Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

• Название: Все кошки смертны, или Неодолимое желание
• Автор: Сергей Устинов
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42909-5

К известному по прежним произведениям Сергея Устинова частному сыщику Стасу Северину обращается дочь человека, жестоко убитого сексуальной маньячкой. Серийная убийца по прозвищу Дама Бланк орудует в городе уже полтора месяца. Ее печально прославленная «визитная карточка» — одинокая игральная карта на окровавленном теле жертвы. Кто она, как ей удается ускользать от полиции? Для начала Стас решает познакомиться с окружением жертвы, и тут его ждет шокирующее открытие: чуть ли не каждый, с кем ему приходится столкнуться, — полуфабрикат для сумасшедшего дома. Но похоже, и врач-психиатр странной семьи тоже скрывает что-то очень важное…

---

Не знаю почему, но никто из этих несчастных не вызвал у меня подозрения ― зато внимание мое привлекла распахнутая дверь в часовню. Я шагнул туда и в первое мгновение, попав со света в полумрак, ослеп. Но скоро пригляделся и стал различать вокруг тусклого, едва подсвеченного парой коптящих лампад иконостаса несколько склоненных фигур.

Судя по темным надвинутым на глаза платочкам, это были женщины. Одна из них при моем появлении обернулась на звук шагов, и меня словно обожгло: из-под черного ситца мне в лицо уперлись глубокие и темные, как февральская прорубь, глаза. Не больше секунды мы смотрели друг на друга, а потом женщина опять отвернулась к алтарю. Я же, испытывая странную неловкость, словно вломился без спросу в чужую спальню, помялся еще чуть-чуть, для порядка пошарив глазами по углам тесной часовенки. Ничего не обнаружил и вышел вон.

Тыквенная шелуха на этот раз даже не помедлила, когда я проходил мимо скамеек.

Через полминуты я уже снова был на перепутье. Быстрым шагом прошелся по грунтовой тропинке, бегущей средь густо разросшегося орешника, и за очередным некрутым ее изгибом совсем уж неожиданно ткнулся носом в стенку. Причем почти буквально: крашенный зеленой краской бетонный забор высотой метра три, если не больше, оборвал дорожку так резко, будто свалился с неба вот только что. Словно подтверждая эту догадку, и бетон, и краска тоже выглядели совсем свежими, никак не гармонируя с обветшалым видом оставшейся позади психбольницы. Из всего увиденного я сделал два вывода: первый ― что за забором находится какое-то совсем другое учреждение, и второй ― что тот, кого я безуспешно преследую, вряд ли скрылся в этом направлении.

Не теряя времени, я опять вернулся к развилке у административного корпуса и присмотрелся: то ли показалось, то ли следы на песке, уже, правда, не столь отчетливые, уводили в другую сторону. Я двинулся по ним, буквально за поворотом оказавшись на небольшой заброшенной стройплощадке.

По всему было видать, что фундамент и стены первого этажа нового корпуса начали возводить еще в те, ныне былинные, времена, когда здравоохранение хоть и по остаточному принципу, но все-таки финансировалось. А прекратили работу в одночасье, словно в панике убегали от вражеского нашествия. Спешно отступая, хозяева побросали сломанные лопаты, обезручившие носилки и даже подбитую в неравном бою бетономешалку, похожую на задранную к небу мортиру. На всякий случай я заглянул ей в широко раззявленную пасть, но ничего, кроме застывшего там доисторического раствора, не обнаружил. Все, включая кирпичную кладку, в своем неизбывном стремлении к единению с природой обильно заросло сорной травой и плющом, потонуло в зарослях бузины, обретя вид мирный и почти буколический.

Это меня и расслабило.

С ходу запрыгнув в оконный проем, я даже не потрудился задержаться там, чтобы осмотреться. А сразу, как в воду, сиганул внутрь, на растрескавшийся бетонный пол. И петля захлестнула мне горло уже в этом самом прыжке, моим собственным немалым весом усилив удавку. Еще ничего не поняв, на голом инстинкте, я попытался оторвать ее от шеи скрюченными пальцами, одновременно стремясь обратно, в проем, на волю, к свету, к природе, к бузине. Но что-то нестерпимо тяжелое повисло на спине, утягивая назад, клоня к серому холодному полу.

Уши заложило пронзительно звенящей тишиной, а на глаза наехала бетонная тьма.

6

Странгуляция.

В переводе с латыни ― «удушение».

Неисповедимы извивы нашего подсознания. Почему-то именно этот холодный и скрипучий, как резиновые пальцы прозектора, термин был последним осознанным понятием, с которым меня покидала жизнь. И первым, с которого она начала свое возвращение. Еще не было ни света, ни страха, ни сколько-нибудь связной мысли ― только это слово, в судебно-медицинской практике чаще употребляемое в сочетании «странгуляционная борозда»: характерный след от петли на шее удавленника.

