Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

• Название: Всегда настороже. Партизанская хроника
• Автор: Олдржих Шулерж
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1969

Роман «Всегда настороже» — это хроника партизанской борьбы в чешских Бескидах в 1944–1945 годах. В этот горный район с тяжелыми боями прорвалась партизанская бригада имени Яна Жижки, ядро которой составляли советские бойцы и чехословацкие патриоты.

Несмотря на огромные трудности, партизаны смело вступали в бой с врагами, уничтожали немецкие воинские эшелоны, взрывали мосты и склады.

Автор создал запоминающиеся образы партизан, рассказал о людях, которые, рискуя жизнью, помогали бойцам бригады в их мужественной борьбе с оккупантами.

---

Горькое чувство охватило Папрскаржа. Но все же он попытался выкрутиться.

— Простите, не можете ли вы сказать, когда вы были у меня и что там делали?

Гестаповец резко захлопнул дверь и приказал:

— Марш!

Папрскарж, спотыкаясь, побрел через двор на допрос. Он не был подготовлен к такому удару.

— Вот теперь мы тебе покажем, как врать! — пригрозил Слижек-Штюрмер.

Комиссар сидел в кожаном кресле, вытянув ноги, курил и злорадно улыбался:

— Ну а теперь все по порядку, но только смотри: говорить правду!

Папрскарж про себя отметил, что еще минуту назад Слижек-Штюрмер стал ему тыкать, а сейчас и в переводе слов Гинтингера переделывает «вы» на «ты».

— Я вспомнил, — начал Папрскарж, — что эти два пана действительно приезжали ко мне в школу. Их лица мне знакомы, но кто они — не знаю. Они не представились, когда разговаривали со мной.

— Чего они от тебя хотели?

— Говорили о какой-то организации, но я отказался вступить в нее. Больше ничего не знаю.

— О чем они спрашивали?

— Я впервые видел этих людей, и поэтому мы не могли доверять друг другу. Они задавали самые различные вопросы: есть ли у нас граждане немецкой национальности, как граждане смотрят на политическую ситуацию, думал ли я о том, как пробудить в гражданах чувство патриотизма и объединить их, если немцы по какой-то причине уйдут от нас. Я ответил им, что граждан немецкой национальности у нас нет, люди политикой не интересуются…

— А что дальше?

— Больше мы не разговаривали. У меня была какая-то работа, и мы расстались.

— И это все? Они от тебя ничего не требовали?

— Мне кажется, что ничего…

Слижек-Штюрмер подскочил, но Гинтингер остановил его. С минуту он искал что-то в протоколах, а потом сухо произнес:

— Гавранек и Фабиан информировали вас о нелегальной военной организации и поручили вам организовать группы из надежных людей в шести близлежащих деревнях. Это правда?

— Никаких инструкций относительно создания военной организации они мне не давали.

— Пан комиссар цитирует их показания, — многозначительно заметил Слижек-Штюрмер.

— Возможно, они имели в виду сделать это при следующем посещении, но больше не приезжали.

— Кого вы назначили командиром в Горной Бечве?

— Никого.

— В Средней Бечве?

— Никого.

— В Дольной Бечве?

— Никого.

— В Гутиске, Соланце, Вигантицах?

— Никого, никого!

Гинтингер потерял терпение. Стукнул ладонью по столу. Это послужило командой для Слижека-Штюрмера. Он ударил Папрскаржа по лицу, а когда тот упал, стал бить его ногами.

Комиссар Гинтингер склонился над Папрскаржем, но тот молчал. Тогда он кивнул Штюрмеру — так с цепи спускают злого пса.

Всю ночь Папрскарж не спал. Стоило ему немного задремать, как сразу же начинало казаться, что кто-то преследует его, что он падает с большой высоты, и он просыпался от собственного крика, дрожа от ужаса. Поэтому старался не засыпать, чтобы избавиться от кошмарных снов.

Потрясение от допроса не проходило. Наступали минуты слабости, и какой-то голос шептал: «А что, собственно, произойдет, если ты скажешь? Ведь Гавранек и Фабиан рассказали все».

В окно чердачной комнатки в доме управляющего лесопилкой стукнул камешек. Второй упал на карниз. Папрскарж вскочил из-за стола и выключил свет. В темноте подошел к окну и отдернул бумажную штору затемнения. Когда глаза привыкли к темноте, увидел человека, склонившегося, видимо, в поисках камешка.

— Зетек! — сказал Папрскарж жене. — Я лучше выйду, а то он перебудит всех.

Он зажег свет, набросил плащ, сунул ноги в домашних туфлях в галоши и спустился вниз.

Лесник Зетек стоял у забора и делал ему знаки.

— Это я, Зетек. Пойдемте со мной…

— Ладно, ладно. В чем дело?

— Вы должны помочь мне в одном деле. Сам я не справлюсь, — продолжал Зетек, а видя, что Папрскарж не решается, принялся уговаривать его: — Совсем недалеко… под Червенец.

— Под Червенец! Ничего себе недалеко! — ужаснулся Папрскарж, но Зетеку он не хотел отказывать. — Ну подождите, я хоть обуюсь.

