Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — виконт

• Название: Ричард Длинные Руки — виконт
• Автор: Гай Орловский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10881-5

Истинно благородные рыцари идут в крестовые походы, остальные предпочитают блистать на турнирах. Слава турнирного бойца всегда сияла неизмеримо ярче подвигов защитников Отечества. На турнирах можно обрести имя, богатство, невест из высших сфер, получить места ближе к трону.

Однако сэру Ричарду позарез нужна победа именно в большом Каталаунском турнире. Не ради ценного приза.

---

Объяснявший нам суть стычки горожанин закончил со злобой:

— Такую яму вырыли посреди города!.. Зачем нам этот костел?

— Да, — поддакнул я, — лучше бы казино или ресторан. А то и бордель…

Горожанин кивнул, потом спохватился и посмотрел с подозрением.

— Вы не с Юга?

— Нет, — признался я, — но мечтаю туда попасть.

Взгляд его подобрел, он сказал уже по-свойски, признавая своего:

— А кто не мечтает?.. Там, говорят, бордели на каждом шагу. А церкви — ни одной!

Он вздохнул завистливо. Я поддакнул снова:

— Да, там все дороги либо в бордель, либо в казино, и ни одной — в храм или в школу!

Он вздохнул еще завистливее.

— Увы, нас на Юг не пустят… Там очень строго на границе. Говорят, что границы вроде бы нет, но чем дальше на юг, тем больше в тебе видят чужака. Тогда либо назад, либо умереть. У них даже птицы сверху следят за всеми, кто пробирается на Юг.

Мы пошли дальше, а он остался наблюдать за дракой. Кадфаэль потрясенно покачивал головой.

— Как они могут? Как они могут вот так?..

Я напомнил:

— Любимым развлечением мужчин, детей и прочих зверей является драка.

Он воскликнул:

— Да я не о самой драке! Но, главное, за что?

— За добро, — подсказал я. — Добро должно быть с кулаками, если у него нет под рукой дубинок, мечей, топоров, автоматов… Конечно, народ здесь далек от христианского смирения: плюнешь в рожу — драться лезет! С другой стороны, это же фронтир.

Он воскликнул горестно:

— Да я не о том! Конечно же, здесь должны строить костел, какие могут быть споры, драки? Под Каталауном одна из древнейших святынь христианства: статуя Пресвятой Девы… Брат паладин, нам нужно обязательно побывать там, поклониться святыне.

Я спросил недоверчиво:

— А разве ислам не запрещает… тьфу, церковь разве разрешает сотворять кумиров?.. Ну, статуя Пресвятой Девы не слишком уж далека от медного змия…

Он покачал головой.

— Дело в том, что сотворил ее Симон Волхв. Он был языческим жрецом, то есть очень образованным человеком, крупным ученым, философом, знал сорок языков, был великим математиком и геометром… Но когда ему открылась глубина христианства, он без колебаний принял веру Христа, хотя потом церковь его несколько…

— Подкритиковывала? — подсказал я.

— Да. Он создал свое собственное воззрение на пришествие Христа: не признавал догмат троичности, отрицал его божественную суть, признавал в нем лишь гения, подобного Моисею…

— Так вот кто создал ислам, — пробормотал я. — А что церковь?

— Осудила, заявив, что все его труды — компиляция древних языческих заблуждений. Однако за Симоном пошли многие, его учение стало называться гностицизмом, но для нас важно то, что этот Симон, став христианином, открыл в себе невиданные силы… Говорят, эту статую сотворил за одну ночь непрерывной молитвы! И с той поры статуя охраняет край от нечистого колдовства, от нежити… Более того, годы идут, а мощь Каталаунской Девы только растет. Нечисть начинает скулить и пятиться, едва вступив во владения короля Барбароссы!

Впереди народ поспешно переходил на другую сторону, а там ускорял шаг, буквально размазываясь по стене. Все спешили миновать некое опасное место. Выглядело комично, улочка узкая сама по себе.

Под стеной дома сидит, греясь на солнышке, древняя старуха. Редкие седые волосы падают на спину и плечи, лицо сморщенное и темное, как у яблока, что пеклось на углях костра.

Мы не стали переходить на другую сторону, старуха подняла голову и вперила в нас взгляд. В животе у меня ойкнуло, Кадфаэль осенил старуху крестным знамением.

— Герои, — пробормотала старуха, — сильные… Отважные… За одну монетку предскажу, когда вас убьют…

Кадфаэль перекрестился сам, а я понял, почему народ жмется к другой стороне, когда старуха выходит погреться на солнце. Все мы хотим думать, что только мы можем других по голове, а нас — никто, хотя вообще-то понимаем, что в действительности не совсем так, как на самом деле.

— А кто убьет? — спросил я.

— И это предскажу, — ответила старуха. Посмотрела на меня и добавила: — Еще за монету.

— За обоих?

— За каждого, — ответила она живо, уже почуяв, что перед ней не самые бедные на свете. — Разве такое не стоит?

