Анатолий Чехов - Чёрный беркут

• Название: Чёрный беркут
• Автор: Анатолий Чехов
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1965

Первые месяцы Советской власти в Туркмении. В пограничный поселок врывается банда белогвардейцев-карателей. Они хватают коммунистов — дорожного рабочего Григория Яковлевича Кайманова и молодого врача Вениамина Фомича Лозового, уводят их к Змеиной горе и там расстреливают. На всю жизнь остается в памяти подростка Яши Кайманова эта зверская расправа белогвардейцев над его отцом и доктором...

С этого события начинается новый роман Анатолия Викторовича Чехова.

Сложная судьба у главного героя романа — Якова Кайманова. После расстрела отца он вместе с матерью вынужден бежать из поселка, жить в Лепсинске, батрачить у местных кулаков. Лишь спустя десять лет возвращается в родной Дауган и с первых же дней становится активным помощником пограничников.

Неимоверно трудной и опасной была в те годы пограничная служба в республиках Средней Азии. И Яков, человек смелый, решительный, волевой, отдает всего себя борьбе с нарушителями границы — контрабандистами, шпионами, диверсантами. За мужество и отвагу, проявленные в неоднократных вооруженных стычках с контрабандистами, враги прозвали его Черным Беркутом, по-местному Кара-Кушем. У жителей же своего поселка — туркменов, курдов, русских и у пограничников он пользуется заслуженной славой бесстрашного героя.

Шаг за шагом прослеживая путь главного персонажа романа — от несдержанного, своенравного охотника за контрабандистами до заместителя коменданта погранучастка,— писатель создает яркий, запоминающийся, самобытный образ человека, для которого интересы Родины и народа, самоотверженная борьба с врагами социалистического Отечества превыше всего.

События, о которых рассказывается в романе, охватывают более чем двадцатилетний период.

Автор романа член Союза советских писателей А. В. Чехов — не новичок в литературе. Он знаком читателям своими повестями «У самой границы», «Пять шагов до горизонта» и сборниками рассказов.

---

С детства приученный беречь воду, Яков относился к родникам, как к одушевленным существам. Всегда заботливо расчищал каждую влажную ямку, добирался до водоносного песка, начинающего вдруг шевелиться бугорками на дне прозрачной, как горный хрусталь, лужицы. Поэтому, хотя воды сейчас в горах был целый океан, Яков обрадовался этому скромному родничку, как будто только он один мог утолить жажду.

— Родник зовут Ове-Хури, — сказал он Ольге. — Вода Оспы... Курды говорят: попьешь этой воды, не будешь болеть оспой.

Заскрипела телега. Лошадь стояла у самого входа в пещеру и, понуро опустив голову, терпеливо мокла под дождем. Яков поднялся, выпряг ее, надел через упругие шелковистые уши торбу, похлопал по шее. Каурый с видимым удовольствием фыркнул в торбу и, покосившись на Якова повеселевшим глазом, принялся хрустеть овсом.

— Ну, Оля, будем устраиваться, — стаскивая с себя мокрую одежду и выжимая ее у входа, сказал Яков. — Слыхал я, дворяне краль своих в свадебные путешествия возят. Голову даю на отсечение, ни у кого не было такого путешествия, как у нас. Тут тебе и пещера, и гроза, еще и контрабандист в придачу.

Ольга расстелила на каменном полу пещеры кошму, сложила на нее пожитки, сверху накрыла буркой и принялась хлопотать у костра, разогревая коурму, устанавливая на камнях чайник с родниковой водой.

— Кроме шаромыги-контрабандиста есть еще и муж непутевый, — сказала она. — Надо бы в городе под крышей сидеть, так он с женой и хозяйством едва с горы не поплыл.

— А чем здесь не крыша? — присаживаясь на корточках к огню, улыбнулся Яков. Сильное тело его в отсветах костра бугрилось узлами мышц. Пар шел от мокрых рук и лица.

Для Ольги, конечно, вся эта обстановка непривычна, но она молодец: держится, виду не подает. Каип Ияс — курд, и то все прислушивается, что там делается снаружи.

