Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

• Название: Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
• Автор: Владимир Успенский
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

В книге рассказывается о революционной деятельности М.И. Калинина, его участии в революционных событиях 1917 года, в становлении Советской республики, участии в гражданской войне, государственной деятельности в качестве председателя ВЦИК, ЦИК СССР, Верховного Совета СССР.

---

На здешних просторах каждый может проявить свою сметку, молодецкую удаль, способность работать. Взять хотя бы вот эту дорогу. Транссибирская магистраль - самая длинная линия в мире. Славно потрудились тут русские люди. Жаль только, что фамилий своих не оставили для потомства. Да всех-то ведь и не перечислишь, не назовешь. В народной памяти остались только самые выдающиеся. Триста лет минуло, как Ерофей Павлович Хабаров с землепроходцами пробился на Амур, а слава его не потускнела. Наиболее крупный город на востоке носит его фамилию, большая железнодорожная станция - его имя и отчество...

Не пройтись ли по вагонам? Размяться, посмотреть, словцом перекинуться?

Осторожно перебрался из тамбура в соседний тамбур. Под ногами стремительно мелькали шпалы, синевато светился укатанный рельс. Дежурный боец вытянулся по уставу при виде Калинина, в глазах укоризна: разве можно ходить при такой скорости?

В коридоре Михаил Иванович остановился передохнуть. Из полуоткрытой двери предпоследнего купе слышался громкий разговор, судя по смеху - веселый:

- С летчиками у нас особые счеты! Их к нам словно магнитом тянет, - узнал Калинин голос представителя ГПУ, одного из ветеранов «Октябрьской революции». Этот представитель ездил, пожалуй, во все рейсы, занимался разбором судебно-карательных дел. Молчаливый товарищ, а сейчас пуще всех разошелся: - Первый раз нас возле Минска бомбили. Только подкатили к городу, только начали митинг, а уж он тут как тут! Но ничего, обошлось. А второй раз дело было весной двадцатого года...

- В мае, - уточнил кто-то.

- Да, в мае, когда Первая Конная на польский фронт перебрасывалась. Приехали мы в Тальное на нескольких пролетках, и начался смотр шестой кавалерийской дивизии. Буденный спешил своих конников, выстроил их плотными массами так, что в центре получился свободный четырехугольник. В нем тачанка, а на нее, как на трибуну, поднялся Михаил Иванович. А мы, соответственно, вокруг тачанки.

- Еще женщина с нами была. Стройная, красивая.

- Остроумова, стенографистка наша...

- Ладно, про самолеты давай.

- Не спеши, до Благовещенска еще далеко, все переговорим. Ну, значит, начал Михаил Иванович свою речь, и тут как раз слышим - гудит! Над самыми головами прошел, чуть-чуть кубанки с бойцов не посшибал.

- Звезда красная на крыльях была.

- В том-то и дело, замаскировался под нашу машину. Всем бы рассыпаться да стрелять, а от своего какая угроза? Никто и ухом не повел, а летчик этим воспользовался. Повернул - и давай из пулемета строчить! Как дождь сверху. Местные жители, которые вокруг строя толпились, такого деру дали - никакой самолет не догонит! А бойцы ни с места. Сразу команда, все вскинули винтовки и по врагу залпами...

- А Калинин? - перебил рассказчика молодой голос.

- Так на тачанке и остался. Пальба, дым, крики, а он хоть бы что. И мы рядом торчим...

«Вот как это выглядело тогда со стороны», - подумал Михаил Иванович. Вообще-то он чувствовал себя в тот раз очень неважно. Дурацкое было положение. Красноармейцы на коварство врага отвечали пулями, а он был лишним человеком, в кармане нет даже револьвера. Спрятаться, кроме как под тачанку, некуда, да и кто же позволит себе прятаться на глазах целой дивизии?! Так и стоял, ожидая: или пуля попадет, или самолет отгонят.

- Про быка, про быка расскажи...

- Не торопи ты меня! Дай чаю хлебнуть... С этим быком тоже история. Уже и войны никакой не было, приехали мы на Украину насчет помощи голодающим. Со станции отправились в большое село. Дорога долгая, день теплый, солнечный, как сегодня. Подремываю в автомобиле. Вдруг слышно - гудит. Я уж грешным делом подумал: не из-за границы ли на нас специально послали, но до границы-то далеко.

- Это он приветствовать нас прилетал. На бреющем несся.

- Да уж на таком бреющем - чуть в дорогу перед нами не врезался. А тут как раз стадо шло, коровы с перепугу врассыпную. А бык здоровенный кинулся в овраг и кувырком через голову - ногу сломал. Пастух возле нас слюни распустил. Бык-то породистый, производитель, всю жизнь за такого не рассчитаешься. А кто виноват? Михаил Иванович расспросил обо всем и тут же написал записку начальнику ближнего гарнизона: прошу, мол, использовать быка на мясо для воинской части, а владельцу возместить стоимость. Вот как нам от авиации всегда доставалось...

