Макс Сысоев - Странники

• Название: Странники
• Автор: Макс Сысоев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Наступивший в XXI веке конец света не был случайностью - к нему закономерно привела критическая ошибка, содержащаяся в философии каждого из нас. Главного героя романа, человека из общества потребления, судьба швыряет из одной социальной формации в другую. Страснтвуя по постапокалиптическому миру, он пытается ответить на вопрос: способны ли люди найти мудрость, которая позволит им избавиться от критической ошибки, и если способны, то достоин ли будет он стать частью этого обновлённого и мудрого человечества?

 Философский роман-антиутопия.

---

      При слове «молодёжь» я почему-то представил зэка, пнувшего меня по пути на Зону, и воспротивился предложению Анжелы Заниаровны всеми фибрами души. Но кивнул. Она слишком хорошо говорила. Комментировать я не мог, да и опасно было.

      — Освоишься, сдружишься, получишь ответы на главные вопросы и по всяким мелочам. Подыщешь работу. В рабство тебя не отправят, требовать показать убежище клана тоже не будут — я и сама знаю, что нельзя предавать людей, делившихся с тобой хлебом. Но если всё-таки тебе не понравится у нас, ты всегда сможешь вернуться к своим колдунам... Мне, правда, будет очень обидно, потому что мы, механисты держимся за своих... Шучу, конечно, мы не механисты, гайки на шее не носим и утюгам не поклоняемся. Мы нормальные люди. Но, может, для тебя естественнее твоё нынешнее состояние?.. Нет, не лучше?.. Приятно видеть.

      По все вопросам обращайся ко мне. Запомнишь? — кабинет «а шестьсот семьдесят четыре», уровень «минус шесть». Впрочем, я постараюсь подыскать квартиру на этом же уровне. Что-нибудь хотел спросить?

      — Да нет, просто... слишком всё стремительно.

      — Привыкай. У нас жизнь быстрая, в темпе. Засыпать на ходу не получится.

***

       В маленькой комнатке, смежной с кабинетом Анжелы Заниаровны, я переоделся в чистую одежду, не футуристическую, а почти современную для меня, — времён моего раннего детства, последних дней СССР. Это — клетчатая рубашка, коричневые брюки со стрелками, ремень с красной звездой на пряжке, блестящие ботинки и блинообразная кепка «а ля Владимир Ильич». Последнюю я надевать не стал, закатал слишком длинные рукава рубашки, ужаснулся своей немытой и небритой физиономии в зеркале, расчесал пальцами и пригладил слипшиеся после дождя волосы, почистил глаза и вышел в кабинет, оставив, по приказанию Анжелы Заниаровны, старую одежду в комнатке.

      Прямая и тонкая Катя стояла перед столом чёрной леди; голубые мужики у входа при моём появлении совсем не по уставу скорчили презрительные гримасы.

      — Ше-карно, — оценила Анжела Заниаровна, оглядев меня с ног до головы. — Форма стажёра тебе очень пошла бы. А теперь я пожелаю вам с Екатериной удачи, поскольку жить вы первую неделю будете вместе. Ты, Алекс, прости, начальство решило, что так ты быстрее избавишься от предрассудков и... интегрируешься. Катя, ты всё запомнила?

      — Так точно, — отчеканила Катя.

      — Всем пока. Ближайшие три часа я буду на заседании в комнате «це сто сорок восемь»; с коммуникатора я буду недоступна, но если случится что-то экстренное, то вы загляните аккуратненько и спросите меня у охраны. 

***

      — Вот дьявол, Анжела Заниаровна сказала, что подыщет квартиру на этом уровне!.. — ворчала Катя, вызывая лифт.

      — Ты не рада меня видеть?

      Катя исподлобья посмотрела на меня, шагнула в открывшиеся двери.

      — Level minus one. Не в этом дело. У меня работы по горло, в академии семестр кончается, сессия и всё такое...

      Пока мы ехали вверх, она избегала смотреть на меня и прислонила ко рту два пальца, словно затягиваясь невидимой сигаретой. Она так сосредоточилась на своём горе, что, выходя из лифта, едва не столкнулась со стоявшей сразу за дверями круглолицей темноволосой особой.

      — Ленка, — сказала, подняв взгляд, вместо приветствия Катя.

      — А-а, привет, я за тобой заходила, — ответила серебряная Ленка подторможенным, как у наркоманки, голосом. — Ты же знаешь, что э-э у меня коммуникатор накрылся. Кстати э-э, что там с твоей дверью делают? Опять, что ли, сломалась? 

      — Чего? — прислонившись спиной к стене и согнув одну ногу, Катя посмотрела вдоль центрального коридора на оранжевых людей, снявших целую стальную панель с потолка над одной из автоматических дверей и деловито под ней копошившихся. — Похоже, да, сломалась. Второй раз уже.

      — Сапожник без сапог, столяр без двери, а программистка без... э-э-э, — серебряная особа задумалась, а Катя посмотрела на квадратик на её груди и очень удивилась:

      — Старший стажёр? Ты?