— Что скажешь, Каип Ияс? Как дела? — обратился Яков к задержанному, развязывая ему руки.

— Плохи дела, яш-улы[14], — расправляя занемевшие руки, невесело ответил тот. — Большая вода пришла. — Плохо, очень плохо, ай как плохо! — Его желтое, сморщенное лицо казалось совсем растерянным.

Удары грома, гулко отдававшиеся в горах, заставляли Каип Ияса вздрагивать, постоянно оглядываться на темный, словно завешенный сверкавшими струями вход в пещеру.

— Помню, был такой дождь, — продолжал Каип Ияс. — Отары смыло водой, аулы смыло водой, поля смыло водой, утонуло много людей. Аллах наказал. Большое горе пришло...

«Да, зададут дел селевые воды, — подумал и Яков. — Наделают промывин в дороге, до Даугана не доползешь».

Он перевел Ольге смысл разговора с Каип Иясом, подал кочахчи миску с коурмой и чурек[15], сам тоже принялся за еду. Снаружи все настойчивее доносилось журчание ручьев по склонам, все усиливался гул потока, бушевавшего внизу.

— Такой ливень долго не продержится, вода враз сбежит, утром уж по сухому поедем, — сказал Яков.

Ольга, сначала боявшаяся Каип Ияса, уже освоилась и теперь смотрела на ходившего по горам с таким большим ножом человека «с той стороны» без видимого страха.

— Яша, может, ему еще дать поесть? Смотри, какой заморенный.

— Так он же не настоящий контрабандист, а шаромыжник. Такого корми не корми, все равно не в коня корм.

— Я — курд! — вдруг ударил себя кулаком в узкую грудь Каип Ияс, догадавшийся, что речь идет о нем. Глаза его заблестели лихорадочным блеском. Он быстро окинул взглядом пещеру, Якова, Ольгу, потом уставился в костер, как будто видел там что-то такое, чего другие не видели и не могли видеть.

— Эге, — подозрительно присмотревшись к нему, сказал Яков, — уже хватил терьяку. Когда только успел!

— Пусть он уходит, Яша, идет домой или в другую пещеру! — проговорила Ольга. — Разве можно ночевать в одной пещере с терьякешем?..

Яков улыбнулся:

— Он теперь спать будет. Из пушки пали — не разбудишь. Да и я рядом. Никакому терьякешу тебя в обиду не дам... Отец раньше интересовался, — присаживаясь к огню, продолжал он, — почему именно здесь, в погранполосе, живут курды? Ведь Курдистан гораздо южнее. И вот что он мне рассказал. Много лет туркмены часто делали набеги на соседнюю территорию, увозили девушек, угоняли скот. Правительство соседей и заселило курдами погранзону. Тогда уже курды стали делать набеги на эти земли, увозить женщин, угонять скот...

— Выходит, и ты — курд, — сказала Ольга. — Захватил меня врасплох, увез в свои горы.

— Назвать человека курдом — здесь большая похвала. Курды очень смелые люди. Помню, мы, мальчишки, когда шли в ночное, коней пасти, все норовили где-нибудь поближе к взрослым быть, а курдята заберутся в самую глушь, вроде этого Ове-Хури, и хоть бы что. Кошменку кинут на скалу, свернутся на ней и спят. Был у меня в детстве друг Барат, тутошний курд. Я с ним ко всему привык.

— Теперь и меня приучаешь?

Яков весело рассмеялся:

— Здесь, под крышей да с костром, на кошме, у мужа под боком привыкать нетрудно. В горах бывает и похуже.

Ольга промолчала, но Яков почувствовал ее неудовольствие. Это его несколько обидело, хотя он и понимал, что привычная для него с детства, самая обыкновенная обстановка, в какую они сейчас попали, кажется Ольге слишком суровой. Яков еще раз окинул взглядом пещеру и успокоился. Перед ним была самая мирная картина: полный жарких углей костер, на костре — тянувший свою уютную песню чайник; на закопченных камнях — миска с коурмой; в одном углу — постель для Якова и Ольги, в другом — кошма для Каип Ияса. Что еще надо? Конечно, Якову, пока не сдаст контрабандиста на заставу, спать не придется. Но все равно сидеть у костра, сухим и сытым, слушать шум дождя — любо-дорого! Не то что мокнуть на дороге, под открытым небом.