- Аховые ребята эти пилоты. Летать начал, от силы года два крылышками помахал - и каюк, земля ему пухом! В среднем, конечно, считается два года;

- Ну, это кому как повезет...

- И дело в общем-то бесполезное. На войне самолеты еще так-сяк: разведку произвести, народ попугать. А в мирное время какой от них прок?

- Не скажи! Срочный пакет доставить. Или заболел кто, лекарство потребуется, а пути нет, как у нас на севере...

Калинин согнутым пальцем постучал в дверь купе произнес весело:

- Здравствуйте, товарищи. Кто это здесь байки баит?

- Здравствуйте, Михаил Иванович, - представитель ГПУ привычным движением одернул гимнастерку, проверил, застегнуты ли пуговицы. - Не байки, чистую правду. Новичков просвещаем. Может, посидите с нами? Чайку?..

- Не откажусь.

- Вы бы сами чего рассказали...

- Да ведь не вспомнишь сразу, столько всего было, - Калинин задумался, хитровато прищурил глаза. - Знакомый у меня есть, примерно вашего возраста. В Октябре, когда Зимний брали, ему еще двадцати не стукнуло. Но парень с головой, уже тогда трактор в тяжелом дивизионе водил. Пахал на тракторе. Потом за автомобиль взялся, скорость прельстила. А теперь учится, летчиком хочет стать. Узнал, что я на Дальний Восток еду, поинтересовался: сколько же времени туда поезд идет?

- Полмесяца, - сказал представитель ГПУ.

- Наш-то еще больше, - возразил кто-то.

- Да, полмесяца вычеркивай, пока доедешь, - согласился Калинин. - Вот мой знакомый и говорит: погоди, дядя Миша, через несколько лет мы туда за неделю летать будем. Шесть-семь суток - и во Владивостоке.

- Так уж и неделя? - усомнился представитель ГПУ.

- Неделя, говорит, максимально. Еще быстрей можно.

В купе заспорили:

- Мечтательный товарищ!

- Какая там мечта, он свою технику знает, по ней скорость рассчитывает.

- Скорость, конечно, хорошая штука, но я еще и другому радуюсь, - продолжал Михаил Иванович. - Наш молодой пролетарий крылья расправил, вот что главное. Свои самолеты у нас теперь, свои летчики...

Колеса снова гулко простучали по мосту, и все головы разом повернулись к окну. Долгий летний день кончился, солнце скрылось. Однообразно темной стала тайга, монолитной массой, словно неисчислимое войско, подступившая к самой дороге.

2

Полуостров Муравьев-Амурский разделяет два залива, глубоко врезавшихся в сушу: Амурский и Уссурийский. Сам полуостров столь велик, что на нем поместились и горы с глухой тайгой, и несколько поселков, и железнодорожные станции, и большой город Владивосток.

Оконечность полуострова изрезана бухтами: самая красивая и самая большая среди них - Золотой Рог. Вход в нее охраняют высокие крутолобые мысы. Тот, который длиннее и гористее, носит имя одного из первооткрывателей этих мест - капитан-лейтенанта Эгершельда. Здесь, высоко над водой прилепилась среди каменных глыб избушка, в которой жил теперь Мстислав Захарович Яропольцев.

Приютил его бывший вахмистр Остапчук, вместе с Голоперовьтм вывозивший когда-то полковника из Омска. В бою под Читой вахмистр был ранен. Яропольцев устроил его в санитарный поезд. И вот через два года, в самое трудное для себя время, когда скрывался без документов, на случайных квартирах, встретил Остапчука во Владивостоке.

Бывший вахмистр очень изменился: щеки ввалились, резко выделялись скулы. Только рыжие усы оставались по-прежнему пышными.

- Жизнь у меня тоскливая, - пояснил он Яропольцеву. - Без всякой надежды. Сижу в норе, в город только за провиантом командируюсь.

- А нора надежная?

- Можете не сумлеваться. Яропольцев и Голоперов пошли с ним. Остапчук сторожил заброшенный портовый склад, в котором хранилось корабельное оборудование, никому не понадобившееся даже в трудное военное время. Что можно было приспособить к делу, давно уже вывезли, остались в деревянном бараке и в подземном каземате громоздкие якоря, ржавые тяжелые цепи, броневые листы с круглыми отверстиями для иллюминаторов, какие-то баки с кранами, трубы.

Никто в этот склад не заглядывал, неизвестно даже, кому Он принадлежит. Остапчук имел на руках удостоверение городского Совета о том, что является смотрителем склада и отвечает за сохранность имущества. С этим удостоверением он ходил раз в месяц то в порт, то к городским властям, выколачивал себе жалованье. А бывало, и не ходил: на те деньги, которые ему платили, только пачку махорки можно купить. И выгоднее и спокойнее было промышлять рыбой, благо волны Босфора Восточного плескались у самого подножия обрыва.