Геннадий Прашкевич - Пять костров ромбом

• Название: Пять костров ромбом
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Издательство: Издательство Новосибирского университета
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5–7615–0104–Х

В настоящий сборник включены известные, издававшиеся ранее, фантастико-детективные повести Г. Прашкевича, в которых показаны важнейшие темы современности. В сборник также вошла новая повесть А. Леонидова “Красный телефон”. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Издание подготовлено совместно с творческим объединением “Ребус” Центра организации свободного времени молодежи г. Новосибирска.

Содержание:

Геннадий Прашкевич — Пять костров ромбом

Геннадий Прашкевич — Записки промышленного шпиона

— Фальшивый подвиг

— Итака — закрытый город

— Шпион в юрском периоде

Александр Леонидов — Красный телефон

Сборник фантастических и детективных повестей

Издательство Новосибирского университета

Новосибирск, 1989

---

— Гиш — это человек?

— Даже царь.

— Чем же он так известен?

— Он правил доисторическим городом Уруком. Очень давно. Тысячи за три лет до нашей эры. Я внимательно просмотрел книгу о Гише, выпущенную у нас несколько лет назад. Кстати, ее иллюстратором был Этуш, тюремный художник. В свое время он имел неплохой доход, дружил с археологом Шмайзом, был вхож в дом Анхелы Аус…

— Я запомню, — кивнул Досет. — Расскажите о царе.

— Этот Гиш был большой оригинал. Подружившись с полузверем-получеловеком по имени Энкиду, он разорил не только врагов, но и собственный город. А потом сумел поссориться и с богами.

— А в чем важность подобных сказок? — удивился Досет. — Стоит ли тратить время и средства на их изучение?

— Традиции, — пожал плечами эксперт. — Это не нами заведено… Гиш отверг любовные притязания богини, а когда умер от неизвестной болезни его друг Энкиду, отправился искать секрет бессмертия, надеясь наградить им всех живущих.

— И нашел?

— Да… чтобы тут же потерять. Утомленный переездом через море, Гиш прилег отдохнуть, и змея выкрала у него бесценную траву, настой из которой давал бессмертие.

Глина и книги…

Тщательно, дюйм за дюймом, Досет осматривал библиотеку. В толстых папках Анхела Аус хранила бесчисленные вырезки ив газет, журналов, разрозненные записи, оттиски статей, непонятные майору расчеты.

— Пусть ваши люди просмотрят все это, — приказал Досет эксперту. — Меня интересуют личные записи Анхелы Аус. Ее дневники, письма, заметки, рукописи, запись расходов. Я пришлю в помощь сотрудников Нуньеса. Пусть старый лис не думает, что отвечать за все будем только мы. Совместная работа пойдет ему на пользу. Не правда ли, Еугенио?

— Это так! — согласно подтвердил лейтенант.

Все трое — Досет, эксперт, лейтенант — поднялись в спальню.

В небольшой, оскверненной моряками, комнате валялось порванное белье. Рубашка, повисшая на расцепленной дверце вскрытого шкафа, была явно французская…

— А взгляните на обогреватели! — восхищенно заметил Чолло. — Плитка к плитке! Доктор Шмайз вывез эту глазурь из Ирака. Ей, наверное, тысячи лет… Бешеные деньги, майор!

— Оставьте! Чем не понравился морякам портрет?

Портрет, о котором говорил Досет, висел в простенке.

Волевое лицо, окруженное седым облаком клубящихся, будто поднятых порывом ветра, волос; огромный выпуклый лоб; квадратная, как у человекобыков, борода; странные, по-женски нежные, необычайной голубизны глаза… Портрет с трудом вмещался в раму. Она была ему тесна. Духовно тесна. Видимо, это и возмутило моряков — над властно поднятой бровью чернело звездчатое, как в стекле, пулевое отверстие.

— Кто изображен на портрете?

Эксперт пожал плечами.

— Но какую-то привязку отыскать можно? Родственник? Историческое лицо? Друг дома?

— Пока я могу сказать одно: не таниец.

— По написал-то портрет таниец! — усмехнулся майор. — Видите завитушку в нижнем левом углу? Этуш! Наш старый знакомец! — и выразительно взглянул на лейтенанта: — Не забудьте позвонить в госпиталь. Пусть напичкают художника каким-нибудь стимулирующим дерьмом. Вечером он мне понадобится.

— Можно исполнять?

— Да, Еугенио!.. И скажите Дуайту — беседу с Анхелой я буду вести в “камере разговоров”. Пусть подготовят туземца, этого Этуша и… “Лору”. Она нам тоже понадобится!

Глава третья В “камере разговоров”

Досет не сомневался в успехе, но глоток скотча был, пожалуй, не лишним. Он, этот глоток, как бы отмечал переход к действиям. К действиям, конечным итогом которых являлось выяснение истины. Люди умеют скрывать свои истины, они нашли много способов их скрывать. Но способов вырвать истину ничуть не меньше.

И все же Досету было нелегко. Длинный узкий конверт с личной печатью банкира Ауса, доставленный десять минут назад вернувшимся из столицы капитаном Орбано, вызывал неприятный холодок в груди.

