Геннадий Гусаченко - Тигровый перевал

• Название: Тигровый перевал
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Короткие истории

   Вы открыли интересную познавательную книгу об уссурийской тайге, об охоте и таёжных приключениях. И не отложите в сторону этот небольшой сборник увлекательных рассказов, очерков и сказок, пока не дочитаете его до конца. Автор красочно описывает удивительную природу Дальнего Востока, занимательно рассказывает о жизни егерей и охотников, о повадках диких животных. Он хорошо знает уссурийскую тайгу, где многократно бывал в качестве корреспондента приморской газеты, встречался с промысловиками, тигроловами и прочими любителями таёжной экзотики. Впечатления от этих встреч и легли в основу рассказов, раскрывающих таинственный, прекрасный, неповторимый, но легко ранимый мир. Исследователь Приморья  В.К. Арсеньев уже касался в своих произведениях темы экологии уссурийского края. Но в его время природа не пострадала ещё так сильно от своего "покорителя". И надо отдать должное находчивости автора. Имея перед собой такого предшественника, как В.К. Арсеньев с его замечательными книгами "По уссурийскому краю" и "Дерсу Узала", Геннадий Гусаченко, тем не менее, не побоялся испробовать силы на том же материале, нашёл свою тональность в изображении уссурийской фауны. Точность натуралиста сочетается у него с литературным дарованием, что является главным художественным достоинством книги. Взаимоотношения человека и живой природы автор показывает на примерах захватывающих таёжных происшествий.

   Простота в общении, благородство души, доброта и мужество, любовь к природе - главные черты характера, которыми наделены герои остросюжетных приключенческих рассказов Геннадия Гусаченко. Они не теряют самообладания в опасности, не лишены юмора и романтизма, верны жизненному принципу - бережно относиться к тайге и её обитателям.

---

   -- Самую маленькую я назвала Мушкой. Но не смотри, что меньше всех - зато обжора и ещё обгонит всех в росте, вот увидишь.

   -- Ты хочешь сказать, что они надолго заняли эту комнату?

   Людмила в ответ лишь счастливо посмотрела на меня.

   -- Послушай, не в "Дарах тайги", в конце концов, ты купила их?

   -- Нет, не в "Дарах", -- рассмеялась она, унося корзину с медвежатами в дальний угол. -- Гончарук сегодня принёс, просил присмотреть, -- ответила Людмила, укрывая медвежат шерстяным платком. -- Вечером обещал заехать...

   Едва она это проговорила, как в дверь постучали, и в прихожую ввалился Иван Гончарук. От одежды егеря пахло смолистой хвоей и ещё чем-то привычным, таёжным.

   -- Лёгок на помине, Мефодьевич! -- восторженно приветствовал я приятеля. -- Горю желанием поскорее узнать, как и почему появились здесь будущие хозяева тайги?

   -- Хозяевами тайги им уже не быть, -- вздохнул егерь, давая понять, что в судьбе медвежат не всё благополучно. За чашкой чая Иван рассказал:

   -- Иду я вчера Кедровым ключом, от мороза лицо прикрываю. Солнце ярко светит, снег поскрипывает, всё вокруг седое, стылое, в дымке морозной. Вдруг слышу -- бах! Потом ещё: бах, бах... А в ключе этом, сам знаешь, лесозаготовители почти весь кедр вырубили, последние стволы валят. Одно название от ключа и осталось... Совсем загубят тайгу, начисто изводят кедр под самый корень! -- стукнул Иван, распалясь, кулаком по столу. -- Пни и те взрывчаткой рвут, на канифольный завод отправляют. А после взрыва, яма -- во! -- раскинул Иван руки во всю ширь. -- И на том месте остаются голые камни. Сколько лет пройдёт, пока на них что-нибудь вырастет?!

   Иван отодвинул чашку с чаем, решительно поднялся:

   -- Нет, я это так не оставлю, напишу куда следует. Нельзя молчать, когда на глазах гибнет тайга уссурийская.

