Рязанов Михайлович - Ледолом

• Название: Ледолом
• Автор: Рязанов Михайлович
• Издательство: Издательство АМБ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8057-0710-1

Этот том начинает автобиографическую трилогию под общим названием «В хорошем концлагере» («Ледолом», «В хорошем концлагере», «Одигитрия»).

В первом томе повествуется о событиях, произошедших в жизни автора с тысяча девятьсот тридцать шестого по март пятидесятого года, когда он по стечению обстоятельств оказался в тюрьме. В остальных книгах отражены наиболее значительные события вплоть до середины восьмидесятых годов.

---

И судьба моя как учащегося школы номер десять была решена: уже из шестого класса меня изгнали. Но вернёмся к нашей встрече в сорок пятом году.

— Что это за пошлый маскарад? — вымолвила Крысовна с недоброй улыбкой. Если Крысовна скалилась в улыбке, то ожидай какую-нибудь особую пакость — это было известно каждому из нас.

— Что это такое на тебе надрючено, Рязанов, спрашиваю?

— Доспехи дружинника, русского воина, — гордо ответил я.

— Где взял и зачем напялил на себя?

— Чтобы сражаться с врагами, — сдерзил я. Она поняла мой ответ как вызов.

— Сними сейчас же. И пусть за вещью придёт мать.

— Ни за что, — отчаянно заявил я и осмотрительно отступил от завуча вправо. Крысовна, разгадав манёвр, попыталась ухватить меня за рукав, но я увильнул и бросился по коридору к выходу, хотя бежать в давящей на плечи железной рубахе было нелегко. Но всё это произошло после. А сейчас Нина Ивановна смотрит на меня добродушно и лукаво.

Ах, добрая наша и понимающая мальчишеские души Нина Ивановна! Если б в жизни, особенно в детстве, встречались мне почаще такие, как она…

— Вот и славно. Теперь рассказывай о своих очаровательных крокодилах, — улыбнулась учительница.

Я собрался с духом и начал:

— Как известно, некоторые особи аллигаторов достигают в длину пяти, шести и даже десяти метров. У Альфреда Брема в третьем томе «Жизни животных» приводится такой пример…

— Рязанов, — перебила меня географичка. — Но ты сулил удивить всех нас каким-то новым фактом, не известным никому, и уж подавно Альфреду Брему.

Нина Ивановна задорно улыбнулась, обнажив жёлтые зубы (уж не курила ли она махорку дома?). Одноклассники навострили уши.

— Хорошо, — продолжил я. — Слушателям может показаться невероятным случай, который произошёл недавно в одном городе…

— Где, в какой стране? — уточнила географичка.

— Представьте себе: в СССР. В нашем городе. На реке Миасс.

Я опять увидел, как наяву, гигантского крутобокого крокодила, вразвалочку выползавшего из камышей. И не удержался — добавил:

— Возле госпиталя. Нет, не того, что расположен в школе, на углу Труда — Красноармейской. У берега. А недалеко от моста в Заречье. Там растут густые камыши, острые, как ятаганы. В этом месте водятся щуки…

— Пло сюк ты уже лассказывал. И пло ту, с золотым кольцом в жаблах. Котолой тлиста семнадцать лет, — нетерпеливо вставил Витька Назаров. — Пло клокодилов давай.

— Не перебивай, Захаров, — нарочито строго произнесла учительница.

— Кто бы мог предполагать, — с воодушевлением продолжал я, — что в этот обычный летний день, когда на реке копошится уйма ребятни, когда рыбачат в заводях взрослые, а тётеньки полощут с камушков бельё, кто бы мог подумать, что в Миассе появится чудовище восьми с гаком метров длиной, а точнее, девяти метров — от ноздрей до кончика мощнейшего хвоста, удар которым не выдержит и многоэтажное здание.

Вдохновение захлестнуло меня. Я чувствовал, что перегибаю, но не мог смирить себя, ограничить, удержать, остановиться.

— Крокодил зеленовато-чёрный, совершенно невидимый в воде на дне из ила и тины, неслышно подплыл к берегу, где по колено в воде стоял с ивовым удилищем в руке мальчик лет тринадцати. Он ловил щурят…

Можете представить его ужас, когда в глаза ему уставились выпученные глаза, появившиеся из воды! Он со всей силой ударил рептилию по кончику носа и попятился. Позади мальчика находилась подпорная стена, сложенная из дикого камня. Ни капли не испугавшись, он стал быстро карабкаться по ней вверх.

Крокодил выбрался на берег целиком. Он походил на огромное бревно. Широко разинув розовую пасть с доброй сотней острых, как бритва, зубов, уставился на мальчика гипнотизирующим взглядом. Мальчик в это самое время почти достиг верха стены, но камень предательски хрупнул под ногой, и он повис над бездной… Ещё одно мгновение, — почти выкрикнул я, — и я оказался бы в пасти, утыканной доброй сотней острых, как… ятаганы, зубов.

— Ты или рыбак? — вовсе некстати задала отрезвляющий вопрос Нина Ивановна. Я вновь ощутил себя в классе. На меня взирали в полнейшей тишине — любопытные, испуганные и насмешливые глаза моих соучеников.

Я понял, что в пылу повествования проговорился. Ну и пусть!

