибо, оставьте свой адрес, вам напишут», и мы с мамой, опустив головы, пешком пошли домой, не надеясь на успех. Через две недели я получил напечатанное на машинке письмо, подписанное красными чернилами рукой самого месье Юмбля, начинавшееся словами: «Дорогой маленький кавказец» и кончавшееся уточнением даты моего первого появления на сцене и суммы гонорара. В доме начался настоящий аврал: мне нужен был костюм — черкеска — украшенная патронташем одежда казаков, посеребренный пояс, кинжал — висящий на боку изогнутый нож, оправленный псевдодрагоценными камнями и, конечно, мягкие сапоги на тонкой подошве, которые позволяют стоять на пальцах, словно ты босиком. Мама принялась за работу и начала шить костюм, отец нашел в старом сундуке необходимые для выступления аксессуары. Вот таким образом в последний четверг перед Рождеством 1933 года я сделал свои первые «танцевальные шаги» на сцене старого «Трокадеро». Если говорить о карьере, эта дата знаменует ее начало, поскольку тогда я впервые в жизни получил вознаграждение за работу. Впоследствии я часто выступал в театре «Пти Монд» с другими труппами — с труппой Ролана Пилена или мадам Дорьель, и всегда как танцор в музыкальной части представления. Но мечтал о том, чтобы получить комедийную роль.

В школе и на сцене

Итак, наша семья переехала в новый квартал, и в следующий понедельник мы с Аидой, перейдя улицу, впервые пошли в новую школу. Что было особенного в этой школе, что отличало ее от других? Да, в общем, ничего, кроме того, что дети, которые собирались стать актерами, танцорами или музыкантами, могли учиться и одновременно постигать основы своей будущей профессии. Если кто‑то вечером играл в театре (еще не было закона, запрещающего участие детей в спектаклях), то на следующий день мог не приходить на занятия. Если у ученика после обеда были репетиции, он посещал только утренние занятия. Многие из детей — актеров, которые впоследствии, в 30–х годах, сделали театральную или кинематографическую карьеру, играли в выпускных спектаклях, поставленных Раймоном Роньони — членом труппы «Комеди франсез»[11], закончили театральный курс мадам Марешаль, где преподавателями были мадам Эсертье и мадам Шабо, а также мадемуазель Велютини. На крытой галерее дважды в неделю проходили уроки классического танца, которые вел месье Ги Лене. Кормили очень хорошо, и даже сегодня, закрыв глаза, я иногда ощущаю запах супа и хлеба, которые превалировали в нашем меню.

И именно в театральной школе мое сердце впервые забилось с удвоенной силой. Она была блондинка со светлыми глазами (уже тогда мне нравились светлоглазые девушки!), приехала из Бразилии, звали ее Грациэлла Фурсман. Мне было двенадцать, ей, скорее всего, шестнадцать или семнадцать; если наши взгляды и встречались иногда, то совершенно случайно. Позднее она вернулась в свою страну. Я совершенно не страдал, наверное, потому, что в этом возрасте тайная платоническая любовь проходит довольно быстро…

Очень часто какой‑нибудь режиссер являлся к нам в поисках ребенка на роль в той или иной пьесе, в ревю или даже в кино. Тогда мальчики и девочки выстраивались шеренгой у стены в глубине двора, а он проходил мимо нас, задавал вопросы. Однажды, дойдя до меня, спросил:

— Ты умеешь подражать акцентам?

— Я могу и подражать и научиться подражать, как хотите.