Джумпа Лахири - Тезка

• Название: Тезка
• Автор: Джумпа Лахири
• Издательство: «Иностранка»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-00808-3

«Тезка» — первый роман Джумпы Лахири — тонко написанная история, трогательная семейная драма, которая освещает такие близкие автору темы, как жизнь эмигрантов, столкновение разных культур, конфликты поколений.

Первый сборник рассказов Джумпы Лахири — «Толкователь болезней» потряс литературный мир и получил Пулитнеровскую премию в 2000 году.

У героя романа уникальное имя — Гоголь….

Он из принципа не открывает книгу своего «тезки», подаренную ему отцом. Гоголь меняет имя, пытается обзавестись семьей, но в какой-то момент вдруг осознает, что его избранницы-американки ему чужды. Неужели всему виной тот, чья фамилия стала его судьбой?

Сочувствуя и проникая глубоко в суть проблемы, автор рассказывает, какие надежды на нас возлагают наши родные и как мы все-таки становимся теми, кто мы есть.

---

При мысли о внезапной и такой безвременной смерти Мушуми становится нехорошо. Она заходит в преподавательскую комнату, набирает домашний телефон. Никого. Она звонит Никхилу на работу, но там его тоже нет. Ну конечно же в это время он должен быть в метро! И хорошо, что она не дозвонилась: это напомнило бы ему смерть отца. Вот бы уйти сейчас домой, но нельзя, через полчаса занятия. Она идет к ксероксу, делает копии отрывка из Флобера, который они будут переводить со студентами. Так, теперь надо скрепить страницы. А где же степлер? Она всегда теряет свой… Пошарив по соседним столам, Мушуми машинально направляется к столу Элис, заглядывает в верхний ящик и находит степлер за коробочкой с кнопками. К нему скотчем прикреплена бумажка с именем — «Элис». Мушуми замечает, что ящики для почты все еще пусты, Элис не успела выполнить свою работу.

Мушуми начинает разбирать мешок с почтой, чтобы найти адресованные ей письма, но потом решает доделать дело, начатое Элис, и рассортировать сегодняшнюю почту по ящикам. Эта механическая работа помогает ей успокоиться. Еще ребенком она обожала порядок, расставляла по местам баночки со специями, аккуратно раскладывала вилки и ложки, наводила красоту в холодильнике. Она до сих пор помнит выражение лица матери, которая как-то открыла дверцу кухонного шкафа и увидела расставленные по высоте чашки. Так, в мешке осталось еще несколько писем. Она берет в руки толстый конверт, и вдруг имя, напечатанное в левом верхнем углу, бросается ей в глаза.

Мушуми берет степлер и конверт, идет в преподавательскую комнату и садится за свой стол. Письмо адресовано профессору кафедры сравнительного литературоведения, который преподает немецкую и французскую литературу. Подумав, она глубоко вздыхает и вскрывает конверт. Внутри — резюме и сопроводительное письмо. С минуту она тупо смотрит на имя, напечатанное посередине страницы. Конечно же она прекрасно помнит это имя, десять лет назад оно звучало для нее как самая упоительная мелодия: Димитрий Дежардён. Она всегда будет выговаривать его именно так, несмотря на то что сам он произносит его на английский манер «Десджáрден». Он ищет работу, хотел бы получить временную ставку преподавателя немецкой литературы. Она внимательно читает его резюме, узнает, где он был и что делал за последние десять лет. Путешествовал по Европе. Работал на Би-би-си. Опубликовал ряд статей в «Шпигель» и в «Критикл инквайери». Защитил диссертацию по немецкой литературе в университете в Гейдельберге.

Мушуми встретила Димитрия еще школьницей. В то время она и две ее приятельницы так мечтали вырасти, поступить в колледж и начать встречаться с мальчиками (сверстники их не замечали), что периодически совершали вылазки в Принстонский университет, располагавшийся недалеко. Там они слонялись по территории кампуса, заходили в библиотеку, перебирали книги, пили кофе в столовой и даже делали уроки в зданиях, куда их пускали без пропуска. Родители Мушуми одобряли эти поездки: они мечтали, чтобы дочь поступила в Принстон и жила дома. Но однажды, когда девочки сидели на лужайке перед главным зданием, им предложили присоединиться к студенческому объединению, борющемуся против апартеида в Южной Африке. Группа планировала ехать в Вашингтон, организовать митинг возле Белого дома и таким образом привлечь внимание общественности.

Члены объединения выехали в Вашингтон ночным автобусом, чтобы начать митинг с утра пораньше. Мушуми и ее подруги наврали родителям, что ночуют друг у друга, надеясь на то, что тем не придет в голову перезваниваться. В автобусе демонстранты курили травку и слушали культовую группу «Кросби, Стиллз и Нэш», пока не сели батарейки портативного магнитофона. Мушуми стояла на коленях, облокотившись на спинку сиденья, и болтала с подружками, сидевшими позади нее. Когда она повернулась, Димитрий уже сидел рядом. Он выглядел каким-то отстраненным, будто вообще попал в автобус по ошибке. Он был старше ее лет на десять, небольшого роста, худой, с немного скошенными вниз внешними уголками глаз, с нервным лицом, которое показалось Мушуми сексуальным, хоть и некрасивым. Начинающие редеть волосы были курчавые, рыжеватого цвета. Он был одет в белую рубашку и обтрепанные светло-голубые джинсы с дырками на коленях, небрит, ногти на руках нуждались в маникюре. Он начал разговор, даже не представившись, как старый знакомый, рассказал, что учился в колледже Уильямс, изучал европейскую историю, а теперь изучает немецкий язык в Принстоне, живет с родителями и точно сойдет с ума, если не съедет в ближайшее время. Что после колледжа он много путешествовал по Азии и Латинской Америке. Что, наверное, рано или поздно защитит диссертацию, хотя пока не знает, в какой области. То, как обыденно он рассказывал об этом, понравилось Мушуми. Когда он спросил, наконец, как ее зовут, она произнесла свое имя очень четко, но он все равно сделал большие глаза и приставил к уху ладонь.

— Чего-чего? — сказал он. — Да я такого в жизни не выговорю. Как оно у тебя пишется?

Мушуми стала объяснять, но он, не слушая, махнул рукой:

— Не старайся, все равно не запомню. Знаешь, а давай я просто буду звать тебя Мышонок.

Это прозвище не понравилось Мушуми, но вместе с этим она почувствовала себя польщенной, как будто он тем самым предъявил на нее право собственности. Когда автобус постепенно затих и все начали засыпать, она позволила ему положить голову ей на плечо. Димитрий, по всей видимости, заснул, и Мушуми тоже сделала вид, что дремлет. Однако через какое-то время она почувствовала его руку на своем колене, потом рука скользнула вверх, к застежке короткой белой джинсовой юбки, в которую она была одета. Мушуми замерла, перестала даже дышать. Медленно-медленно он начал расстегивать пуговицы юбки. Одну, еще одну, следующую… Все это время его голова покоилась на ее плече, а глаза были закрыты. В первый раз в жизни мужчина дотронулся до ее тела. Ей ужасно хотелось потрогать его тоже, но она не решалась пошевелиться. Наконец Димитрий открыл глаза. Она почувствовала его дыхание где-то в районе своего уха и повернулась к нему, думая, что он ее поцелует. Но он и не думал ее целовать. Он долго смотрел на нее, а потом произнес:

— Ты разобьешь немало сердец, девочка, — после чего откинулся на спинку своего кресла, убрал руку с ее колен, закрыл глаза и немедленно захрапел.

Мушуми уставилась на него, не веря своим ушам. Как он посмел намекать, что она до сих пор еще не разбивала сердец! С другой стороны, ей было ужасно лестно, что такой взрослый человек обратил на нее внимание. Она надеялась, что он вернется к ее юбке, и до конца поездки не застегивала пуговицы. Однако он проспал до утра, а утром вышел из автобуса, даже не попрощавшись, как будто между ними ночью ничего не произошло. По дороге назад они сидели в разных местах.

После этой поездки Мушуми много раз возвращалась в университет, в надежде встретить его там. Несколько недель спустя она увидела, что он бредет по кампусу, зажав в руке томик «Человека без свойств» Музиля. Они выпили кофе, он пригласил ее в кино на фильм Годара «Альфавиль». На свидание Мушуми вырядилась так, что ей до сих пор стыдно: зачем-то надела блейзер отца, подвернув рукава как у рубашки, чтобы была видна полосатая подкладка. Это было ее первое свидание, она специально наметила его на день, когда родители должны были уйти на вечеринку. В кино она не видела ни кадра, а потом, в китайском ресторане, совершила стратегическую ошибку: попросила его сопровождать ее на выпускном балу. Димитрий, с удовольствием уплетая обе их порции, от такой чести отказался, довез ее до дома, поцеловал в щеку и с тех пор ни разу не позвонил. Мушуми почувствовала себя страшно униженной: он обращался с ней как с ребенком. Летом она еще раз встретила его в кино. Он был с высокой, веснушчатой девицей с распущенными волосами до пояса. Мушуми хотела проскользнуть мимо, но он остановил ее и представил девице. «Это Мушуми», — сказал он, правильно выговорив ее имя, как будто долго практиковался. Он сказал, что едет путешествовать по Европе. По виду девицы она догадалась, что они едут вместе. Мушуми рассказала, что ее приняли в колледж Брауна.

— Ты выглядишь чудесно, — шепнул он ей, когда девица отвернулась.

Пока она училась в колледже, он время от времени присылал ей открытки, оклеенные яркими иностранными марками. Почерк у него был микроскопический, ей всегда приходилось щуриться, чтобы разобрать его каракули. Он никогда не оставлял обратного адреса. Иногда посылал ей книги, которые прочитал сам и рекомендовал прочитать ей. Периодически он звонил ей посреди ночи и беседовал с ней часами; после таких ночных бдений она всегда пропускала первую пару. После каждого разговора с ним Мушуми несколько недель летала как на крыльях. «Я скоро приеду, — говорил он. — Давай пообедаем вместе!» Но он так и не приехал. А потом и поток писем иссяк, напоследок она получила от него ящик книг, в который были вложены открытки, написанные им в Турции и Греции, но почему-то так и не отправленные. А потом она уехала в Париж.