Алексей Лебедев - Церковно-исторические повествования

• Название: Церковно-исторические повествования
• Автор: Алексей Лебедев
• Жанр: Религия

Алексей Петрович Лебедев (2 марта 1845 — 14 июля 1908) — русский историк церкви, византинист.

Алексей Лебедев родился в селе Очаково Рузского уезда Московской губернии в семье священника. Образование получал в Перервинском духовном училище, Московской семинарии и Московской духовной академии в Сергиевом Посаде, которую закончил в 1870 году. По собственному рассказу Лебедева, после окончания курса руководством академии ему было предложено на выбор занять одну из пяти кафедр в alma mater, а также кафедру метафизики в Киевской духовной академии. Свой выбор и дальнейшую свою научную судьбу Лебедев связал с кафедрой церковной истории, на которой прослужил более 25 лет. В феврале 1875 года Священным Синодом он был утверждён в звании экстраординарного профессора.

Профессор А. П. Лебедев пользовался популярностью у студентов, его аудитория была одной из самых посещаемых. Он ежегодно предлагал новые курсы, из его «школы» вышли более десяти магистров. Его ученики заняли кафедры в высших учебных заведениях Петербурга, Москвы и Одессы. Он прослужил в МДА четверть века. Характеризуя учено-литературную деятельность и заслуги А. П. Лебедева в области церковно-исторической науки, профессор А. А. Спасский писал: «Он не только поднял русскую науку на надлежащую высоту, но и привлек к ней внимание ученого Запада, сделав ее общеевропейским явлением».

Алексей Петрович Лебедев скончался 14 июля 1908 г. после непродолжительной тяжелой болезни.

---

Наконец, за счет церковных сумм делались расходы для целей богослужебных.

Сюда относилось и построение церквей, украшение алтарей, а также устроение усыпальниц, которые не только служили для погребения частных лиц, но иногда и для совершения общественного богослужения. Для освящения храмов при совершении богослужения и агап потребны были воск и масло, при крещении - мед и молоко, при миропомазании - миро. При совершении литургии употреблялся ладан. Все это, конечно, приобреталось на церковные суммы. Могли случаться расходы на покупку хлеба и вина, так как все христиане обыкновенно причащались во время каждой литургии, а между тем почему-нибудь приношений для этой цели было мало. Церковные суммы употреблялись также на погребение бедных из верующих. Верующие были очень заняты этим вопросом и заботились о приличном погребении, как это видно из замечания Тертуллиана, что ежемесячные сборы назначались именно для погребения бедных (Апол., гл. 39). В видах безопасности во время гонений христиане, по свидетельству того же Тертуллиана, выдавали известную сумму денег римским солдатам, чтобы они и сами не нападали, и другим препятствовали делать нападения на богослужебные собрания (De fuga, cap. 13).

Собор "при Дубе" (403 г.), или Тяжкое испытание в жизни святого Иоанна Златоуста

Значение и интерес собора "при Дубе". - Два главных врага св. Иоанна Златоуста; объединение вокруг них других лиц, питавших нерасположение к святителю. - Место, где собрался собор против Златоуста ("при Дубе"). - Состав собора и его деятельность. - Шесть видов обвинений, предъявленных здесь против Златоуста. - Разъяснение, разбор или опровержение этих обвинений. - Златоуст и привязанные к нему любовью епископы. - Приглашение собора к Златоусту явиться сюда. - Отказ Златоуста последовать приглашению. - Приговор собора над Златоустом. - Изгнание Златоуста и торжественное возвращение его на архипастырскую кафедру столицы.

Собор "при Дубе" представляет собой печальный эпизод в жизни архиепископа Константинопольского св. Иоанна Златоуста. Он был тяжким испытанием в жизни этого святителя. На нем употреблены были все усилия, на какие только способна злоба и ненависть, для того чтобы очернить и обесславить имя великого архипастыря, поистине блиставшего как замечательным умом и проповеднической деятельностью, так и святостью и добродетелями.

Великих людей чаще всего посещают великие искушения. Так было и со Златоустом. Быть может, и нельзя сделаться великим человеком, не перенеся великих искушений. Это подтверждает и собор "при Дубе". Он показывает нам не только степень злобы людской, направляющейся против истинной святости, но и дает ясное представление о высотах духа истинно-добродетельного мужа, не смущающегося при виде всей ярости почти нечеловеческой вражды.

В этом главный интерес указанного собора. Но, кроме того, история этого собора переносит нас в начало V века, в столицу Империи - Константинополь. Здесь встречается для нас много явлений, обычаев, фактов, возбуждающих полное любопытство. Словом, читаем такую страницу церковной истории, которая мало кому известна.

Но обращаемся к нашему рассказу*.

______________________

* Актов этого собора до нас не сохранилось. Но, несомненно, они существовали в свое время. Их читал патр. Фотий и сделал из них извлечения, которые и заменяют для нас акты этого собора. Эти извлечения напечатаны у Манси: Concilia. Т. III. Р. 1141-1148 (здесь же помещены более существенные отрывки из "Жизни Златоуста", описанной Палладием, р. 1149-1154). Кроме этого издания, в нашей статье мы будем пользоваться следующими сочинениями: Hefele. Conciliengesch. Bd. II; Neander. Der heilig. Iohan. Chrys.; Thierry. St. Jean Chrysost.; Tillemont. Memoires. T. XI и некоторыми другими.

______________________

Чтобы мог составиться собор, поставивший себе целью очернить имя великого святителя и наделать ему много неприятностей, для этого, само собой понятно, должны были быть у Златоуста не только непримиримые, но и сильные по своему внешнему положению враги. О них прежде всего и скажем.