— Нетрудно догадаться, — задиристо продолжал я, — что этим рыбаком был я. Итак, я висел над разверстой пастью, мёртвой хваткой вцепившись в каменную плиту, которая под тяжестью тела накренивалась всё больше и больше. С ужасом и отчаяньем взглянул вниз и… не увидел той страшной пасти, в которой свободно могли бы разместиться трое таких, как я. И Витька Захаров вдобавок.

В классе раздались смешки.

— Тут камень не выдержал, раскрошился в моих пальцах, и я сорвался… В осоку.

Вздох, похожий на приглушённый стон, послышался с первой парты. Это за меня переживал верный друг Юрка Бобылёв.

Я замолчал, не зная, о чём рассказать дальше. Куда делся крокодил?[213] Эх, не догадался! Ведь он вылез на запах.

— Влёт он всё, — пробасил третьегодник Витька Захаров.[214] — Дулацька валяет. Не бывает таких клокадилов в Миясе.

Но меня уже невозможно было остановить. И я продолжил:

— Я тотчас вскочил на ноги и увидел, как крокодил с разбухшим трупом собаки в зубах бултыхнулся в воду. Только раскачивающиеся камыши напоминали об этой кошмарной сцене…

— Ничего не скажешь — живописная сцена, — улыбаясь произнесла Нина Ивановна. — Как ты считаешь, Юра, какого вида был увиденный тобою в Миассе крокодил? — Нина Ивановна сморщила нос, очевидно, от упоминания о собаке, которую я действительно видел на том месте. Только без крокодила.

— Судя по размерам и окраске и другим приметам, это был один из самых крупных экземпляров нильского крокодила. Неизвестных науке.

— Ну хорошо. Тогда поясни нам: как крокодил из Нила…

Нина Ивановна ткнула указкой в карту.

— …попал в Миасс.

Указка поблуждала в области Уральских гор, опять слегка коснулась поверхности карты.

— Га-га, — осклабился Захар. — Он у Лизанова летуций — на клыльях в Целябу плилетел. Летуций клокодильцик…

Я не удостоил Витьку ответом.

— Пожалуйста, Нина Ивановна, я охотно объясню. Дело в том…

Минула, наверное, целая вечность, а я всё лихорадочно соображал, как действительно попал нильский крокодил в Миасс?

— Возможно, Юра невнимательно рассмотрел, как он утверждает, неизвестный науке один из крупнейших экземпляров. Я предполагаю, что Рязанов открыл новую породу крокодилов — миасских, науке, бесспорно, неведомых. Морозоустойчивых.

И тут меня озарило.

— Дело в том, — как ни в чём не бывало продолжил я, — что незадолго до войны, кажется за год или два, в Челябинске побывал передвижной, вроде бы московский, зоопарк. А остановился он на берегу Миасса, за мостом, в Заречье. Правильно?

— Допустим, — согласилась Нина Ивановна.

— Не сомневаюсь, что крокодил, живущий в Миассе, сбежал из этого зоопарка. В одну из холодных ночей, когда температура воды в реке, выше, чем земли и воздуха. Продрог и сбежал.

Нина Ивановна, не преставая улыбаться, помолчала чуточку и сказала:

— Предположим, что крокодил улизнул из зоопарка и поселился в Миассе. Но как он смог выжить последующие зимы — подо льдом?

Это для меня был детский вопрос.

— Очень просто. Кто не знает, что возле ЧГРЭСа вода не замерзает даже в лютую стужу. Вот там, в тёплой заводи, наш крокодил обитает зимой. Вы, возможно, спросите: чем же он питается? Ведь известно, что крокодил прожорливое животное. И он давно бы умер с голоду, если бы колбасный завод на берегу Миасса ежедневно не сбрасывал в реку по трубе требуху, кишки и прочее. И вы знаете, за все эти годы, я предполагаю, крокодил даже поправился и через год-два может достигнуть рекордного роста — полных десяти метров.

— Вот это да! — восхитился Бобынёк.

Даже Витька Захар не нашёл, чем возразить мне.

Нина Ивановна развела в сторону руки и сказала:

— Сдаюсь. И хотя, похоже, Юра Рязанов не заглядывал в учебник географии уже много дней, я ставлю ему «отлично». Давай дневник.

— Ура! — закричал Витька Чекалин.

Он тоже наверняка не только не заглядывал последние дни в учебник географии, но и вовсе не держал его в руках, ведь одну книгу нам выдали на восьмерых, и читали мы её по очереди, обменивая «Русский язык» на «Алгебру», а «Геометрию» на «Литературу» и так далее.

…Через двадцать с лишним лет после событий, о которых рассказано выше, я заглянул в областной краеведческий музей и остановился перед витриной с древним воинским снаряжением. Вот так встреча! Моя кольчужка-то! Я её сразу узнал. Да и как было обознаться?

И там, в музее, перед витриной, мне вспомнился урок географии в пятом классе «б» и добрая Нина Ивановна, которой давным-давно нет с нами. И которой так не хватает душе. Потому что добрые люди встречаются на жизненном пути не столь уж часто. Особенно среди школьных учителей. И не удивительно, что о них мы помним (или вспоминаем иногда) с детства до старости, не забывая всю жизнь. Да и как не помнить доброго?