Леонид Моргун - Чудо

• Название: Чудо
• Автор: Леонид Моргун
• Жанр: Научная Фантастика

---

За обедом он расспросил соседей по столу, что надо брать с собой на процедуры, и в половине третьего отправился должным образом экипированный, прихватив с собой чистое белье, мочалку и мыло. Зайдя в корпус, он встал в хвост длинной мужской очереди. Все были, как говорится, "в возрасте", и на лице каждого были написаны тоска и ожидание.

А мимо пропархивали оживленные стайки девушек в белых халатах, бродили, тяжело переваливаясь и шаркая шлепанцами, сурового вида старухи персонал ванного корпуса. К трем часам принесли почтовый ящик, высыпали на стол горку медяков, и очередь бойко задвигалась. Каждый проходивший брал из горстки медяк и бросал в ящик, отмечая свое прохождение веселым звоном. Смысла этой системы учета Сейран так и не понял, потому что когда очередь дошла до него, медяки уже кончились. Внутри зала были расположены двери в кабины, возле которых также выстроились большие очереди. Обнаружив свободную кабину, Сейран зашел и стал раздеваться возле пожилого жирного мужчины. В предбанник заглянула смуглая старуха в засаленном переднике, Мужчина отдал ей курортную книжку. То же сделал и Сейран. Развернув его книжку, старуха вперилась в него сердитым взглядом.

- Слышь, - Сейран легонько толкнул в бок соседа, - чего она на меня уставилась?

- Ты что? В первый раз?

- В первый.

- Ну, рубчик ей дай, она и отстанет.

Сейран полез в брючный карман и с неприятным удивлением обнаружил, что забыл деньги в номере.

- Нет денег, понимаешь? Не-е-ту! - объяснил он старухе, с требовательным видом стоящей рядом. - Дома деньги, понимаешь? Завтра принесу.

С достоинством повернувшись, старуха вышла.

Ванна оказалась холодной. Его напарник оказался предусмотрительнее. Поэтому он блаженствовал в теплой, тягучей жиже. Затем старуха обтерла его скребочком и бумагой. На Сейрана же она обратила внимание только раз, когда надо было вставать.

- Вот так и будет, - сказал сосед, моясь под душем, - никакой пользы от твоей ванны, если она холодная. А назавтра еще хуже будет. Она тебя вообще не пустит.

- А куда она денется? - набычился Сейран. Иногда на него находило необъяснимое упрямство. - Вот, шиш ей, а не деньги... Этак каждая в день по сотне заработает, а то и больше.

- А ты, сынок, в чужих карманах деньги не считай, - резонно возразил сосед. - Ты свое здоровье считай.

"Ничего я больше никому давать не буду", - решил про себя Сейран, выходя в предбанник, где раздевались очередные двое пациентов. Они безропотно передали старухе деньги и прошли к ваннам с сознанием исполненного долга.

И напрасно он пытался втолковать ИМ, что же все-таки заставляет "человека разумного" терять разум, честь и совесть ради никчемных, потрепанных и смятых бумажек, эквивалента еще более никчемного и грязного металла. Напрасно он пытался представить себе, как в погоне за прибылью человечество открывало новые страны, возносилось на вершины современной техники и технологии, все глубже и глубже проникало в тайны Природы.

ИМ было неведомо чувство корысти.

Погруженный в свои мысли и споры, Сейран вышел в вестибюль и лицом к лицу столкнулся с женщиной, которую давеча ушиб чемоданом. Очнулся он только, услышав ее возмущенный возглас, и вдруг раскрыл глаза. И увидел ее. И сказал:

- Здравствуйте.

- Здрасьте, - ответила она, смерив его возмущенным взглядом. - Вы что, не можете не толкаться?

- Вы еще сердитесь? Я же нечаянно.

- Нечаянно? - возмутилась она. - Поглядите, какой вы мне синячище наставили! - она подтянула подол и показала багровое пятно, проступившее на бедре, чуть выше колена.

- Простите, - прошептал он. - Я не знал... я... Ну, пожалуйста, простите, - на лице его отразились отчаяние и искренняя мука.

Женщина рассмеялась.

- Да ладно вам. Не переживайте. Мне совсем не больно. Это после ванн всегда такие синяки бывают. Сосуды, говорят, от этой грязи очень хрупкими становятся. Я на лекции слышала. Ну, пока! - сказала она, собираясь идти дальше.

- Вы так босиком и пойдете по холоду? - спросил Сейран, заметив, что она в одних шлепанцах на босу ногу.

- Какой вы чудной! - усмехнулась она. - Что я вам, психованная? У подруги моей сапоги и колготки,

- Извините, - смутился он.

- Да чего уж там... пока! - и она заспешила по коридору. А он поглядел ей вслед и подумал, что ножки у нее хоть и маленькие, но стройные и красивые. Правда, совершенно белые. Какого-то неестественного белого цвета. И лицо такое же - белое, чистое, словно прозрачное, с легким румянцем на впалых щеках...

Разбудил его Вовка.

- Ты чего? Дрыхнешь? После ванны разморило? Ну-ну, давай! Этак ты все на свете продрыхнешь...