      — А, я совсем забыла сообщить. Меня а-а досрочно перевели в высшую категорию. Больше я в ангаре не работаю. 

      — Ты сдала все экзамены?

      — Сегодня утром.

      — Все три? — в голосе Кати я уловил возмущение.

      — Ну, да.

      — А какую программу составила?

      — По... э-э-э рационализации... э-э-э производственного процесса. Точно не скажу, а то воспользуешься моей идеей.

      — Спасибо за доверие, подружка.

      — Я тебя в ад хочу пригласить. По случаю моего повышения.

      — А ещё кого позовёшь?

      — Могу Лёшу. Или... — Ленка посмотрела на меня, — э-э-э не надо?..

      — Ничего не «не надо». Это Алекс, тот самый парень, которого чёрные выслеживали. Но Лёшку я всё равно в аду видеть не хочу.

      — А зря. Я с Даниэлем буду. А Лиона тоже э-э притащит кого-нибудь.

      — Никого она не притащит.

      — Но я всё равно э-э уже пригласила Лёшу.

      — Какого дьявола?

      — Он твой парень. В аду а-а всегда надо быть вдвоём. А ты сегодня не в духе. Я слышала, синтезатор в восьмом ангаре э-э опять водку выдаёт. Отругали?

      — Я его от злости хакнула.

      — А, ну ладно. Значит, в аду, в двадцать часов... Придёшь?

      — Подумаю, но если что — Алекса возьму с собой, — мстительно бросила Катя и застучала каблуками по коридору. Ленка тотчас состроила мне глазки, но быстро отвернулась, и я увидел её прекрасную задницу. Она была такой формы, что если в центр воткнуть циркуль и начертить окружность, то задница идеально в неё впишется. И диаметр этой окружности едва ли уступит диаметру канализационного люка.

      Войдя в лифт, Ленка задумалась, пытаясь вспомнить, куда она собиралась пойти, и что вообще происходит, и, наконец, повернувшись ко мне лицом, выдала:

      — Directory «C», level minus four.

      Я поспешил за Катей. Меня раздражала моя одежда и молчание, а Катю бесила Ленка.

      — Представляешь, эта клуша теперь старший стажёр! — изливала она досаду. — Чек дисаут какой-то! Мне ещё нужно благодарить бога, что она не стала моим начальником! Мне! Она же на одни шестёрки учится, — какие тут, к дьяволу, досрочные испытания?!

      — Откровенно говоря, я плохо понимаю, в чём дело...

      — В том, что мне ещё целый год учиться, а эта овца, из-за того что Михаила Илларионовича сместили, пролезла наверх. Она даже не может название программы запомнить, которую она  якобы написала. Новый-то — как, чёрт возьми, его зовут?.. — за красивые глазки её протолкнул, что ли?

      — Скорее, за красивые бёдра.

      — Да, это ближе к истине... Ненавижу! — Катя стукнула кулачком по двери с номером «В314», рядом с которой в проводах под снятой плитой потолка, стоя на стремянках, возились двое оранжевых ремонтников. — Что там произошло?

      — Проводка испортилась, — ответил ей один из оранжевых. — Вам войти надо?

      — Как бы да, — Катя приложила ладонь к светлому прямоугольнику на стене. Ремонтник ковырнул что-то среди проводов, двери открылись.

      — Проходи, разувайся.

      В светлой прихожей с зелёными обоями висело узкое волнистое зеркало в рост человека. По мановению Катиной руки оно, вместе с частью стены, отъехало в сторону. В открывшемся шкафу висели две смены серебряной формы, розовый пушистый халат и чёрное кожаное пальто; внизу стояли две пары форменных сапог и пара розовых тапочек.

      — Возьмёшь тапочки?

      — Да нет, я лучше босиком похожу, я люблю.

      — Ну ты и дикий...

      — Что?

      — Цивилизованный человек всегда должен ходить в обуви.

      — Даже если не хочется?

      — Цивилизованному человеку всегда должно хотеться ходить в обуви.

      — Даже если мне захочется, я всё равно уступлю женщине, — заявил я, снял чистенькие чёрные носки и ощутил пол, прохладный, пластиковый, только казавшийся металлическим.

      — Я — девушка, — сказала Катя.   

      — Хорошо, — сказал я. — Хоть что-то я выяснил. Девушка — значит не робот. А ты рада мне?

      — Пока — не знаю. Но, признаюсь, это было бы увлекательно — пообщаться с пришельцем из прошлого, показать ему все штучки. Итак, смотри: это моя комната. Тот стол  обеденный, а этот — компьютерный... Компьютер не включать. Диван — на нём можно отдохнуть, если захочется... Та-ак... Кресла... Вон там, в стене, — синтезатор, достаёшь в шкафу концентраты, в меню выбираешь, что хочешь на обед, и минут через пятнадцать получаешь.

      — А я думал, синтезатор — это инструмент такой...

      — Какой ещё инструмент?

      — Музыкальный.

      — Не знаю таких, — заявила Катя. — Пережиток прошлого, дикость, анахронизм. Вон та дверь — это ванная, та  — туалет. Вопросы есть?