Клара Лучко - Я - счастливый человек

• Название: Я - счастливый человек
• Автор: Клара Лучко
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5–9697–0153–Х

Книга мемуаров народной артистки СССР Клары Степановны Лучко (1925–2005), названной Международным биографическим центром Кембриджа (Англия) «Женщиной тысячелетия», — это яркий, эмоциональный рассказ о ее жизни, о людях, которых она знала и любила, о работе в кинематографе, о замечательных режиссерах и актерах – С. Герасимове, И. Пырьеве, В. Пудовкине, И. Хейфице, Т. Лиозновой, С. Юткевиче, Л. Орловой, Н. Крючкове, Е. Урбанском, И. Смоктуновском, Л. Быкове, о встречах с мировыми знаменитостями – Дж. Неру, П. Пикассо, Ф. Леже… «Ах, как хочется иногда, чтобы время остановилось!» — восклицает К.Лучко на первых страницах. И ей удалось это сделать в своих воспоминаниях.

---

Я представила, как это будет. Невероятно!

— Но это же очень страшно, — говорю я.

— Да ничего страшного. Ерунда! Имей в виду, что лошадь на человека никогда не наступит.

Краем уха этот разговор услышал консультант нашего фильма генерал Осликовский, старый кавалерист.

— И не думайте, — строго сказал он. — Поверьте, на фронте я видел, как лошади по головам скакали, по раненым бойцам. Когда скачет большой отряд, лошадь не чувствует, что у нее под копытами.

Оператор промолчал, а мне подмигивает. Не слушай, мол, ты его, он скоро уедет, а мы тогда снимем…

Я была молодой и безрассудной. Я представила, как это здорово будет на экране, и согласилась.

Генерал уехал в Москву, а на мосту стали срочно что-то достраивать. Пошла посмотреть. А там пристраивают маленькую площадочку. На ней должна стоять камера. Там будут оператор, режиссер, второй оператор. Они будут на этой площадке стоять, а я буду лежать на мосту.

Съемку назначили на воскресный день. По всем станицам развесили объявления: «Для съемок нужны всадники. Если кто из казаков имеет лошадей, то можно сняться в фильме. Нужно только, чтобы люди были в казачьей форме».

Из разных станиц начали прибывать казаки. Еще бы! Такая возможность – сняться в кино.

Меня положили на мосту, освободили белый шарф, чтобы он развевался по ветру. Я лежу, жду, когда начнут снимать, и постепенно мне становится страшно. А страх – какой-то особый. Он парализует меня. Лежу на мосту и слышу, что всадники все ближе и ближе. Слышу, как стучат копыта, громче и громче… Я вроде понимаю, что нужно бы вскочить и убежать. Но вместе с тем ничего не могу с собою поделать. Не могу даже пошевелиться.

И вот в таком полуобморочном состоянии я пролежала все время съемок. И слышала только цокот копыт…

Слава Богу, все прошло благополучно. И когда съемка кончилась, я стала в группе героиней. Меня поздравляли, мною восхищались: «Во молодчина!», «Какой красивый был кадр!»

Через некоторое время привезли для просмотра отснятый материал. Я сижу в зале, нервничаю.

Показывают съемку на мосту. И… увы, ничего на экране не происходит. Скорость, с которой крутится пленка, совпала со скоростью скачущих лошадей. И ничего из того, что задумывалось, ради чего я пошла на риск, не получилось.

Когда кончился просмотр, наступила тишина в зале. Оператор молчал, а потом в сердцах сказал:

— Такое бывает редко, но бывает…

И ушел…

Но на этом дело не кончилось. Съемки остановили, и мне сообщили, что картину и вовсе закрыли.

Прошло время. И вдруг до меня доходит известие, что сценарий переписали, нашли другого режиссера и взяли новых актеров. Так в кино тоже бывает. Редко, но бывает.

…Я снималась в фильме «Игра в смерть, или Посторонний». Как говорят нынче, крутой детектив. Моя героиня – офицер милиции. Не буду рассказывать о драме, которую она пережила. Скажу только, что она волею судьбы была втянута в мафиозную группировку, многое знает, в ее руках документы и за ней начинают охотиться…

По ходу фильма снимался эпизод на дороге. Моя героиня едет на «газике», вместе с ней капитан милиции, который пытается разгадать замыслы мафии.

И тогда мафия дает команду – зажать «газик» с двух сторон… рефрижераторами.

Я прежде никогда не снималась в фильмах с трюковыми съемками и с участием каскадеров. В машине я должна была ехать с актером, который играл роль капитана. Однако утром выяснилось, что актер занят на репетициях и не приедет. Вместо него в форме капитана за рулем сидел каскадер. А сзади разместились режиссер, оператор с камерой и бригадир каскадеров, который по радиотелефону должен командовать съемкой.

Автоинспекция перекрыла загородное шоссе с двух сторон. И мы помчались.

Бригадир каскадеров командует:

— Давай рефрижератор! Так, хорошо! Догоняй… Врезайся…

Я сижу впереди и вижу, как наша машина на огромной скорости врезается в заднее колесо рефрижератора. Удар!

Колесо у рефрижератора выше, чем наш «газик».

