Лео Лионни - Параллельная ботаника

• Название: Параллельная ботаника
• Автор: Лео Лионни
• Издательство: Alfred A. Knopf, Inc.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1977

Книга итальянского писателя Лео Лионни «Параллельная ботаника» рассказывает о вымышленных растениях в реальном мире, таинственных и неуловимых. Несмотря на оттенок мистицизма, разработки Лионни выглядят очень правдоподобно. Рассказы об учёных и экспериментах создают совершенно реалистичное впечатление того, что речь идёт о какой-то малоизвестной, но реальной области знания. А многочисленные рассказы о традициях и легенды, связанные с описанными в книге растениями (разумеется, также вымышленные), делают текст живым и легко читаемым, словно речь идёт о реальных вещах, существах, традициях и событиях.

Эта книга не издавалась на русском языке, но для читателей из России ее открыл и перевел Павел Волков (sivatherium.narod.ru).

http://fb2.traumlibrary.net

---

Рис. 15 Позиция та-хенг в партии го, сыгранной Шараку и Угоме

Бронзовое факсимиле группы лесной пинцет-травы из Овари можно увидеть в Императорском Музее Естествознания в Токио. Она является центральным экспонатом в самом большом зале в новом крыле, полностью посвящённом параллельной ботанике. Вокруг него расположено восемь го бан, сделанных из ичо (Salisburia adiantifolia): это низкие столики с ножками, формой имитирующими плод кучинаши. В настоящее время кучинаши — это название Gardenia floribunda, но в японском языке это также означает «безротый» и является предупреждением для зрителей, чтобы они соблюдали тишину, когда идёт игра в го.

Именно в Зале Лесной пинцет-травы Музее в течение нескольких последних лет проводились Национальные чемпионаты по го, и не столь уж редко там можно видеть игроков, одетых в традиционные кимоно, повторяющих ход за ходом партию, которая была сыграна тысячи лет назад под гигантским деревом бен, и которая в заключительной ботанической позиции та-хенг чудесно сохранилась неповреждённой до нашего времени.

Рис. 16 Распространение лесной пинцет-травы в Овари

Tubolara

Я часто упоминал безматериальность параллельных растений, обращая внимание не только к полному отсутствию у них органов, но также к факту, что у них нет никакого настоящего внутреннего содержания. Оскар Хальбштайн распространяет это понятие, типичное для параллельной ботаники, на всё в мире, замечая, что внутренность материальных объектов — это ни что иное, как мысленный образ, идея. Он поясняет, что, когда мы разрезаем что-то пополам, мы открываем не его внутренность, как собираемся это сделать, а скорее две видимых внешности, которые не существовали прежде. Повторяя действие бесконечное количество раз, мы просто произвели бы бесконечный ряд новых внешних поверхностей. Для Хальбштайна внутренняя часть вещей не существует. Это теоретическое построение, гипотеза, которая запретна для нашей проверки.

Внутренность параллельных растений, кроме того, уклоняется даже от теоретического определения. Поскольку мы интересуемся веществом, которое является полностью «другим», которое не может быть найдено в природе, оно буквально не поддаётся осмыслению. Хальбштайн говорит о нём, как о «слепом цвете», но мне кажется вольным и рискованным с научной точки зрения проводить даже самые явные поэтические сравнения с нормальным миром. (табл. XIV)

Туболара, которая водится главным образом на Центральном Плато в Талистане, Индия, ставит проблему внутреннего содержания параллельных растений в новом и достаточно ином свете. Это касается не столько их безматериальности, сколько их формы, не столько цельной внутренности их неоднозначной сущности, сколько пустотелой внешности — которая, в некотором смысле, является внешним пределом внутренности растения.

Табл. XIX Tubolara

Вот, в чём состоит парадокс Tubolara: два внутренних содержания, одно из которых в обычных терминах было бы её веществом, и которое в основном ответственно за её присутствие, является незаметным, тогда как то, что мы обычно были бы склонны считать несуществующим, пустота, которую содержит растение, видимо. Парадокс даже становится ещё больше, когда мы думаем, что пустота внутри трубы, видимая внутренность, имеет очень определённую функцию: она содержит, как фрагмент её собственной среды обитания, часть окружающей среды, в которой находится само растение.

В Тантре туболара представляет сосуществование во времени и пространстве женского и мужского начал.[24] Это лингам (мужской орган) и йони (вульва), и как физический союз мужчины и женщины, она символизирует сущность сотворённых вещей. В храмах Талистана, наряду со статуями Кришны и Вишну, мы часто видим стилизованные образы Tubolara, вырезанные из камня. Перед великим храмом Шалампура есть такой, высотой семь метров, и, поскольку никто никогда не имел возможности посмотреть на него сверху, его много лет принимали за лингам. Лишь недавно несколько рабочих, которые поднялись наверх, чтобы починить крышу храма, были невероятно поражены тем, что столб был полым. В результате этого открытия церемония Калата, которая проводится перед посевом семян и достигает кульминации в художественном оформлении предполагаемого лингама, должна была быть радикально изменена. В конце пуджа руководящий богослужением гуру теперь поднимается по шаткой бамбуковой лестнице и бросает рис и цветы в огромную каменную трубу, самую большую Tubolara в мире.

В джунглях Тампура в северном Раджастане встречается много разновидностей Tubolara, значительно более мелких, чем в Талистане. Для местных жителей она — табу. Рамеш Сиштра думает, что это табу происходит из веры, что темнота внутри растений представляет тёмную ночь смерти, населенную белыми летучими мышами, которые вцепляются в тела мёртвых, чтобы пожирать их внутренности. Этот талантливый индийский этнолог обосновывает свою теорию наблюдением, что тампурская Tubolara является любимым укрытием для Qidoptera fenestralis, крошечной белой ночной бабочки, которая может быть неясно видна трепещущей в темноте растений, превращая их в «иной мир», который не менее угрожающий для тех, кто является таким маленьким.

Camporana

Camporana, или растение-воздушный змей, известно в разных частях света под множеством названий. В Эквадоре оно называется куавенчо, как сокол — герой легенд племени аймол. В Гаити она — лист тайхаке, название африканского происхождения. В Дагомее и Верхней Вольте, где она, должно быть, в изобилии росла до массовых переселений племени окуна (во время которых она стала параллельным растением (табл. XV) оказавшись на грани исчезновения); кампорана известна в мифологии народов фон и корумба под названием тиале.

Кампорана — однолистное растение, состоящее из двух главных частей: окаймлённого покрывалом опахала и ножки. Известны две разновидности, Camporana erecta и C. reclinatus. Первая из них стоит на земле вертикально, поддерживаемая покрывалом вокруг длинного стебля, в то время как вторая лежит на земле подобно опавшим листьям. В обоих случаях центральная жилка листьев — просто продолжение стебля, большой черешок, который пронизывает ножку, разделяется в два или три ответвления и сходит на нет в направлении края листа. В случае C. reclinatus в местах, где листья касаются земли, особенно явно выражены часто появляющиеся наросты, известные как «корневые шишки», которые являются, в сущности, возможными рудиментарными корнями. Ножка Camporana обычно почкообразная и маленькая по сравнению со стеблем. С некоторого расстояния растение иногда напоминает нам церемониальное опахало (flabella), которые обычно помещались с обеих сторон тронов восточных владык, и даже в наши дни находятся сбоку от церемониального кресла Папы Римского. Лист сам по себе тонок только на краях, которые зачастую зазубренные. Он разрастается до значительной толщины к середине, но снова истончается в непосредственной близости от центральной жилки. Джеймс Форбс придерживается мнения, что перед параллелизацией растения вздутия на листе Camporana содержали полную систему внутренних жилок. Согласно этому английскому этнографу, которому мы обязаны многими нашими знаниями о Camporana, маленькие наросты, заметные на листе, свидетельствуют о неудачной попытке системы жилок стать внешней.

Табл. XV Camporana

Общая высота Camporana варьирует от 35 до 190 сантиметров, но образцы C. reclinatus редко превышают метр. Во время экспедиции в Верхней Вольте Форбсу удалось сфотографировать один экземпляр 135 сантиметров высотой, у которого внешние очертания были повреждены. Растению было, по крайней мере, семьсот лет, и от местного племени корумба Форбс слышал несколько легенд, которые, казалось, подтверждали его гипотезу, что оно выполняло тотемистическую функцию.

Особый интерес представляет космогонический миф о тиале, который рассказывает о дереве, которое росло около истока реки Двон. У этого дерева было тридцать семь огромных листьев, и оно принадлежало Леопарду. И не было ничего более драгоценного в целом мире, поскольку Леопарду достаточно было только коснуться одного из листьев своим языком, и чего бы он ни пожелал, появлялось бы по волшебству. Шли годы, и Леопард пожелал Мойбу, змею, которая обёрнута вокруг всех островов, и облака, которые дают дождь, и земляных черепах, и даже Кепле, великого паука. Но Леопард был стар, и однажды он почувствовал приближение смерти. Что он должен был делать со своим деревом? Он пошёл спросить совета у зайца Тока, который мог разговаривать лучше, чем другие животные, из-за раздвоенной губы. «Что мне следует сделать с тиале?» — спросил он. Ток посоветовал Леопарду отдать его своим сыновьям до того, как он умрёт. Но Леопард спросил: «Как я смогу разделить листья между моими двенадцатью сыновьями?» «Убей одного из своих сыновей, или двух, или трёх, — ответил Ток, — пока ты не сможешь разделить листья поровну среди тех, которые останутся». Но Леопард догадался, что это было невозможно: ему не удалось разделить тридцать семь листьев ни на какое число вообще. Он спросил совета у Муравья, но Муравей не смог найти ответа. Он спрашивал и Черепаху, и Змея Твембо, и даже бога Наваки, но никто из них не смог найти ответа. Тогда Леопард пошел к гусенице Цо, и Цо сказала: «Возьми меня к дереву тиале». Она заползла на хвост Леопарду, и была доставлена туда. Она сразу принялась за работу и съела один лист[25], и теперь Леопард смог раздать по три листа каждому из своих сыновей и умереть в мире. Гусеница Цо спустилась к реке Двон и там извергла из себя остатки от листьев тиале. Когда река увидела помёт, она слизнула его маленькой волной, и затем среди вод появилось каноэ, а в каноэ были Квеп и Ламу, и от них пошли все сыны людей племени корумба.