   -- Но ты вдруг услышал выстрелы, - осторожно заметил я.

   -- Да, три выстрела, -- снова присаживаясь к столу, продолжал Иван. -- Я и подумал: редколесье там, вальщики работают, бензопилы трещат, топоры стучат. Зверь оттуда ушёл давно. А коли так -- какая надобность в стрельбе? Из баловства палят? Настоящий охотник шалить с оружием не будет. Так? Вот и решил проверить, кто хулиганит в Кедровом ключе спозаранку. Подхожу ближе: трелёвщик гудит, возле него мужики стоят, курят. У одного двустволка за плечами. Как увидели меня, их лица сменились. "И чего, -- думаю, -- перепугались? Неужто из-за ружья?" Медведицу-то сразу не приметил. Она за деревом спиленным лежала. Морда оскаленная из сугроба торчит, а вокруг снег красный. Как увидел кровь на снегу, так и понял всё. Нашли вальщики дуплистую липу. Одна такая толстенная сохранилась на той сопке. Ничего более подходящего, похоже, не нашла медведица. А тут время ей подошло. Вот и забралась под липу. Наткнулись вальщики на липу, а на ней -- свежие царапины от медвежьих когтей. Смекнули: под липой, в корнях -- берлога. Побежали в деревню за ружьем. Шуганули медведя жердиной -- не помогло. Молчал зверь, чуял погибель. Стреляли в дыру промеж корней -- то же самое. Не вышла медведица, не бросила малых детей даже в дыму, когда в берлогу швырнули горящую тряпку. И тогда у браконьеров хватило ума спилить старую липу! Долго возились с ней. Вековое дерево в пять обхватов толщиной -- не пожалели! Упала липа, из-под неё медведица выскочила, бросилась на людей: двое под сопку с обрыва сиганули, а третий, с ружьем, успел на кабину трактора вскочить. Кабы не дети -- ушла бы в тайгу. А малыши в открытом гнезде зябнуть начали, заверещали испуганно. Вот она и разъярилась, бросилась защищать детенышей. Двумя выстрелами свалил её тракторист, а третий саданул уже так, на всякий случай... Глянул я на эту бездыханную медведицу, распластанную возле своей норы, на несмышленых медвежат, замерзающих на снегу, и вспомнилась мне картина замечательного художника Шишкина, на которой три медвежонка резвятся, и мать их стережёт...

   -- "Утро в сосновом лесу", -- напомнил я название известной картины.

   -- Вернее -- в глухом сосновом бору. А у нас -- утро в кедровом лесу, наполовину вырубленном, бульдозерами изрытом. Ведь кедр только на гольцах сохранился, куда трелёвщики забраться не могут. И медвежатам этим уже не развиться. Посмотрел я нашенскую картину с медведицей и медвежатами, и сердце захолонуло. Чуть было сгоряча не саданул по башке того, что с ружьём стоял. Благо, вели себя браконьеры тихо, не лезли на рожон. Составил я на браконьеров протокол, медведицу велел в зверопромхоз сдать. А медвежат в рюкзак засунул, да вот тебе и привёз. Одна осталась надежда, что не погибнут малыши. Самому-то мне сейчас не управиться с ними, дома не бываю, всё в тайге. Ты уж пригляди за ними, пожалуйста, потом я их заберу, -- чуть не с мольбой в голосе попросил Иван.

   Но я и не собирался отказываться, тем более, что ухаживать за медвежатами охотно взялась Людмила. Но мы ещё толком не представляли, что значит держать в городской квартире пусть маленьких, но всё же диких зверят. Всю "прелесть" домашнего зоопарка мы поняли уже в первую ночь. Медвежата не дали сомкнуть глаз почти до утра. Выбирались из корзины, разбегались по разным комнатам и жалобно верещали. Они искали мать, и смотреть на осиротевших медвежат было тяжко. Когда один из них начинал скулить, я в отчаянии совал ему соску, надетую на бутылку. Медвежонок на минуту затихал, привлечённый запахом тёплого молока, но скоро переставал сосать и принимался стонать: "Э-э, э-э..."

