Геннадий Гусаченко - Тигровый перевал

• Название: Тигровый перевал
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Короткие истории

   Вы открыли интересную познавательную книгу об уссурийской тайге, об охоте и таёжных приключениях. И не отложите в сторону этот небольшой сборник увлекательных рассказов, очерков и сказок, пока не дочитаете его до конца. Автор красочно описывает удивительную природу Дальнего Востока, занимательно рассказывает о жизни егерей и охотников, о повадках диких животных. Он хорошо знает уссурийскую тайгу, где многократно бывал в качестве корреспондента приморской газеты, встречался с промысловиками, тигроловами и прочими любителями таёжной экзотики. Впечатления от этих встреч и легли в основу рассказов, раскрывающих таинственный, прекрасный, неповторимый, но легко ранимый мир. Исследователь Приморья  В.К. Арсеньев уже касался в своих произведениях темы экологии уссурийского края. Но в его время природа не пострадала ещё так сильно от своего "покорителя". И надо отдать должное находчивости автора. Имея перед собой такого предшественника, как В.К. Арсеньев с его замечательными книгами "По уссурийскому краю" и "Дерсу Узала", Геннадий Гусаченко, тем не менее, не побоялся испробовать силы на том же материале, нашёл свою тональность в изображении уссурийской фауны. Точность натуралиста сочетается у него с литературным дарованием, что является главным художественным достоинством книги. Взаимоотношения человека и живой природы автор показывает на примерах захватывающих таёжных происшествий.

   Простота в общении, благородство души, доброта и мужество, любовь к природе - главные черты характера, которыми наделены герои остросюжетных приключенческих рассказов Геннадия Гусаченко. Они не теряют самообладания в опасности, не лишены юмора и романтизма, верны жизненному принципу - бережно относиться к тайге и её обитателям.

---

   -- Пороху привёз? У нас туго с этим...

   -- Пять банок.

   -- Отлично! Идём скорее, -- широко шагая, в радостном возбуждении сказал Белов. -- Не поверишь, Витюха, белка тучей прёт! По утрянке и рванём в Золотую Долину. Есть тут у меня на примете такой золотой ключик.

   Щитовой домик на полозьях служил Белову, работавшему фельдшером, и жилищем, и амбулаторией. В многочисленных ящичках и коробках поблескивали шприцы, флаконы, ампулы, громоздились упаковки ваты, бинтов, лекарств, разных инструментов и приборов.

   -- Располагайся, Витюха!

   Белов придвинул товарищу раскладушку, выставил на стол хлеб, консервы, две эмалированные кружки и бутылку коньяка.

   -- Армянский! Специально берёг к твоему приезду, -- откупоривая бутылку, суетился Юрий.

   -- И я - специально к моему, -- достал Виктор такую же бутылку. Они расхохотались, и Юрий придвинулся ближе:

   -- Ну, рассказывай, ведь столько лет не виделись!? Кого из наших встречал?

   -- Кольку помнишь с хирургического? Кандидатскую защитил, докторскую уже пишет... Кстати, ты тоже надежды на курсе подавал... И вдруг - фельдшер?!

   -- Знаешь, здесь хорошая практика. И навар есть. Лесорубы, охотники - народ понятливый. На приём кто идёт - шкурку несёт. А плеснёшь кому спиртяшки - тот и две, и три даёт. Вот, смотри!

   И Юрий вытащил из-под кровати мешок с соболиными шкурками. Умело взбил несколько штук, пригладил нежный мех ладонью.

   -- Перебирайся сюда. И у тебя будет столько. И даже больше. Мне компаньон нужен...

   В эту ночь в домике фельдшера долго светилось окно. А когда лампочка потухла, над Тандалукским хребтом уже розовела полоска рассвета.