За окнами стояла ночь. В темноте поблескивали уличные фонари, похожие на унылые, тусклые лимоны, привязанные к палкам. Тело было каким-то чужим, будто налившимся тяжестью маслянистой грязи. Сейран с трудом возвращался в себя после долгого, утомительного сна, во время которого тщетно пытался объяснить ИМ сложности взаимоотношений между сильной и прекрасной половинами человечества. И хоть недавно ему исполнилось двадцать шесть лет, он не был достаточно искушен в этом вопросе. Вероятно, он несколько задержался в своем развитии. Возможно, потому, что был слишком поглощен изучением собственного подсознания и процессов, совершающихся в нем. Порою его посещали мысли и желания, вполне естественные для возраста, но он стремился поскорее от них отделаться, так как стыдился незримого наблюдателя, который постоянно присутствовал внутри его естества.

- Видел я кралю, которую ты в корпусе кадрил, - бубнил Вовка. - Ты бы на чужой-то каравай... Зубы целее будут.

- Какой каравай? - Сейран с удивлением взглянул на соседа. - Какие зубы?

- Да твои, твои. Шишарь один из местной шпаны ее облюбовал. Он уже трех кавалеров ейных на моей памяти отделал, - заявил Вовка, позевывая и хрустя пальцами. - Знатно отделал...

- Время-то сколько?

- Полвосьмого.

Резко поднявшись, Сейран принялся одеваться.

- Это ж надо, какой нетерпеливый, - усмехнулся Вовка. - Куда это ты так засобирался? Если на ужин, то уже поздно. Ужин в полседьмого.

Неожиданно Сейран почувствовал, что очень голоден. Он давно уже не испытывал такого здорового и приятного чувства волчьего голода.

- А что, кафе здесь нет?

- Насчет кафе не слыхал, чайные тут на каждом углу, только там не кормят. А кабаки - те есть.

- Ну, в кабак пойду, - сказал Сейран, продолжая одеваться.

- Обдерут, - убежденно сказал Вовка. - Как липку обдерут. У них на приезжих глаз наметанный. Особенно на тех, кто в первый день. Рублей на сорок тебя распотрошат, а уйдешь - голодный.

- Ну, в магазин пойду.

- Окстись, браток! - иронизировал Вовка с видом старожила. - В семь здесь все закрывается. Есть, правда, дежурная будочка на горке, да только там ничем, кроме килек, не отоваришься... - Неожиданно его осенило: Слышь, Серега, - жарко зашептал он, заговорщически стреляя глазами, - а может, в гости свалим? Тут за стеной бабцы есть. Роскошные бабочки! Расколись на пузырь - я тебя и познакомлю, и ужин сотворю, заодно и погреешься, - хитро подмигнул он.

- Да ладно тебе...

- Правда! - с жаром воскликнул Вовка. - Ну чего ты? В монахи записался? Или тебе червяка жалко для дружбы и за знакомство? А может, ты верный муж? - иронически сощурился он.

- Никакой я не муж, - сердито заявил Сейран и полез в карман за деньгами. Увидев плотную рыжеватую пачку, Вовка чуть не повалился на колени.

- Сержик! - взвизгнул он, ломая руки. - Так мало же одного пузыря на четыре-то рыла. Да и закусь-то тоже какая-никакая нужна. Колись на вторую, а?

И столько мольбы было в его голосе, столько неприкрытой тоски в мутных, испитых глазах, что Сейран тяжко вздохнул, сунул ему в ладонь две десятки и снова улегся в постель.

Ленинградка была худенькой и молодой, лет двадцати трех, не старше. Во всей ее щуплой фигуре, короткой мальчишеской стрижке, в том, как она, ссутулясь, сидела в углу кровати, не поднимая лица, в больших ее черных глазах, во всем ее облике сквозила какая-то непередаваемая печаль, какая-то вселенская тоска, отрешенность и черт-те что еще, что может быть на душе у женщины, приезжающей сюда уже третий сезон лечить какую-то специфическую болезнь. Звали ее Марина.

Подруге ее, Светке, было за сорок. Здоровая, с в три обхвата массивной фигурой и жирным, густым голосом, она хохотала визгливым баском, слушая Вовкины анекдоты, один-другого забористее, да и сама порой отпускала соленое словечко.

На столе, построенном из двух составленных табуретов, лежала подозрительного вида колбаса, прозванная зачем-то "докторской" ("врачам от нее работы прибавляется", шутил Вовка), рассыпавшиеся комки желтой, остро-вонючей брынзы и шматок отличного украинского сала, привезенного Светкой с родной Херсонщины. По стаканам бодро гуляли две бутылки "Русской". Вовка неприкрыто хвастался своими достижениями на ниве снабжения.

- Я, братцы мои, вам хоть на северном полюсе в час ночи белогривую сыщу, - гулко сипел он. - Главное в нашем деле - места знать и к людям подход иметь. Меня здесь уже за своего признают. Потому что я не скуплюсь, сколько надо - столько и даю, но не перекармливаю, не то - уважать перестанут...