Евгений Панов - Бегство от одиночества

• Название: Бегство от одиночества
• Автор: Евгений Панов
• Издательство: Лазурь
• Жанр: Биология
• Год: 2001
• ISBN: 5-85806-034-х

Стремление к обществу себе подобных — общая черта всех обитателей нашей планеты — от микроорганизмов до Человека Разумного. Становясь членом коллектива, индивид неизбежно утрачивает определенную долю свободы и независимости. Как решается конфликт между интересами индивида и социума, а каких соотношениях находятся социальная гармония и социальный конфликт? Вот те вопросы, которым посвящена эта книга. Бессознательная кооперация молекул органического вещества воплотилась в первых проблесках жизни на Земле. Прошли миллиарды лет, и на планете появились фантастические по сложности «сверхорганизмы» — гигантские общины термитов и муравьев, поражающие воображение эффективностью своей коллективной созидательной деятельности. Из последней главы читатель узнает, чем социальность человека отличается от прочих проявлений кооперации, пронизывающих весь мир живого — от взаимодействий между клетками в телах живых существ до всевозможных форм коллективизма у наших родичей — приматов. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей — от школьников старших классов до всех тех, кто интересуется тайнами дикой природы и законами, управляющими жизнью человеческого общества.

Книга издана при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, грант № 0104–62 060 и Института проблем экологии и эволюции РАН.

---

Одна из разновидностей кастового деления общества основана на этнических различиях между людьми. Именно этот вариант я имел в виду, когда упомянул о возможности поступательного развития цивилизации копья в случае ее интеграции с цивилизацией зернохранилищ. История Африки дает несколько примеров такой интеграции, причем во всех случаях пришлые племена воинственных скотоводов оседали на землях, уже освоенных земледельцами, оставляя за собой положение привилегированного слоя населения.

Начало этих событий восходит к началу второго тысячелетия нашей эры, когда племена скотоводов, относящиеся к нилотской группе народов, родственной нуэрам, начали расселяться из долины Нила к югу, в саванны, населенные негроидами банту. Пришельцы-скотоводы, в среде которых первоначально господствовали отношения равенства и анархии, использовали в качестве основы новой политической системы предгосударственные структуры местных земледельцев, о которых я рассказывал выше. При этом на имущественное и сословное неравенство земледельцев наложилось еще и кастовое неравенство. Например, в царстве Анколе, которое сформировалось в XV–XVI веках на территории современной Уганды, скотоводы хима отвели себе роль господствующей касты, держащей в подчинении касту исконных местных жителей — земледельцев иру.

Одним из важнейших инструментов сохранения такого господства стал распространявшийся на всех иру запрет разводить скот. Крестьянин мог получить в пользование либо яловую корову, либо бычков, которых закалывали на мясо. В обмен на этих животных иру должны были отдавать скотоводам часть своего урожая. Возможности крестьян восстать против установленного порядка были сведены до минимума, поскольку им запрещалось иметь оружие и входить в состав военных отрядов. Браки между ира и хима были категорически запрещены. И хотя существовавшее в Анколе кастовое неравенство служило источником постоянного социального напряжения, с экономической точки зрения система оказалась прогрессивной, поскольку сложившееся в обществе разделение труда приносило обоюдную выгоду и скотоводам, и земледельцам.

Этот пример разграничения каст по этническому признаку — далеко не единственный. По свидетельству Леви-Стросса, нечто подобное существовало еще сравнительно недавно у индейцев мбайа-гуайкуру в Бразилии и Парагвае. В структуре их монархических обществ и в материальной культуре чувствуются веяния древних цивилизаций Америки, таких, например, как культура Чавин в Перу, существовавшая на рубеже первого и второго тысячелетий до новой эры. В частности, в обществе кадиавеу представители этого этноса составляли привилегированную касту, своего рода аристократию. К ней, помимо самих монархов, принадлежали родовая знать, подразделявшаяся на два соподчиненных сословия, и подкаста воинов. Эти слои общества обслуживались кастой крепостных индейцев гуана, которые, в подражание высшим слоям общества, также приняли в своей среде подразделение на три подкасты. Не останавливаясь на других аналогичных примерах, стоит указать на подмеченную историками закономерность, суть которой в том, что процессы формирования государства зачастую ускоряются в обществах, состоящих более чем из одного этноса.

Причина возникновения другого, гораздо более экзотического варианта кастового общества лежит уже не в порабощении одного народа другим, а в восходящих к древнейшим временам религиозным представлениям, сложившимся внутри того или иного единого этноса. Прекрасным примером религии, которая породила весьма причудливую кастовую систему, ставшую основой всей социальной организации многих народов Южной Азии, может служить индуизм. В верованиях индуистов до логического конца доведено противодоставление понятии «чистота» — «нечистота», которые испокон веков были основополагающими практически во всех архаических культурах. «Идеи скверны, нечистоты, чистоты, очищения и другие им подобные тесно связаны для первобытных людей с идеями враждебности или благосклонности неведомых сил и добрых и злых влияний, с началом и окончанием их действия, а следовательно, с идеями счастья и несчастья», — писал французский философ Люсьен Леви-Брюль в своей превосходной книге «Первобытное сознание». Вспомним, к примеру, с каким паническим страхом относятся папуасы-арапеши к возможности оставить где-нибудь ненароком кусочек своей «грязи», который может быть найден и заколдован чужаками.