   Виктору, разбуженному приятелем, стоило усилий оторвать отяжелевшую голову от подушки. В то время, как Юрий, привычный к ночным вызовам, уже позванивал гильзами, заряжая патроны, торопливо рвал газету на куски, быстро скатывал их в шарики и деревянной пыжилкой запрессовывал в гильзы. Снаряжённые мелкой дробью патроны выстроились в длинный ряд на подоконнике. Виктор привёз несколько упаковок готовых патронов, купленных в охотничьем магазине, но Юрий небрежно задвинул их в угол.

   -- Сгодятся... на крайний случай. На хорошей рыбалке, когда здорово клюёт, некогда носиться по берегу в поисках наживки и снастей. Так и здесь. Если белка валом валит - успевай только стрелять, канителиться с папковыми гильзами некогда. Они разбухают при выстреле, шомполом порой выбивать приходится. А то и вовсе дают осечку. Нет, я предпочитаю латунные...

   -- Пыжи войлочные в таком случае надо...

   -- А, ерунда! -- махнул рукой Юрий. -- Не первый год стреляю бумажными.

   -- Тлеют они в лесу.

   -- Может и тлеют. Да только здесь многие леспромхозовские бумагой палят. Некогда с войлоком возиться. Пока старый валенок найдёшь, пока нарубишь... А белка не ждёт. И просечки у меня нет, -- оправдывался Юрий, продолжая пыжевать патроны смятой газетой.

   Уже рассвело, когда охотники вышли из домика и по узкой тропе двинулись в сторону кедрового ключа, уходящего густой синевой к розовеющим гольцам. Из перелесков несло свежестью и прохладой. Белесый туман вился над скалистыми уступами, и капельки росы блестели на зеленоватых камнях. Но вот из-за дальних вершин Тандалука выглянуло малиново-красное солнце. Тотчас яркие звёздочки вспыхнули на хвоинках и листьях, на ягодах шиповника и калины. Густые облака пара клубились над прозрачной водой. Они наполовину скрывали фигуру Белова, и Виктору, шедшему позади, временами казалось, что его товарищ не идёт, а плывёт над этим чистым ручьем.

   -- Ключ этот называется Золотая Долина, -- пояснил Юрий. -- Знаешь, он и впрямь золотой! Столько здесь я зверья и пушнины взял! Бросай свою терапию и переезжай ко мне. За сезон озолотишься. Увидишь, сколько белки и соболя в Золотой Долине. Бей, не ленись! Я пойду левым склоном, а ты шуруй правым. В полдень встретимся у водопада...

   Щёлкнув ружейными замками, приятели разошлись, и вскоре широкогрудый сильный Барсик отыскал белку, свесившую с ветки пушистый хвост. Терпеливо поджидая охотника, собака сильным лаем выдавала присутствие зверька. Хлёсткий выстрел из вертикалки Орлова всколыхнул тишину тайги, наполненной ароматным смолистым запахом. На макушке могучего дерева багровели в утренних лучах тугие кедровые шишки. Они вздрогнули и с лёгким стуком упали на землю вместе с подстреленной белкой. Бурые, жёлтые, лиловые листья клёнов, берёз и осин, покачиваясь, неслышно опускались рядом на шуршащую под ногами опавшую листву. Алые гроздья брусники краснели среди разноцветья увядающих трав и кустарников. И Виктор, опьяненный страстью охоты, таинственной туманностью тайги и великолепием её осеннего убранства, с гулко бьющимся сердцем поднял добычу. Он вынул нож, намереваясь снять шкурку, но Барсик уже снова залаял неподалеку, призывая охотника. Новый выстрел мелкой дрожью отозвался в вершине кедра, и ещё одна белка свалилась к ногам Виктора. Где-то выше по ключу бухала "ижевка" листвянского фельдшера. Заливистый и звонкий лай Мечты раздавался то ближе, то дальше за ручьем. Юрий не обманул: белки и в самом деле было много. После полудня, уморённые духотой жаркого дня и почти беспрерывной беготнёй по увалам и крутякам, друзья сошлись у водопада.

   -- Не пойму, Юрка, как ты охотником стал, -- кивнул Виктор на отделанное серебряной чеканкой ружьё Белова.