Очень сильный удар! «Газик» отбрасывает в сторону, но шофер вывернулся и снова мчится вперед, чтобы сделать еще дубль.

А я от страха забыла текст…

Мы опять приблизились к огромному колесу… Удар! И тут я поняла, что еще минута – и всё… Нас не будет… Но тотчас же пришло в голову: даже если что-то и случится, то сцена должна быть сыграна. Я пытаюсь собраться с силами, сказать текст… Потом мои слова будут смонтированы со словами партнера. Но он-то сидит дома. В Москве. А здесь погибаю я.

В это время бригадир каскадеров снова командует:

— Еще раз!

Опять мчимся, опять ударяемся о колесо, отскакиваем, опять шофер выворачивается, я пытаюсь сказать свой текст, но от удара перекосило дверцу «газика», и она открылась. Бригадир кричит:

— Держи руками дверь!

Но как я могу ее удержать, когда она перекосилась и не закрывается?! В машине треснуло ветровое стекло. А мы в четвертый раз снимаем сцену. И я чувствую: еще раз, и… уже всё… конец…

Я кричу каскадеру:

— Останови машину!

А он улыбается и не останавливает.

Я вновь кричу:

— Останови машину!

Схватила его за волосы и стала трясти. Тогда он остановил машину. Я вылезла и чувствую – не могу идти.

Когда человек попадает в аварию, он один раз переживает это. Один раз врезается в колесо, один раз отскакивает, падает в кювет, или что-то случается с машиной, то есть все случается в один миг. А мы сняли пять дублей. Пять раз надвигалось на меня это огромное колесо.

Я с трудом пришла в себя, посмотрела на часы. Я опаздываю на поезд. Через полчаса он отходит в Москву. Мне нужно срочно ехать на вокзал.

Милиционеры, перекрывавшие дорогу, посадили меня в служебный «мерседес», и мы помчались на страшной скорости по городу, не обращая внимания на светофоры.

Мы въехали прямо на перрон, когда поезд уже тронулся. Милиционеры на ходу забросили меня в поезд, вдогонку полетел мой чемодан.

Поезд набирает скорость. А я стою в тамбуре, и у меня перед глазами это страшное колесо. Я лечу на огромной скорости прямо на него…

Несколько месяцев после этой съемки я не могла спокойно спать. Закрою глаза, а передо мною это колесо…

Ну почему так снимали? Ведь можно было снять монтажно, не обязательно так рисковать. Мало ли что могло случиться. У каскадеров тоже бывают ошибки.

Когда я смотрела уже смонтированную картину, то увидела моего партнера – актера, который играл капитана милиции. Он сидел за рулем, отвечал на мои вопросы – и ничем не рисковал. Ведь так же можно было снять и меня…

Но все проходит, прошло и то страшное видение огромного колеса. Все забывается, наступают новые дни, приходят новые дела.

Я облетела на самолетах полмира. Сан-Франциско и Мехико, Индия, Африка, Ближний Восток, о Европе уже не говорю – это почти рядом. Я летала из края в край нашей огромной страны.

Но на одном из рейсов что-то случилось, какие-то неполадки в моторе, в другой раз была вынужденная посадка, и в душе у меня стала нарастать паника. Наконец, третий раз: подлетаем к Москве, а у самолета не выпускается шасси.

Пилоты бросали самолет несколько раз вниз, но шасси заклинило, и они приняли решение – выработать горючее и садиться на брюхо.

Не знаю, сколько времени это продолжалось, пока наконец на последнем круге – о счастье! — не загрохотали задвижки и не вышло шасси.

Мы приземлились, а у кромки бетонной полосы стояли наготове санитарные и пожарные машины.

Обычно самолет еще бежит по дорожке, а в салоне уже начинается суматоха, кто-то достает сумки, кто-то идет за пальто… На этот раз никто не двинулся с места.

С трудом я сошла по трапу, добрела до здания аэропорта, взяла такси и в машине, уже по пути домой, разрыдалась. Это был нервный срыв.

С тех пор я летаю самолетами только в крайних случаях. За несколько дней до вылета я начинаю нервничать. Меня охватывает паника, она внутри меня. Это – болезнь…

Небо есть небо, но и земля таит опасность, если поступаешь безрассудно.

Снималась я на Одесской киностудии и получила телеграмму, что надо срочно быть в Москве. Все уже знают, что в аэропорт я не поеду. Сейчас же на вокзал, на ближайший скорый. Мне купили билет и заказали такси.

Сижу в гостинице, нервничаю. Звонок. Такси подъехало. Но до поезда минут тридцать. Как успеть?

Говорю таксисту:

— Давайте побыстрей, я опаздываю.

— Хотя вы и знаменитая актриса, — отвечает таксист, — я нарушать правила не буду.

Наконец подъехали к вокзалу. Я говорю водителю:

— Давайте к перрону. Милицию я беру на себя.

Мы подъехали. А поезд вот-вот отправится. Пока я бежала по перрону, поезд тронулся. Я бегу рядом с последним вагоном. В дверях стоит проводник и держит фонарь. Я ему кричу:

— Отойди, я прыгну!

— Я тебе прыгну…