— Да как сказать, — пробормотал я. В кармане горсть мелочи, я на ощупь выудил четыре монетки, бросил старухе. Она оживилась, увидев чистейшее серебро. — Начни с монашка…

Старуха не стала вытаскивать колдовские принадлежности и даже просить показать ладонь, просто взглянула на Кадфаэля и сказала коротко:

— Его убьет высокий человек с очень черными волосами. Брови у него густые и сросшиеся на переносице. Один глаз ярко-голубой, даже ярко-синий, другой — коричневый. Он — самый опасный наемный убийца в своих землях…

— Ого, — сказал я без всякого интереса, — теперь понятно, почему люди переходят на другую сторону улицы. Тебе и гадать не надо, сразу все видишь… Кому такое понравится? Ну а когда это произойдет? Если моего друга убьют лет через пятьдесят….

— Его убьют уже в этом году, — прервала старуха без всякого почтения к моим золотым шпорам. — Только не знаю, здесь ли.

— А где?

— Не знаю. Может, и здесь. Я вижу только, что солнце сияет ярко, а люди одеты богато.

Кадфаэль не дрогнул лицом, смиренно пробормотал, что все в длани Божьей, а старуха обратила пронизывающий взор на меня. Я выждал, спросил с любопытством:

— Ну что?

Она отшатнулась.

— Ты… ты кто?

— Хоть что-то видишь?

Ее глаза в страхе расширились, она прижалась к стене, будто сама хотела вжаться или размазаться, темное лицо посерело, губы задрожали.

— Я вижу… вижу… облако…

Я ждал, Кадфаэль бросил на меня подозрительный взгляд, спросил быстро:

— Какое? Сверкающее или же темное, грозовое?.. Блеск ангельской славы или адские сполохи ада?

Старуха плотно зажмурилась и затрясла головой.

— Уходите. Уходите! Я этого не вынесу! Уходите!!!

Она закричала, я подхватил Кадфаэля и утащил. Смертный час старухи близок, но не хочу, чтобы старушка скончалась из-за нас. Кадфаэль оглядывался, бормотал молитву. Там остановился народ и пугливо смотрел нам вслед.

Когда мы свернули за угол, я сказал трезво:

— Кадфаэль, слушай внимательно. Высматривай высокого человека с черными волосами и сросшимися на переносице бровями. Его распознать легко: не так часто можно встретить человека, у которого один глаз ярко-синий, а другой — коричневый. Как увидишь, сразу же скажи мне. Лучше, конечно, если убьешь сразу сам, но, боюсь, станешь сопли жевать…

Он посмотрел с укоризной, я не часто бываю таким грубым, спросил тихо:

— А насчет облака… она права?

— Я закрыт нашим паладинским щитом, — ответил я, — чтобы те, кто ниже по рангу, не подглядывали. Потому старуха и увидела только защитное облако. Но уже то, что увидела, заставляет слушать ее серьезно! Берегись человека, у которого один глаз синий, а другой — коричневый.

— Брат паладин…

Он запнулся на полуслове, в сторонке идет смиренно монах в сером балахоне, пояс подвязан скрученной веревкой, концы свисают на правую сторону. Он коротко взглянул на нашу сторону, мы его не заинтересовали, но брат Кадфаэль метнулся к нему, как серая молния, ухватил за рукав. Они заговорили, слов в гаме и уличной сутолоке я не слышал, но вскоре Кадфаэль вернулся ко мне, на лице смущение с ликованием вперемешку.

— Брат паладин, — сказал он торопливо, — вы простите, что я вас оставлю… на какое-то время. Здесь капитул монахов из ордена доминиканцев. Я о них уже говорил. Меня смущают некоторые особенности их Устава…

— Это что ж, — спросил я, — и ночевать не придешь?

— Дружеская беседа может затянуться далеко за полночь, — ответил он уклончиво.

— Ладно, — согласился я, — но когда будут сильно бить, лучше беги — хорошо? А то знаю я ваши ученые диспуты…

Он покраснел, ответил застенчиво:

— Этим грешат больше приверженцы логики… А мы, теологи, стараемся сообща докапываться до сути. И еще, брат паладин…

Он посерьезнел, даже потемнел лицом.

— Ну что, — спросил я, не дождавшись продолжения, — не трусь, говори! Что еще за напасть впереди?

— Да ее можно избежать, — ответил он уклончиво. — Даже надо избегать. Все-все проходят мимо, не подозревая, что совсем рядом затаилось нечто дьявольское… Но оно спит, постепенно разрушается, вот и слава Богу… Я не хотел говорить тебе, брат паладин… и не сказал бы, но страшусь неугомонности твоей натуры, что обязательно сунет голову в петлю дьявола…

— Ну-ну, — сказал я успокаивающе, — не такой уж я и дурак! А если и дурак, то пока что не круглый. Где ты видел, чтобы я совал голову? Когда надо, я брал ноги в руки и убегал, хоть это и несовместимо с рыцарским званием. Говори, чего мне надо избегать?