Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов

• Название: Нюрнбергский процесс, сборник материалов
• Автор: Константин Горшенин
• Издательство: Юридическая литература
• Жанр: История
• Год: 1955

Сборник материалов Нюрнбергского процесса над главными немецкими военными преступниками в двух томах подготовлен под редакцией К.П. Горшенина (главный редактор), Р.А. Руденко и И.Т. Никитченко.

Издание третье, исправленное и дополненное.

---

Я бы хотел остановиться лишь вкратце на тех двух аргументах, которые выдвигает защита, в частности, защитники гестапо, СД и верховного командования, и которым они, повидимому, придают наибольшее значение. Возможно, говорят они прежде всего, что злоупотребления были допущены в разгаре борьбы, стали безжалостными во врем» войны, перешедшей в тотальную, но здесь речь идет лишь о преступлениях, совершенных отдельными людьми, которые могут быть привлечены к ответственности, как совершавшие эти преступления, но нельзя возлагать ответственность на объединение людей, которые осуждали эти преступления.

Далее защитники заявляют, что различные организации империи были отделены друг от друга непроницаемыми перегородками.

Исходя из этого, деятельность каждой организации должна рассматриваться самостоятельно, и такое расследование не позволит установить наличия преступного намерения или преступной деятельности ни в одной организации — первый аргумент защиты.

Чтобы определить, являются ли организации преступными, — заявляет защита, — следует рассмотреть важнейшие принципы, на которых они построены. В их структуре нет ничего преступного. Исходя из этого, и преступления, если они, возможно, и были совершены, могут быть вменены в вину только отдельным лицам и не дают права делать из этого вывод, что организация носит преступный характер.

Так, гестапо, в соответствии с ее официальным определением, являлась государственной полицией, в обязанности которой, как в обязанность государственной полиции всякой цивилизованной страны, вменялось сотрудничество в совершении правосудия и в охране общества от отдельных лиц, которые наносят ущерб его безопасности. Возможно, что иногда она получала сверху приказы и исполняла их, хотя это и не являлось ее прямой обязанностью по обеспечению безопасности, так, например, сюда относятся массовые аресты евреев, уничтожение советских военнопленных, убийства заключенных, которые совершили побег и затем были схвачены.

Но эта случайная деятельность не входила в ее компетенцию в том виде, в каком она была определена. Эта деятельность не может изменить основное значение организации, которая не представляет собой ничего преступного.

Также и СД по своей структуре является простой разведывательной службой и организацией, исследующей общественное мнение, учреждением, в сущности, безвредным.

Возможно, что порой члены организации СД и участвовали в карательных действиях гестапо. Справедливо то, что члены СД занимали многочисленные командные посты и что они посвятили себя деятельности, достойной порицания, но тогда они действовали не как чиновники организаций СД и не могли компрометировать организацию, которая отнюдь не носит преступного характера, в соответствии с той деятельностью, которая была для нее определена.

Также и верховному командованию была поручена в соответствии с существующим положением оборона, и только оборона империи. Оно не занималось политикой и не имело никакого отношения к полиции. Может быть, оно иногда превышало свои полномочия. Правда, справедливо то, что им был подписан приказ о высылке в неизвестном направлении тех, кто оказывал сопротивление, о передаче для уничтожения в руки полиции солдат, «командос» и совершивших побег военнопленных, что противоречит воинской чести, но тогда оно действовало лишь как связующее звено, передававшее приказы Гитлера или Гиммлера. Эта деятельность, носившая случайный характер, деятельность, которая не входила в его компетенцию, не могла ничего изменить в сущности верховного командования, в которой не было ничего преступного.

Так пытается защита все время подчеркнуть разницу между характером организации в том виде, в каком он определен и который, как доказывает защита, не является преступным, и практической деятельностью группировки, которую, как она признает, можно подвергнуть критике; это различие может быть и становится понятным при демократическом режиме, если ранее установленные учреждения ограничивают произвол правительства, если независимость человека и свобода гражданина охраняются от злоупотребления властью, но это неприемлемо, когда речь идет о гитлеровском режиме.

