Игорь Бондаренко - Красные пианисты

• Название: Красные пианисты
• Автор: Игорь Бондаренко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-01019-6

В романе писателя Игоря Бондаренко «Красные пианисты» показана деятельность советской разведки в годы второй мировой войны на территории Швейцарии — группа Шандора Радо — и непосредственно в Германии.

Повесть «Желтый круг» посвящена работе советского разведчика в послевоенное время.

В основу произведений положен подлинный фактический материал.

---

Рита ждала его на бульваре Ронсар. На ней были серая плиссированная юбка и красная блузка с жабо. Легкой походкой, с улыбкой пошла она навстречу Гансу. Нет, ему определенно нравилась эта высокая стройная итальяночка.

Она довольно сносно говорила по-немецки. Небольшой акцент, не всегда правильно произносимые слова очень мило звучали в ее устах и придавали сказанному особую пикантность.

Еще в одну из первых встреч Рита сказала Гансу, что они уехали из Италии, потому что отцу не нравились порядки, заведенные Муссолини. Когда Петерс спросил, что связывает ее с этой уже не очень молодой женщиной, кажется Еленой, Рита ответила, что Лена помогает ей изучать французский язык. И вообще Лена — хорошая женщина, и она привязалась к ней.

Петерс об этом спросил, конечно, ее в первую их встречу. Первая их встреча состоялась ранней весной, два месяца тому назад.

Получив приказ Раттенхубера познакомиться с итальянкой, Петерс сделал так, чтобы она попала в его кресло.

— Вы, кажется, из-за меня пропустили очередную? — спросила Рита по-французски. Французскому Петерс уже немного подучился. Во всяком случае, все, что касалось его профессии, понимал.

— Уи, мадемуазель.

— Почему вы это сделали? — спросила Рита, подняв на него свои бархатные глаза.

— Такую головку должен делать только мастер, к такой головке должны прикасаться только руки мастера. — Петерс с трудом подбирал слова. — А не говорит ли мадемуазель по-немецки? — спросил он.

— В университете я изучала немецкий, потом с отцом мы жили в Берне, так что могу объясняться и по-немецки.

— Дас ист шён! — с неподдельной радостью воскликнул Петерс.

— Вы немец? — с любопытством спросила Рита.

— А как вы догадались? — в свою очередь спросил Ганс.

— У вас совсем другой выговор, другой акцент, совсем не похожий на бёрнердойч.

— Да, я немец. Стопроцентный немец и совсем недавно оттуда. — Петерс кивнул головой в ту сторону, где должна была, по его мнению, находиться Германия.

Он ждал следующего вопроса, но Рита его не задавала.

Тогда Петерс поинтересовался:

— А вы не бывали в Германии?

— Нет.

— Это ваше счастье!

— Почему?

— Потому что эта страна превратилась в огромную тюрьму.

И эти слова у Риты не пробудили любопытства.

Петерс решил не спешить. Пустил в ход набор своих обычных комплиментов, но они, по всему видно, скользнули мимо Ритиного сердца. Петерс сказал, что она очень мило произносит слово «шё-ён»[20] и теперь это слово всегда будет ассоциироваться с ней, с Ритой.

У итальяночки были шелковистые длинные волосы, они просто текли у него между пальцами. Ганс не преминул сказать ей и об этом.

— Не могли бы вы сегодня поужинать со мной? Я знаю один замечательный ресторанчик!

— Сегодня — нет.

— А завтра?

— Вам этого хочется?

— Очень.

— Хорошо, — согласилась Рита.

Ресторанчик действительно оказался симпатичным. Вместо электрических лампочек в бронзовых старинных подсвечниках горели свечи. Настоящие свечи, а не их имитация, которую можно было встретить даже в кирхах. Ресторанчик славился итальянской кухней, а Рита соскучилась по национальным блюдам. Дома она готовила редко.

На деревянный помост вышло несколько музыкантов. Полилась мягкая, мелодичная музыка. Одна пара пошла танцевать. Ганс с Ритой тоже танцевали танго.

Вдруг на помост выскользнула танцовщица в черном трико с блестками. Откуда-то сбоку ударил яркий луч — зажегся прожектор.

Ганс резким движением закрыл глаза.

— Что с вами?

Петерс ответил не сразу.

— Извините, не сдержался. Они тоже всегда зажигали прожектора.

Рита ждала, что он пояснит свою мысль, но Петерс молчал. Тогда она спросила:

— Кто — они?

— Охранники. В концлагере…

— Вы были в концлагере?

Петерс молча кивнул. Она не решалась расспрашивать дальше. Было видно, что ему тяжело вспоминать об этом. Но через некоторое время он сам заговорил.