Яков сладко потянулся, разогретый жаром, идущим от костра, прикрыл глаза. Странные звуки донеслись до его слуха. Кто-то играл на свирели.

Борясь с дремотой, Яков решил было, что свирель ему приснилась, но звуки повторились. Он открыл глаза.

Каип Ияс сидел по-восточному у стены гаваха и с упоением выдувал из дудочки — по-местному блюра — незамысловатую мелодию.

— Вот он, музыкант, — стряхивая с себя дремоту, сказал Яков.

Контрабандист словно не слышал его и продолжал дуть в свою дудку.

— Слышь, Каип Ияс, — окликнул его Яков, — хороша твоя песня, только длинная.

— Ты мне веревкой руки испортил, плохо получается, — откликнулся наконец Каип Ияс. — Подожди, пальцы отойдут, лучше сыграю.

— Чудной какой-то, — пробормотал Яков. — Через границу идет, жизни не жалеет, а пальцы бережет...

Никогда прежде ему не доводилось слышать, чтобы контрабандист брал с собой дудку. Музыка Каип Ияса была унылой, как осенний ветер, но звуки блюра Якову не мешали. Спокойно к ним отнеслась и Ольга. Тем не менее Яков смотрел теперь на Каип Ияса подозрительно: кто его знает, не морочит ли голову, не зовет ли своих на помощь? Хотя кто может услышать его в такую грозу!

Яков подбросил в костер дров. Вспыхнувшее пламя ярко осветило гавах и сидевшего у стены Каип Ияса...

ГЛАВА 3. СВЕТЛАНА

Жарко пылал костер. Слышался ровный шум дождя, перемежавшийся раскатами грома. Негромко тянул бесконечную мелодию на своей дудке Каип Ияс, словно жалуясь на горькую судьбу.

Яков и Ольга, устроившись рядышком на камне, молча смотрели в огонь, думая каждый о своем. В гавахе стало тепло и уютно. Казалось, ничто не может нарушить их покоя. Но Якову было тревожно: ночью в горах небезопасно.

— А-а-а!.. — раздался неподалеку отчаянный крик.

— Яков вскочил.

— Кричат, — испуганно сказала Ольга.

Крик повторился. Яков прикинул, где случилось несчастье. Скорее всего там, где они шли по отщелку. Он уже напяливал на себя непросохшую одежду, совал ноги в сапоги. Вспомнил о Каип Иясе, поставил берданку рядом с Ольгой:

— Охраняй, а то убежит.

— Ты что? — испугалась Ольга. — Разве я могу?..

Молча согласившись с женой, досадуя на задержку, Яков снова связал Каип Ияса. Остаток веревки — добрых двадцать метров — прихватил с собой.

Выскочив из пещеры, он на мгновение остановился, ослепленный темнотой. На него обрушились потоки воды. Мокрая одежда прилипла к телу, между лопатками побежали холодные струйки.

Полыхнула молния. Яков увидел площадку перед гавахом, карниз, исчезающий за склоном горы, где проходила в отщелке дорога.

Площадка показалась совсем маленькой, карниз — узким. За обрывом — затянутая сеткой дождя пустота.

— А-а-а-а! — снова раздался приглушенный шумом дождя крик.

Яков бросился на голос, обогнул скалу, при свете молнии увидел повозку военного образца с натянутым на дуги брезентом. На брезенте в белом круге красный крест.

Рослый пограничник в буденовке и в плаще с капюшоном, уцепившись одной рукой за ствол дикого клена, другой держал под уздцы лошадь, скользившую копытами по камням. Мутный поток захлестывал повозку. Якову показалось, что она медленно сползает к краю карниза и вот-вот полетит в пропасть.