Думал ли Бест, теоретик полиции, о необходимости уважать какие -либо принципы, когда он писал, что средства, используемые полицией, диктуются действиями противника? Разве не имеет принципиального значения декрет от 28 февраля 1938 г., допускающий, чтобы всемогущее государство игнорировало любые юридические ограничения? Разве расходится у Гитлера теория с практикой, когда на совещании от 23 мая 1939 г. в имперской канцелярии, на которое были созваны члены верховного командования, он заявил: «Нужно полностью исключить принцип, в соответствии с которым разрешение проблемы заключается в приспособлении их к обстоятельствам. Речь идет скорее о приспособлении обстоятельств к потребностям... Речь идет не о справедливости и несправедливости, а о существовании или гибели 80 миллионов людей».

Действительно, при гитлеровском режиме не существует заранее установленного института, нет законности, нет ограничения произвола. Единственный существующий принцип — «принцип фюрерства», единственный закон — это то, что заблагорассудится начальнику, чей приказ должен быть приведен в исполнение без какого бы то ни было обсуждения всеми от мала до велика. Мысль о том, что пресловутый институт якобы господствовал при учреждении организаций, придавая им определенный характер, является не чем иным, как умозаключением, сделанным априори изобретательной защитой. Единственной деятельностью, которую следует учитывать, является конкретная деятельность организации, и нами было показано, что эта деятельность преступна.

С другой стороны, защита изыскивает причину, чтобы оправдать организации, опираясь на тот факт, что члены гестапо, СС или СД, совершавшие преступные акты, действовали не от имени организации, а как бы временно выделялись из них на этот период.

Не является ли это, напротив, доказательством того, что в общей организации национал-социалистской системы эти группировки играли роль резервуаров подготовительных курсов, откуда фюреры черпали для установления своего господства исполнителей, прекрасно подготовленных для выполнения преступных задач, которые пм были доверены.

А тот факт, что Гитлер часто жаловал своих сообщников званием почетных членов одной из своих организаций, не является ли это также доказательством того, какое значение он придавал принадлежности к какой-либо из этих группировок, как выражение преданности режиму?

Таким образом, можно придти к заключению, что вне зависимости от того, с какой точки зрения рассматривать первый аргумент защиты, он не может быть принят.

Защита заявляет в качестве второго аргумента, что организации были независимы и деятельность каждой из них была не известна другим организациям. Одни находились в зависимости от государства, другие — от партии, а государство и партия осуществляют свою деятельность в различных областях. Даже в самих организациях существовали непроницаемые перегородки между различными отделами, из которых состояли эти организации, эти отделы действовали совершенно самостоятельно. Рискуя принести в жертву те отделы, которые более всех остальных себя скомпрометировали, защитники пытаются изо всех сил снять ответственность с возможно большего числа групп, которые якобы действовали обособленно.

Но в связи с тем, что нам известно об общей организации учреждений империи, этот аргумент противоречит фактам.

(Определяя личную ответственность подсудимых, господин Дюбост[89] показал, что не может даже быть подвергнут сомнению вопрос о том, что различные фашистские учреждения и организации взаимно были связаны друг с другом.)

...Гитлер был одновременно главой государства, армии и партии.

Гиммлер, глава эсэсовцев, которые зависели от партии, был одновременно главой полиции, подчинявшейся государству.

Гаулейтеры, партийные чиновники являлись в большинстве случаев представителями государства, будучи правителями империи или высшими руководителями Пруссии.

Начальник партийной канцелярии принимал участие в разработке важных законов и в назначении на посты высших чиновников государства.

Закон от 7 апреля 1933 г. позволил произвести чистку среди государственных чиновников, которые были заподозрены в недостаточной преданности партии. Нам известно, сколь зверской была такая же чистка, проводившаяся в верховном командовании.

Итак, фактически и на бумаге существовала неразрывная связь между государством, партией и армией, и их общая деятельность не позволяет определить, какая доля ответственности ложится на каждый институт.

Нужно ли еще приводить подобные примеры? Их было приведено множество, и мы не хотим злоупотреблять вниманием Трибунала.