   -- Может, у них разболелись животы? -- предположила Людмила.

   -- На что намекаешь? Чтобы я сделал им клизму?

   В ответ она лишь пожала плечами. Собрала медвежат в кучу и накрыла моим полушубком. Кажется, малышам только этого и не доставало. Уткнув мокрые носы в овечью шерсть, немного поурчали и затихли.

   Так в волнении за жизнь наших маленьких питомцев прошла неделя. А на следующей начались новые неприятности. Каким--то образом в городе распространился слух о том, что у нас живут три медвежонка. И потянулись в квартиру вереницы гостей, знакомых и незнакомых, родителей с детьми, учителей со школьниками, воспитателей с ребятишками из садика. Все просили показать им мишуток, немного погладить и обязательно сфотографироваться с ними. Эти каждодневные посещения утомляли и медвежат, и нас.

   Прошёл месяц. Медвежата заметно подросли и окрепли. Они с завидным аппетитом поедали кусочки варёного мяса и смешно урчали, вылизывая из чашек мёд, сгущёное молоко и малиновое варенье, которое мы понемногу давали им для забавы.

   Незаметно подкрался новый враг -- запах. Некоторые жильцы в подъезде нарочито брезгливо морщили носы, проходя мимо нашей квартиры. И хотя мы ежедневно убирали за животными, мыли и чистили их, неприятный запах устойчиво держался.

   Я пытался приучить зверей ходить на улицу. Купил ошейники, длинные поводки, и начал выводить медвежат во двор.

   Сначала вытаскивал разом всю троицу. Но это оказалось очень неудобно. Медвежата разбредались в разные стороны и удержать их становилось всё труднее. Я стал водить их по одиночке. Сперва Машку, проныру и забияку. Потом Мушку, капризуху и баловницу. И последним -- неуклюжего ворчуна Мишку. Распускал поводок на всю длину и приговаривал: "Гулять, гулять..." Рядом тотчас вырастала толпа любопытных.

   Побродив по занесённому снегом скверу, медведишки в сопровождении детворы возвращались в теплую квартиру и непременно проявляли свои медвежьи слабости. Я молча и терпеливо убирал за проказниками, с сожалением обнаруживая при этом то изодранную обшивку дивана, то изгрызенные сапоги, то растрёпанную книгу.

   Вечерами, когда усталые мы приходили с работы и находили дома сплошной кавардак, то в один голос восклицали:

   -- Когда же приедет Гончарук?!

   Но и это было не всё. Ночью весь дом затихал, а мы с ужасом наблюдали возню наших подопечных, переворачивающих стулья, горшки с цветами, роняющих на пол вазы, телефон, настольную лампу и другие предметы.

   Ежедневно ожидали мы приезда Ивана. Когда испытанию наших нервов настал предел, и я собрался ехать на розыски егеря, тот сам явился ко мне с бородатым попутчиком.

   -- Знакомься, -- радушно сказал Иван. -- Директор зоологической базы Николай Петрович Посохов.

   -- Вы за медведями? -- с надеждой спросил я, забыв представиться и торопливо пожимая протянутую мне руку директора.

   -- Да, за медвежатами, -- ответил Посохов. -- Как они себя чувствуют? О, да они уже богатыри...

   -- Вы и вправду их заберете? -- недоверчиво спросил я.

   -- Конечно, вы привязались к ним, -- смущённо сказал бородач. -- Но, понимаете ли, содержание диких животных в неволе у частных лиц запрещено, -- по-своему понял мое недоверие Посохов. -- Как ни горько для вас расставание, я должен забрать их...

   Гончарук и Посохов пристегнули поводки, потянули медвежат к двери. А те, глупенькие, ко мне бросились ладони лизать, угощение требовать.