Милушка посмотрела на мужа сквозь очки, которые она надевала, принимаясь за вязание. Сидела она на стуле посреди комнаты под лампой, и ее никак нельзя было обойти.

— Понимаешь, это Зетек! — объяснил он, надевая ботинки, хотя она ни о чем не спрашивала. — Опять забыл что-то в отчете, а завтра должен сдавать… Надо помочь ему подсчитать.

Милушка молчала. А когда он уже стоял в дверях, расстроенный и неуверенный, сказала:

— Лишь бы ты напрасно не впутался в какую-нибудь историю.

Папрскарж посмотрел на нее, вернулся и нежно прикоснулся губами к ее волосам. Он чувствовал, что эта ночная прогулка будет иметь серьезные последствия.

— Так в чем, собственно, дело? — спросил он Зетека, когда дома остались позади и они поднимались по тропинке в лесу.

— Как бы вам сказать… Вы ведь знаете туристский домик под Червенцом?

— Это, в котором-я как-то пробыл целый день?

— Да. Так вот… я видел там людей.

Папрскарж остановился.

— Вот как! Людей? А что это за люди?

Зетек пожал плечами.

— Если бы я знал! Похоже, что они прячутся.

Папрскарж молча шел рядом с лесником. В нем снова проснулись опасения. А тут еще Зетек добавил:

— Если бы знать, что это партизаны… или парашютисты… Но ведь не узнаешь. Столько людей бродит по горам, и как тут понять, кто хороший человек, а кто сволочь. И оглянуться не успеешь, как влипнешь с ними, и — топай в каталажку!

— Я слыхал, что и у нас появились партизаны… Да вы, Зетек, наверно, знаете о нападении на немецкий гарнизон в Челядне и в Подоланках, — прощупывал его Папрскарж.

Зетек не задумываясь подтвердил:

— А как же! С немцами там здорово разделались, крепко им досталось: нескольких карателей вздернули на сук. Немало их там осталось. Что ж тут удивляться — они ведь стреляли в парашютистов, когда те были еще в воздухе. Разве так можно? А сколько наших они извели?! Подоланки чуть не уничтожили вовсе. Но теперь им туго придется! Вот увидите!

Папрскарж усмехнулся: ведь лесник Зетек не из храброго десятка, а ишь как заговорил!

— И все же партизаны не продержались бы, если б им не помогали. Правда, Зетек?

— Это точно. Конечно, им помогал кто-то из здешних, — согласился Зетек. — Впрочем, это же на челяднинской стороне, а там всегда неспокойно.

— Небось и в Бечвах не так уж спокойно, просто вы не знаете…

Зетек принял это как упрек.

— Ну посудите сами, что я могу сделать? Циглер-то ведь следит за нами…

— Циглера теперь нечего бояться. Со мной, по крайней мере, он в последнее время очень вежлив. Может, и он тоже понял, что к чему…

— Поговаривают, что Циглера припугнули партизаны, потому он и переменился.

— Ну вот видите, а говорили, что в Бечвах все спокойно!

Сделав несколько шагов, Зетек тяжело вздохнул.

— Вы же меня знаете — я с людьми по-человечески… Эх, если бы знать, что это за люди! Трудные нынче времена…

— А почему вы сегодня пришли именно ко мне? — спросил вдруг Папрскарж.

Зетек от удивления даже остановился.

— К кому же мне идти, как не к вам? Уж передо мной-то вам нечего таиться… Вы же на участке пользуетесь полной свободой, готов руку дать на отсечение… Я ведь тоже кое-что знаю, можете мне не говорить… Если они и на вас, ученого человека, нагнали страху, что уж тогда и говорить…

Они приближались к Червенцу. Папрскарж замедлил шаг.

Зетек вдруг схватил его за рукав и потащил в кусты. Меж верхушек молодых берез, поднимаясь к ночному небу, пробивались струйки дыма.

Они присели за кустом боярышника и стали советоваться, как быть дальше. Самое простое, конечно, — открыто подойти к домику и поговорить с этими людьми. А там будет видно.

Громко насвистывая, Папрскарж вышел на полянку, на краю которой стоял туристский домик. Собственно говоря, это была скорее маленькая хижина. Папрскарж шел с беззаботным видом, но по спине у него бегали мурашки. Каждую минуту он ждал окрика или выстрела и тем не менее шел вперед.

У хижины заметил наскоро потушенный костер, от которого еще подымался легкий дымок. На костре на двух камнях стоял молочный бидон.

Папрскарж огляделся. Под деревом он увидел человека с автоматом. Дуло было направлено прямо на него. Ботинки с обмотками, длинная шинель, ремень с пряжкой. Солдат, опираясь о дерево, одной рукой придерживал автомат, а другой сигарету.

— Не бойся, — дрожащим голосом произнес Папрскарж, — я друг… пришел с добром…

Человек громко рассмеялся.

— А сам-то ты не боишься? — спросил он по-русски.

— Русский! — воскликнул Папрскарж. — Брат!

Он сделал несколько шагов вперед, но солдат остановил его, приставив ствол автомата к груди, и строго крикнул: