Витаутас Петкявичюс - Корабль дураков

• Название: Корабль дураков
• Автор: Витаутас Петкявичюс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004

Воспоминания писателя, одного из зачинателей и руководителей Литовского движения за перестройку - Витаутаса Петкявичюса - о сложном и противоречивом процессе восстановления независимости Литвы от "перестройки" до наших дней. В оригинальной форме шаржа автор раскрывает характеры известных деятелей страны.

Q.A. --- аутентичность аннотации не гарантируется. В использованном (распознанном) оригинале не удалось установить привязки некоторых сносок.

---

— Все партии не выполняют своих предвыборных обещаний, героически принимает он на себя вину лидеров.

— Значение, авторитет лидера гораздо важнее мнения большинства, — ставит он постаменты под будущие памятники.

Эти процитированные «шедевры» политической мысли тоже принадлежат не ему, но он очень своевременно ими сыплет, когда социал–демократы куда–нибудь вляпываются. Не могу забыть одну оригинальную мысль этого прилипалы:

— Юстинас Каросас — слишком интеллигентная свинья, чтобы кормить его помоями.

Все было бы хорошо, и с его афоризмом можно было бы согласиться, если бы Киркилас хоть раз победил на выборах в честной борьбе в каком–нибудь одномандатном избирательном округе. Но всякий раз его обходила какая–нибудь христианская или консервативная мелкота, типа Тупикаса, а в Социал–демократической партии оба они ни разу не выпадали из первой по списку десятки. Оказывается, причина тому — не личные качества лидеров; все определяет питательная среда, та наполовину смешанная с навозом среда, в которой произрастают и множатся подобные деятели. Поэтому никак не могу понять, при чем здесь гуманистическая идеология…

С Юстинасом Каросасом я познакомился на Форуме будущего Литвы[33] (ФБЛ). Профессор, философ, габилитированный доктор наук. Этититулы как–то сразу возвышают человека в глазах других. Он необычайно вежлив, к собеседникам обращается, прибегая к уменьшительным словечкам, поэтому, когда хочешь ему возразить, стараешься быть на него похожим, готовишься получше и, конечно, слегка подрастаешь. Но вдруг наступает момент, когда начинаешь чувствовать, что все эти старания напрасны, что достаточно нескольких резких слов, чтобы, как выражается Киркилас, прекратить свинское поведение профессора, обнажить его рафинированную лживость.

Когда пограничники стали жаловаться, что Каросас на заставе организовал свой «шелковый путь» И занялся контрабандой, я чуть не выгнал их из кабинета. Быть того не может! Профессор, доктор наук, философ, изучающий разные тонкости человеческих отношений! Как после такого смотреть в глаза своим студентам? Но, анализируя полученные материалы, я поставил рядом его дружков: непонятно каким образом получившего звание капитана соседа, бывшего председателя колхоза Г. Шмулькштиса, родного или двоюродного брата философа Б. Каросаса, бухгалтершу банка, несколько рядовых граждан и обласканного им учителя Ражукаса. Даже при большом желании не обнаружил между ними большой разницы — все одним миром мазаны, чеканят, бедняги, монету на черный день и на белый пирог.

Если схватишь за руку простого человечка, тот опустит глаза и начнет оправдываться: бес попутал. А тут — человек науки, атеист, поэтому и защищаться стал более изобретательно. Капитан Шмулькштис подговорил пятерых солдат разыграть и записать на кассету советскую комедию: парни ругаются, что–то хлебают, говорят о трудной работе — сколько получили, сколько набрали — и ежеминутно вспоминают, что часть надо отдать Станчикасу, что он приказал, велел, а если не получит, будет хуже. Станисловас Станчикас- не больше и не меньше, чем полковник, и возглавляет всю литовскую пограничную службу.

Каросас отнес кассету министру внутренних дел Вайтекунасу. Министр пригласил меня и выложил на стол ее расшифровку. Когда я прочитал, он спросил мое мнение.

— Филькина грамота, — ответил я. — Прежде всего, когда и на каком посту сделана запись? Потом, полковник Станчикас не такой идиот, чтобы взимать дань с рядовых солдат.

— И я так думаю, — согласился министр. — Что делать с кассетой? — Неудобно сразу тыкать носом профессора. Отдай ему и пусть не смешит народ.

То же я повторил и Юстинасу.

— Я хотел, как лучше, без шума. Там, на границе, творятся нехорошие дела.

— Возможно. А что это за солдаты?

— Мне они известны, но я обещал не говорить. Их могут наказать. — Но из их разговоров ясно, что они тоже берут?

— Может быть, но им приказали.

— Юстuнушко, все это блеф. Втихую катить бочку на человека

такого ранга не получится. Станчикас плох тем, что смешал карты твоим дружкам.

— Вuтуленько, как ты смеешь? Я староста фракции. Ты считаешь меня контрабандистом?