Во главе лиц, неприязненно расположенных к Златоусту, стояла императрица Евдоксия, жена слабого и недеятельного императора Аркадия. Евдоксия не отличалась нравственными достоинствами. Этого одного уже было достаточно для того, чтобы императрица почувствовала нерасположение к Иоанну Златоусту, ревностному и небоязненному проповеднику христианской нравственности. Между недостатками Евдоксии видное место занимал тот, что она была чрезвычайно корыстолюбива и притом еще содействовала своим приближенным и любимцам обогащаться за счет народа, в особенности за счет состоятельных лиц, впавших в опалу. Златоуст не молчал относительно этих злоупотреблений в своих проповедях, впрочем, избегая всяких личностей. Разумеется, льстецы Евдоксии всякую подобного рода проповедь знаменитого проповедника старались истолковывать как прямую нападку на императрицу. Это рождало глухую вражду императрицы к Златоусту. Но на этом дело не остановилось. Вскоре вражда становится явной. Евдоксия позволила себе поступок, который глубоко поразил человеколюбивую душу архипастыря. Она довела до погибели одного знаменитого мужа в Константинополе - Феогноста и лишила последнего достояния его вдову, отняв у нее последний виноградник, находившийся в окрестностях столицы. Златоуст, узнав об этом, написал императрице сильное по содержанию письмо, в котором раскрывал мысль о суетности стяжаний. Святитель прямо требовал, чтобы царица возвратила по принадлежности отнятый ею виноградник, если она хочет обрести благоволение Божье в день Суда. Это письмо привело в ярость Евдоксию, и она пожаловалась на архипастыря своему мужу. С этих пор (а это было в 401 году, спустя 4 года по восшествии Златоуста на Константинопольскую кафедру) императрица искала случая отомстить Златоусту. Всякая проповедь Златоуста обличительного характера, в особенности если она касалась суетности женщины, принималась при дворе как более или менее ясный и неприличный намек на Евдоксию. Вражда все более и более разгоралась в сердце негодующей императрицы.

Другим лицом, которое стало тоже во враждебные отношения к Златоусту, был архиепископ Александрийский Феофил. Феофил принадлежал к числу властолюбивых и крайне самолюбивых людей, не терпящих, чтобы кто-либо становился им поперек дороги. Златоуст старался всячески о том, чтобы не затрагивать самолюбия Феофила, но его старания не имели успеха. Обстоятельства заставили его столкнуться с этим тяжелым человеком, - и это столкновение сделалось источником больших неприятностей для Константинопольского архипастыря. С тех пор как Константинополь сделался столицей Империи на Востоке, архиепископ Константинопольский естественно стал одним из влиятельных иерархов Восточной церкви. Это обстоятельство возбуждало зависть в некоторых архиепископах Александрийских, которые считали свою Церковь первой и главной Церковью на Востоке. Вследствие этого они неприязненным оком смотрели на иерархическое возвышение Константинополя и его предстоятеля. В самых простых действиях и распоряжениях Константинопольского архипастыря Александрийские архиепископы готовы были видеть посягательство на принадлежавшие им права. Из подобных же подозрительных отношений Феофила к Златоусту возникла вражда первого ко второму. Дело было так. Феофил позволил себе в высшей степени возмутительный поступок. Он разогнал монахов одного, подчиненного его власти, монастыря Нитрийского, под тем предлогом, что они держались заблуждений Оригена; говорим: под предлогом, так как в действительности у Феофила были другие, чисто личные побуждения поступить так жестоко с нитрийскими монахами.

Часть изгнанников искала себе прибежища в Палестине, а другая часть отправилась в Константинополь, в надежде найти себе защиту в столице. Между лицами, направившими стопы в Константинополь, было трое знаменитых нитрийских подвижников, известных под именем "Долгих братьев"*, людей очень образованных, высоконравственных, служивших украшением нитрийского монашества. Они просили себе защиты у Златоуста. Последний, будучи другом справедливости, решился помочь несчастным. Он призрел их, начав ходатайствовать перед Феофилом за несчастных. Но это только разожгло ненависть архиепископа Александрийского. Он увидел в действиях Златоуста вмешательство в дела чужой епархии, гневался на него, послал от себя обвинителей в Константинополь, которые должны были в самом мрачном свете изобразить поведение и жизнь нитрийских монахов. Нужно сказать, что Златоуст не подал ни малейшего повода упрекнуть его во вмешательстве и присвоении чужой власти: он из осторожности не вступил в церковное общение с "Долгими братьями", не допуская их до причащения, прежде чем не выяснится их дело и они не будут оправданы. Положение дел запутывалось. Несчастные изгнанники не видели для себя никаких средств спасения и в чувстве отчаяния обратились с жалобой на Феофила к самому императору Аркадию. Император, рассмотрев их просьбу, взял их сторону, сделав распоряжение, чтобы архиепископ Александрийский приехал в Константинополь и дал отчет в своих действиях на соборе под председательством Златоуста. Можно представить себе, как это известие должно было подействовать на Феофила! Долго не ехал Феофил в Константинополь (дело "Долгих братьев" началось в столице в 401 году), но когда он приехал в столицу, то сумел сделать так, что отношения совершенно неожиданно переменились: Златоуст из судьи превратился в подсудимого, а Феофил вышел сухим из воды, - составился собор не против Феофила, а против Златоуста: собор "при Дубе". Как случилось такое необычайное превращение, об этом скажем несколько ниже.