“Родина переживает трудные времена, — писал Аус. — Дух наживы, дух хищничества, коррупция, царившие в кабинете Народного президента, привели страну к экономическому разделу… Мы, свободные танийцы, всеми силами души веруем в успех великого дела, начатого полковником Клайвом и Вами лично, майор… Прошу принять скромные пожертвования… Уверен, они позволят Вам улучшить работу вверенного Вам отдела…”

В конверте находился и чек. Выписан он был на предъявителя.

Досет хмыкнул. Антонио Аус знал, что делал. Он не звонил полковнику Клайву, он не упрекал Ставку. Даже в письме к Досету он ни словом не намекнул на положение дочери, заключенной во Внутреннюю тюрьму.

Чувство, охватившее майора, было сложным. Он должен был выполнить приказ Ставки, должен был выяснить степень мнимой или действительной вины дочери Ауса. И в то же время оказаться полезным банкиру.

Над этим стоило подумать.

Как бы то ни было, Досет понимал Ауса. Об Отделе национальной разведки ходили по стране разные слухи. Мрачные подземелья, каменные мешки, кишащие голодными крысами, пытки током, бессоницей, химическая обработка. У Ауса были причины для тревоги, хотя Досет не верил в серьезность дела. Самолет — да! С этим следует повозиться! Но Анхела… Это тот подарок, который шлет ему, Досету, бог… Избалованная, капризная, начитавшаяся своих книжек, она могла вообразить что угодно; в конце концов, она даже туземцу могла помочь… Почему бы и нет? Ведь у нее были деньги…

По узкой каменной лестнице майор спустился в “камеру разговоров”. В этой бетонной клетке всегда пахло крысами. И — ничего лишнего! Деревянный стол, в углу — ржавая раковина. Кресло для Досета, второе — неудобное — для допрашиваемого. Наконец, “Лора” — голая металлическая кровать, снабженная системой замков и электропроводки.

Повинуясь знаку Досета, дежурный сержант передвинул кресло. Оно должно стоять так, чтобы, подняв глаза, он, майор Досет, сразу мог впиться взглядом в глаза допрашиваемого. О, нет! Он, Досет, не собирался ломать ребра дочери банкира! Но ведь, кроме нее, предстояло говорить еще и с туземцем. А из таких, как он, слова вытягивают плетью…, Впрочем, в Анхелу следовало припугнуть… Никаких сантиментов!

Спокойно и деловито майор ожидал женщину, о которой так много слышал и с которой никогда не думал увидеться.

Сколько еще?.. Около пяти минут…

Пользуясь этим, майор просмотрел доставленную на виллы “Урук” телеграмму. “Нашел!” — сообщал из Ирака доктор Шмайз. Дата на бланке трехнедельной давности, о чем шла речь — неизвестно, но Досет знал — самыми сильными аргументами в борьбе за скрытую истину бывают иногда аргументы случайные…

Майор слышал, как лязгнула дверь, как громыхнули на каменной плите тяжелые башмаки морских пехотинцев. Потом он услышал почти потерявшиеся в этом шуме шаги Анхелы Аус, грохот затворившейся за моряками двери, и то, как Анхела Аус легкими, почти неслышными шагами приблизилась к столу и, не ожидая приглашения, опустилась в неудобное кресло.

Досет незаметно потянул ноздрями душный и сырой воздух. Ему показалось?.. Нет… От Анхелы Аус и впрямь пахло не то травой, не то лесными цветами… Непонятно пахло, тревожно.

Майор ждал. Он не спешил поднять голову.

Пусть, думал он, присмотрится Анхела к голым стенам, к “Лоре”, к ржавой раковине. Пусть хоть на секунду почувствует она отчаяние, наконец, страх. Пусть этот страх холодом сведет ее мышцы, тошнотворно уйдет к ногам и так же тошнотворно вернется к сердцу.

Он знал, когда наступает такой момент. И дождавшись, поднял голову.

Увиденное его поразило.

Дочь Ауса, кутаясь в руану, сшитую из тончайшего, прохладного даже на взгляд, шелка, чуть недоуменно, но бее особого интереса разглядывала лейтенанта Чолло, который, каменно застыв у входа, ошеломленно выкатил на Анхелу круглые поблескивающие глаза. Меньше всего, казалось, Анхелу занимал он — Досет, а все же каким-то внутренним чувством майор понял: Анхела видит его, воспринимает каждое движение и… не испытывает ни смятения, ни страха!

Досет сразу сменил тактику:

— Вас что-нибудь удивляет?

— Нет, — мягко ответила дочь Ауса и, поправив длинными пальцами сползающую плеча руану, обернулась.

Продолжить допрос Досету помешал Чолло.

— Витольд просит разрешения войти, майор!

— Пусть войдет, — как ни странно, Досет обрадовался неожиданной оттяжке.

Витольд боком, по-старчески, вошел в камеру, проворчал под нос что-то обидное в вызывающе прочно утвердил штатив посреди “камеры разговоров”.

Затвор щелкнул. Витольд буркнул:

— Благодарю!

Он мог не заботиться о вежливости, но так уж у старика получилось. Досет промолчал. Бог о ним, с Витольдом…