— Пока не считаю. Насколько мне известно, ты даешь контрабандистам хорошую крышу и получаешь свою долю. Если угодно, я могу показать записи с точными датами и номерами автомобилей.

На этом спор мог бы и кончиться. Я даже и не думал принимать против товарища какие–то меры. Предупредил — и точка. Но Юстuнушко принялся катить другую, более тяжелую бочку, уже на меня. Ему активно помогали некоторые члены нашей фракции, особенно Кунчинас и Грицюс. На тех людей я не сержусь. Они больше верили Каросасу, так как о приключениях лидера я ничего не мог им сказать. Служебное положение не позволяло мне швыряться оперативной информацией.

Это явление стало наблюдаться одновременно с приватизацией и распространилось по стране, словно эпидемия. Одно время оно даже было легализовано — это, примерно, когда Зингерис представил Ландсбергису новоявленного миллионера Г. Деканидзе. По фотоснимкам трудно понять, был ли это какой–то праздник, юбилей или обычная встреча, долженствующая продемонстрировать прогрессивного и популярного вождя. Словом, праздничное настроение, цветы, подарки и подхалимские улыбки… Не виню особенно и Ландсбергиса, поскольку Деканидзе со своими полуеврейскими и полугрузинскими замашками не составляло труда обвести вокруг пальца или привлечь на свою сторону и не таких деятелей. Он никогда не жалел денег на свой имидж, а Ландсбергис очень любил и продолжает любить тех, кто перед ним пресмыкается или боготворит его.

Как бы там ни было, после того свидания в прессе почему–то появилось заявление «вождя нации» о том, что в Литве мафии нет и не может быть. Под его нажимом министр внутренних дел Валюкас подписал приказ, разрешающий бойцам «Араса» и других подобных служб по два дня в неделю прирабатывать в частных структурах, так сказать, охранять Деканидзе и ему подобных деятелей. А те, в свою очередь, щедро расплачиваясь, хорошо научились пользоваться информацией, которой располагали купленные ими охранники. Так родился очень мощный кулак, направленный против всех правоохранительных органов.

Меня и сейчас приводит в содрогание такой эпизод. Однажды в гостинице «Вильнюс», где Деканидзе устроил свой штаб, нас, депутатов Сейма, задержали бойцы «Араса» и заявили, что наши удостоверения здесь не действуют, так как гостиница — в частной собственности, и, согласно Конституции, она неприкосновенна. Некоторые из охранников мне были знакомы, поскольку они охраняли президента. Иначе говоря, внутри государства появилось еще одно священное государство, наподобие Ватикана. Мириться с таким положением нельзя было ни минуты. Мы отменили приказ Валюкаса, но фундамент, заложенный мафией, не исчез. Подобные полицейско–предпринимательские структуры очень скоро появились не только в Вильнюсе, но и в Клайпеде, Шяуляй, Паневежисе, Каунасе и других крупных городах. В ту пору преступные элементы приватизировали львиную долю государственного имущества. Против некоторых комиссаров полиции были возбуждены уголовные дела в Каунасе, Шяуляй, Кельме, но остановить начавшийся процесс было уже невозможно. Все делалось очень естественно: оборотистые бизнесмены занимались активным поиском наличных денег, а бандиты нуждались в оборотистых дельцах, умеющих отмывать их награбленные деньги.

Я наивно полагал, что нашел эффективный ключ к решению этой проблемы, верил, что, исполняя наши предвыборные обещания, мы быстро наведем порядок. Но я жестоко ошибался. Неприятно признавать, но и в нашей партии деятелей, покрывающих такое негативное явление, было не меньше, чем в других. Схема приватизации была очень простой. Нужно было довести предприятие до банкротства или иным путем сбить его начальную стоимость. С помощью взяток сделать это было совсем нетрудно, требовалось только соответствующее распоряжение правительства. О различных конкурсах договаривались заранее. На первом этапе вожделенный объект надо было включить в перечень приватизируемых. Далее желающие должны были собрать деньги или получить банковский кредит, аккуратно уплатить все полагающиеся налоги и в предусмотренный срок отчитаться за покупаемое предприятие… И дело в шляпе.

Таким образом, не вкладывая ничего, кроме денег налогоплательщиков, объявилось несколько десятков новых миллионеров. Подобным же образом поступил и Б. Лубис, утверждавший, что он поймал попутный ветер. Он взял из Банка «Вакару» четыре миллиона долларов, загнал банк в банкротство, приобрел предприятие «Ахема», из получаемой прибыли вернул государству долги, банку — кредит, неважно, что после его финансового краха… За это управляющего банком Крафтаса судили, а через некоторое время выкупили. Такой изворотливости Лубиса мог бы позавидовать даже величайший маклер мира Сорос, но это проблема последнего, который никогда не был премьер–министром государства.