Сколько перевидал я их на своем веку ― не счесть. Обмочившихся и обгадившихся, с кроваво выкаченными глазами, в синюшно-лиловых потеках цианоза, с ремнями, веревками, проволокой, скрученными простынями, цепями, электрическими проводами и еще черт знает чем на сдавленном горле. И ужас охватил меня, мелким липким бесом разбежавшись вдоль позвоночника: вот сейчас подниму веки и в мертвенном свете замазанной синей краской лампочки увижу свое голое, скрюченное на оцинкованной доске тело.

Открыл ― и испугался еще больше.

Да так, что, показалось, даже заплакал от нестерпимого отчаяния. Только в следующее мгновение с невероятным облегчением догадавшись, что три раздутые и перекошенные, словно в комнате смеха, карнавальные рожи ― отнюдь не подручные черта в каком-нибудь адском приемном покое. А всего лишь склоненные надо мной маловыразительные лица давешних инвалидов умственного труда, любителей семечек, дробятся и качаются в призме моих мокрых глаз. Сразу же вслед за этим я определил, что и глаза мои мокры вовсе не от слез, а просто сверху моросит мелкий противный дождик, холодными тонкими струйками стекая за шиворот.

Резко выпрямившись, я сел на земле и огляделся.

Психи отпрянули в разные стороны, словно вспугнутые галки, что-то неслышно за дождем пришепетывая: я видел лишь, как беззвучно открываются их рты, но звуков до меня никаких не доносилось. Судорожно дернув головой, я трудно сглотнул ― и словно пробки выхлопнулись из ушей.

Стало отчетливо слышно, как скрипит сырой песок под ногами улепетывающей прочь стайки любопытных умалишенных. А когда они скрылись за поворотом, в окрестностях остался один-единственный звук, не сразу, но все же в конце концов идентифицированный мною как собственное хриплое дыхание. Наконец запоздало схватившись руками за горло, я ощутил под ладонями мокрую кожу удавки и вновь едва не потерял сознание. Захлестнул секундный, в один сердечный такт, приступ тоски: меня все-таки задушили!

Но потом успокоился, дрожащими пальцами сумел сперва ослабить, а там и вовсе содрать с шеи петлю, сразу вслед за этим обнаружив причину своего чудесного спасения.

Это был обычный собачий поводок, достаточно толстый и прочный, чтобы удержать какого-нибудь стремящегося к течной сучке добермана. Его хватило бы с лихвой и для моего стремления к жизни, но к счастью, в районе узла запутался металлический карабин ― и помешал намеченной кем-то странгуляции.

Встав на неверные ноги, я в порыве гадливости, словно дохлую гадюку, отшвырнул несостоявшееся орудие моего убиения в кусты и осмотрелся.

Дождь неумолимо разглаживал следы на песке — словно раны зализывал, мысль о необходимости заниматься криминалистикой вызывала физическое отторжение организма: кружилась голова, саднило в глотке. Странное ощущение присутствовало в животе ― будто мой желудок туго, как простыню, выкрутили и выжали досуха.

И все-таки любопытство в конце концов пересилило даже отвращение.

Слегка пошатываясь, я доплелся до чуть не ставших мне надгробием кирпичных руин. Переборов новый приступ тошноты и головокружения, заглянул в роковой оконный проем, но в слабом свете дождливого дня ни черта там не разглядел. Лезть же внутрь снова меня не заставила бы уже никакая сила.

Тогда, прислонившись на всякий случай к стене, я постарался внимательней изучить внешнюю сторону дела, то бишь буйно разросшуюся у ног постройки зеленку. И довольно быстро определил, что местной буколике нанесен вполне ощутимый ущерб. Сквозь бурьян шла глубоко протоптанная просека, словно по ней совсем недавно бешено промчался кто-то очень большой и тяжелый.

Например, кузнец Вакула на черте.

Или частный сыщик Северин с убийцей на закорках.

Зацепившийся в удавке карабин позволил мне, хоть, правда, и в беспамятстве, но все же выскочить наружу. А там ― то ли любознательные шизики вовремя оказались поблизости, то ли убийца побоялся добивать меня на открытом пространстве. Пошарив глазами вокруг, я обнаружил висящий на ветке бузины поводок, снял его оттуда и сунул в карман куртки.

С трудом переставляя чугунные ноги, доплелся до административного корпуса. Окошки в нем оказались все захлопнуты. И входная дверь на замке. Я для порядка поколотил в нее носком ботинка.

С большой задержкой, словно звук преодолевал расстояние до Луны, распахнулась ближайшая от угла форточка. В нее высунулась морда давешнего небритого персонала, хмурая и заспанная. Персонал воздушно-капельным путем распространял вокруг себя отчетливый запах свежего перегара. На мой вопрос, где Ядов, морда недовольно просипела, что рабочий день закончился, доктор давно уехал домой, а шляться по медучреждению посторонним возбраняется ― на то есть распорядок.

Подавив нахлынувшее желание вытянуть по высунутой наружу роже собачьим поводком, я отправился восвояси.