   -- Штучного изготовления, у директора леспромхоза выманил, когда у жены его роды принимал, -- не преминул похвалиться Белов, -- а если мягкое золото в руки просится, как охотником не станешь? Да здесь любого возьми - браконьерит... К вечеру во-он к той скале подходи - заночуем у костра. Заодно белок ошкурим.

   Ночь приятели провели за приготовлением ужина, снятием шкурок с добытых зверьков. Лишь поутру они забылись коротким сном на куче лапника, натасканного на прогретую костром землю. Первые лучи солнца подняли их, не выспавшихся, разбитых вчерашней охотой. У Виктора с непривычки ныли ноги и плечи. Умывшись студёной водой из ручья, друзья наскоро позавтракали остатками ещё теплого супа, накормили собак и двинулись по Золотой Долине, с каждым часом охоты утяжеляя рюкзаки добычей. В полдень, как условились, они поднялись в верховья ключа, разложили съестные припасы.

   -- Наверно где-то лес горит, -- сказал Виктор, открывая банку тушёнки. -- Что-то гарью потянуло.

   Но Юрий уже и сам тревожно всматривался в распадок, откуда несло едким, удушливым запахом дыма.

   -- Подымит да перестанет. В тайге это привычное дело. Пока стемнеет, успеем десятка по два белок настрелять...

   Отобедав, охотники надели рюкзаки, зарядили ружья. Запах, гари усилился. Он щекотал в носу, першил в горле. Собаки беспрестанно чихали, тёрлись носами о землю.

   -- Не нравится мне этот дымище, -- сказал Виктор.

   -- Ничего страшного. Низовой пал идёт. Он сам по себе потухнет. Сухая трава выгорит и всё.

   -- Как знать... Сушь, видишь, какая стоит... Если ветерок поднимется, он в два счета раздует верховой...

   В безветренной тайге засохшие листья неслышно падали на землю. Вороха высушенной солнцем листвы толстым слоем покрывали склоны сопок. В знойном воздухе, насыщенном смольем и гарью, таилась напряженная тишина. Сизое облако поднялось из-за ближней сопки и, расползаясь по склонам, потянулось по Золотой Долине. Взобравшись на взгорок, охотники смотрели на клубы дыма, взбухающие чёрными шапками, из-под которых вырывались языки пламени.

   -- Смотри, Юрка! Там тоже горит! И там... И вон ещё...

   Очертания сопок потонули в прозрачной дымке. Дым заполнял распадок, и ощущение тревоги нарастало всё больше. Глаза начали слезиться, в горле запершило сильнее, и Виктор, прикрывая нос и рот рукавом штормовки, пробормотал:

   -- Не до охоты теперь... Драпать надо отсюда и поскорее. А то, как бы нас здесь не прихватило. Вон, смотри, кругом уже занялось...

   -- Подымит и перестанет, -- попытался его успокоить Юрий. -- Неужто боишься обычного пала? Если огонь и подберётся сюда, перемахнём ключ и все дела. Не пойдёт же он через воду.

   Спустившись ниже по ключу, охотники увидели облако дыма, расползающееся над деревьями. Оно медленно плыло навстречу, обволакивая гряду сопок грязно-серым дымом. Везде, где вчера гремели их выстрелы, поднималась к небу желтовато-белая завеса, сквозь которую прорывались розоватые дымные смерчи. Таёжный пожар, начавшийся с тлеющих газетных пыжей, разгорался неторопливо, но с каждым часом набирал силу. В низинах, на влажной почве, огонь полз золотыми змейками, пожирая сухую траву и мелкие заросли шиповника. Подбираясь к упавшим сучьям, с треском разрастался в большие костры. Языки пламени то угасали, придушенные дымом, то вновь вспыхивали, жадно набрасывались на валежник и сушняк. И охотники поняли, что пожар заговорил во весь голос. Огонь пока еще сжигал лежащие на земле стволы, но длинные изломанные его языки уже лизали кору и ветви деревьев, обдавали их вершины волнами горячего воздуха. Небо всё больше заволакивалось плотными клубами дыма.