Состояния нечистоты для человека первобытной культуры поистине неисчислимы. Например, у кафрских племен Африки нечистыми считаются дети до момента инициации, когда они переходят в разряд взрослых; все женщины в периоды менструаций и на протяжении первого месяца после родов; вдовы и вдовцы в течение 15 дней после смерти супруга или супруги; мать недавно умершего ребенка; мужчины по возвращении из военного набега и т. д. Индуизм взял на вооружение все эти поверья, добавив к ним целый ряд новых. Например, мощным источником нечистоты индуисты считают всякое насилие, и не только над людьми, но и над животными, над растениями и над матерью-землей. Именно поэтому люди духовного звания ни под каким видом не должны заниматься землепашеством (при котором наносятся раны земле), а профессии мясника, забивающего скот, и маслобоя, отнимающего жизнь у семян растений, относятся к числу «нечистых».

Все это создает в среде народов, исповедующих индуизм, совершенно особую психологическую обстановку страха перед неверным шагом, грозящим соприкосновением со скверной. Вот что пишет, в частности, французский этнограф Марк Габорио о повседневном состоянии духа у жителей одной из стран индуистского мира: «Ощущение сверхъестественных сил пронизывают всю жизнь обитателей Непала… Кажется, нет действий, не сопряженных с обрядностью, чисто мирских в европейском смысле этого слова, разве только развлечения. Да и сами танцы нередко приобретают религиозное значение и могут легко перейти в шаманское „кружение“… Многочисленные и вездесущие священные силы имеют как бы два полюса. Один — положительный; великие боги заботятся о порядке в мире и обществе. Это источник чистоты и надежды, уверенности в спасении. Другой полюс — негативный, отрицательный, где сосредоточены взаимно связанные нечистота и опасность; сексуальность, рождение, смерть — источники нечистоты — отдаляют человека от великих богов и отдают во власть младших злобных божеств, бродящих по земле призраков и колдунов».

Возникновение индуистской системы каст обосновано в санскритских трактатах, созданных еще в первом тысячелетии до новой эры. В них было установлено деление общества на четыре сословия, именуемых варнами, за пределами которых (а следовательно, и общества как такового) были оставлены так называемые вневарновые, которые включают в себя самые обездоленные слои париев и неприкасаемых. На вершине созданной заветами индуизма иерархической пирамиды находится высшая варна жрецов-брахманов. Несколько ниже стоит варна кшатриев, куда относится высшая светская аристократия, призванная осуществлять земную власть, а также люди военных профессий. За ними по нисходящей следует варна вайшьев, объединяющая земледельцев, скотоводов и торговцев. Члены всех этих трех варн в возрасте 8–12 лет, после обучения священным текстам, проходят инициацию, которая рассматривается как второе, духовное рождение. Поэтому брахманы, кшатрии и вайшьи именуются дважды рожденными в отличие от представителей четвертой, самой низкой касты шудр, объединяющей ремесленников и слуг.

Первоначально система варн возникла скорее всего в качестве естественного, непременного результата имущественного и социального расслоения общества — примерно тем же самым путем, как это происходило, скажем, у земледельцев африканских саванн. Варны имеют то общее с сословиями более привычного для нас европейского общества (духовенство, знать, купечество, ремесленники), что браки между ними не запрещены полностью: индуист может взять в качестве второй жены либо наложницы женщину из более низкой варны, хотя женитьба на представительнице вышестоящей варны считается недопустимой. Главное же отличие варн от сословий состоит сегодня в том, что в основе иерархического соподчинения варн лежит принцип их неравноценности по степени «ритуальной чистоты»: варна брахманов — самая чистая, варна шудр — наименее чистая, если не считать, разумеется, вневарновых неприкасаемых и париев.

Именно этот принцип, доведенный до логического конца, лег в основу подразделения варн и общества в целом на касты, или джати, которое сложилось в более поздние времена, в ходе дальнейшей эволюции индуистских культур. Все без исключения члены данной касты характеризуются вполне определенным уровнем наследственной чистоты-нечистоты, что раз и навсегда определяет место этой касты в иерархии общества. Степень чистоты определяется, в первую очередь, родом деятельности людей: если любая каста из варны брахманов, стоящей на страже чистоты всего общества, по определению относится к наиболее чистым, то касты прачек либо золотарей-ассенизаторов оказываются среди наиболее нечистых, коль скоро они по роду своих занятий всегда и везде непосредственно соприкасаются с «грязью», с отходами человеческой жизнедеятельности.