— У них там было много забав. Зимой они любили выгонять заключенных на аппельплац. Не всех. Несколько человек из барака. Заставляли раздеться догола. Направляли на них с вышек прожектора и поливали водой из брандспойтов… Заключенные, конечно, пытались убежать, уклониться от струй ледяной воды, но эсэсовцы их снова ловили лучами прожекторов и снова поливали… И еще у них была такая «игра». Провинившегося заставляли танцевать в лучах прожекторов. Танцевать и не закрывать глаз, не опускать головы! И в какую бы сторону вы ни поворачивались, вам в глаза бил острый, как бритва, свет.

Все это было правдой. Петерс через все это прошел. Поэтому в его словах звучало неподдельное волнение. У Риты на глазах невольно выступили слезы. Ганс заметил это и как бы спохватился:

— Зачем я рассказываю вам об этом?

— Нет, нет, рассказывайте, простите меня. — Рита уголком платочка смахнула слезинку со щеки.

— Нет, мы не будем больше говорить об этом, — твердо сказал Петерс.

Как хотелось Рите сказать Гансу, что она не только ненавидит фашизм, но и борется с ним! Но разговоры на эту тему с кем бы то ни было ей были строжайше запрещены Альбертом.

Ресторанчик они покинули после полуночи. Ганс проводил ее. На прощание Рита позволила поцеловать себя.

Дома, приняв ванну и очутившись в теплой постели, Рита, переполненная впечатлениями, долго не могла уснуть.

Говорить ли Альберту о своем новом знакомом? Если она скажет, то как бы поставит под сомнение его рассказ о концлагере, о побеге…

Ганс по дороге успел ей рассказать и об этом.

Нет, она не станет пока ничего говорить Альберту. Она поговорит с Леной. Знает ли она бывшего депутата рейхстага от Германской коммунистической партии Франца Зигеля?

Рита спросила в тот вечер Ганса, не собирается ли он продолжать бороться с фашистами.

— Нет, — ответил Ганс. — Я не хотел бы снова попасть к ним в лапы! Вам, наверное, трудно меня понять.

— Нет, почему же? Я понимаю. После того, что вы пережили… Вы уже свое сделали…

На другой день Рита встретилась с Леной.

Лена подтвердила:

— Да, Зигель был депутатом рейхстага от компартии.

— Вы ему верите?

— Конечно. Но работать он с нами не может. Он был слишком заметной фигурой, и здесь за ним, наверное, следят, — как бы предваряя вопрос Риты, сказала Лена.

«Значит, Ганс говорил правду! — мелькнуло у Риты. — Но он незаметный человек. Не был даже коммунистом. Он просто ненавидел Гитлера, как ненавижу его я. Таких здесь, в Швейцарии, тысячи, и, конечно, никто за ним не следит».

Наконец она нашла близкого человека, с которым может говорить обо всем! Почти обо всем. Что касается ее секретной работы с Альбертом, она о ней не скажет даже Петерсу. Это не ее тайна. Но когда-нибудь наступит время, и она сможет ему сказать. Но это «когда-нибудь» случится, наверное, не раньше, чем кончится война. Как удивится тогда Ганс, как обрадуется!..

От Лены не могло укрыться, что между высоким, чернявым, красивым внешне парикмахером и Ритой что-то есть. Она как-то напрямую спросила об этом девушку.

— Да, действительно, он мне нравится. Но я не собираюсь пока замуж. А все требования Альберта я выполняю строго-настрого!

* * *

Этот день Рита запомнила надолго. Во-первых, была чудесная погода. Они с Гансом славно покатались по Женевскому озеру. Потом высадились на маленькой пустынной пристани и побрели вдоль берега, держась за руки. Неожиданно за поворотом их глазам открылась живописная песчаная бухточка.

— Позагораем? — предложил Ганс.

— С удовольствием, — ответила Рита.

На ней оказался зеленый пляжный костюм.

— Ты уже успела немного загореть. С кем это и когда? — Петерс сделал нарочито строгое лицо.

— Я загораю у себя на балконе, дурачок…

Ганс снял рубашку. Обернулся — и на лице Риты увидел все, что ожидал: ужас, сострадание, нежность.

— Это тебя там? — едва слышно спросила она.

— Где же еще?

Петерс снял брюки, аккуратно сложил все.

— Купаться будешь?

— Нет, я полежу на солнце.

— Я быстро, — сказал Петерс и побежал, чтобы не входить, а с разбега броситься в воду.

Когда он вышел, тело его покрыли пупырышки. Рита подбежала к нему с полотенцем и принялась растирать. Коснулась шрамов — движения ее стали медленными и ласковыми.

Потом они расстелили плед и легли. Ганс перевернулся и подставил солнцу спину. Рита наклонилась над ним. Он почувствовал ее руки: они нежно гладили его рубцы. Ее руки были так же шелковисты, как и ее волосы, ласкавшие его спину. Петерс повернулся на бок и привлек к себе девушку.

— Как ты прекрасна, — сказал он и стал ее целовать. — Сними с себя все.

— А если кто увидит? — спросила Рита.