Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей

• Название: Дочь тумана и костей
• Автор: Лэйни Тейлор
• Жанр: Любовно-фантастические романы

По всему миру появляются черные отпечатки ладоней на дверях, выжженные там крылатыми странниками, что пробрались в этот мир сквозь дыру меж мирами. В темном пыльном магазинчике, дьявольские запасы человеческих зубов медленно тают. А где-то среди запутанных улочек Праги, молодая художница вот-вот окажется втянутой в жестокую войну другого мира. Встречайте! Кару. Она заполняет свои альбомы изображениями монстров, которые, может быть, а может быть и нет, существуют только в её воображении. Она известна тем, что исчезает по странным «поручениям», говорит на множестве языков — и не все из них знакомы людям, — а ярко-голубые локоны на её голове действительно растут таковыми от корней. Кто она? Этот вопрос мучает её уже давно, и вскоре ей предстоит узнать ответ на него. Когда один из странников — красавец Акива — останавливает на ней взгляд своих огненных глаз в переулке Марракеша результатом становится кровавая бойня, раскрываются секреты, и познается любовь, корни которой уходят в далекое мрачное прошлое. Но пожалеет ли Кару о том, что узнала правду о самой себе?

---

Улыбаясь и поглощая пирожное, Кару слушала их разговор. Язри налила им всем чая, добавив сахара по вкусу каждого, что в случае Бримстоуна означало полных четыре ложки. Зная его на протяжении всей своей жизни. Кару все еще считала забавным, что торговец желаниями был сладкоежкой. Она наблюдала как он, склонившись над своей бесконечной работой, вставляет зубы в ожерелья.

— Аравийский сернобык, — определила она, когда он выбрал один из зубов со своего подноса.

Его это нисколько не впечатлило.

— Антилопу и ребенок распознает.

— Тогда предложи что-нибудь посложнее.

Бримстоун тут же вручил ей акулий зуб, и это напомнило Кару, как, будучи еще ребенком, она просиживала здесь часами, изучая, какому животному принадлежали те или иные зубы.

— Мако, — ответила она.

— Длинно — или короткопёрая?

— О, гмм. — Она замерла, зажав зуб между большим и указательным пальцами. Бримстоун обучал её этому искусству с тех пор, когда она была еще маленькой, так что Кару могла узнать происхождение и достоверность зубов даже по их едва уловимой вибрации.

И на этот раз она уверенно заявила:

— Короткопёрая.

Он проворчал нечто нечленораздельное, что было наибольшим проявлением похвалы с его стороны.

— А ты знал, — спросила его Кару, — что зародыши акулы мако поедают друг друга будучи еще в утробе матери?

Исса, которая поглаживала Авигет, издала короткий шипящий звук, означавший отвращение.

— Я серьезно. На свет могут появиться только те зародыши, которые активно людоедствовали. Можешь себе представить, если бы люди были такими же?

Она закинула ноги на стол, но, спустя пару секунд наткнувшись на потемневший взгляд Бримстоуна, убрала их оттуда. Тепло магазина её разморило. Раскладушка в уголке так и манила, как и одеяло, что принесла Язри, которое с годами стало только мягче и уютнее.

— Бримстоун, — сказала она нерешительно. — Можно мне..?

В этот момент раздался оглушительный грохот — колотили, не жалея сил.

— О, Господи, — произнесла Язри. Беспокойно цокая клювом, она начала быстро собирать принадлежности для чаепития.

Звук исходил от второй двери лавки. Она находилась позади рабочего пространства Твиги. Там отродясь не висело никаких фонарей, что скрывало ее от посторонних глаз. Сколько себя помнила, Кару ни разу не видела, чтобы дверь открывали в её присутствии. По сему она не имела ни малейшего представления о том, что же скрывалось за ней. Снова послышался стук, такой силы, что зубы в склянках задребезжали. Бримстоун поднялся и Кару точно знала, чего он ждёт от неё — чтобы она тоже встала и тут же ушла — но вместо этого, она съежилась в своем кресле.

— Позволь мне остаться, — попросила она. — Я буду вести себя тихо. Сяду к себе на раскладушку. Я не стану смотреть…

— Кару, — сказал Бримстоун. — Тебе известны правила.

— Ненавижу правила.

Бримстоун шагнул вперед, намереваясь силой вытащить ее из кресла, если она не повинуется. Поэтому Кару вскочила на ноги, и, сдаваясь, подняла руки вверх:

— Ладно-ладно, ухожу.

Пока Кару надевала пальто, грохот не смолкал, и она едва успела схватить еще одно пирожное Язри с подноса, прежде чем Исса вытолкала её в коридор. Как только за ними закрылась дверь, наступила тишина.

Она не стала надоедать Иссе расспросами о том, кто был за той дверью — Исса никогда бы не раскрыла тайн Бримстоуна. А лишь произнесла:

— Я как раз собиралась попросить у Бримстоуна разрешения остаться переночевать на своей старой кушетке. — Это прозвучало немного жалобно.

Исса наклонилась к ней и, поцеловав в щеку, сказала.

— О, сладенькая, это же было бы просто замечательно! Мы могли бы переждать здесь, как в старые добрые времена, когда ты была еще совсем крошкой.

О, да! Когда Кару была еще слишком мала, чтобы в одиночестве слоняться по улицам, Исса держала её здесь, в коридоре. Они иногда часами просиживали в этом крохотном пространстве. Исса старалась развлекать Кару, как умела, песенками или рисованием (с Иссы-то всё и началось, благодаря ей она начала рисовать) или плетением венка из её ядовитых змей, пока Бримстоун разбирался с тем, что скрывалось по ту сторону двери.

— Ты можешь вернуться, — продолжила Исса, — позже.

— Да ничего, — сказала Кару, вздохнув. — Я, пожалуй, пойду.

Сжав ее руку, Исса сказала.

— Приятных снов, сладенькая.

Опустив плечи, Кару шагнула в холод ночи. Пока она шла, пражские башенные часы начали отсчитывать полночь, и такой долгий, насыщенный событиями, понедельник, наконец закончился.

ГЛАВА 9 ДВЕРЬ В ЛОГОВО ДЬЯВОЛА

Акива стоял на самом краю острия крыши, раскинутой над террасой одного из зданий в Эр-Рияде. Взгляд его был прикован к двери дома напротив. Внешне она ничем не отличалась от остальных дверей, но Акива точно знал, куда она может привести. Горьковатая аура магии, исходившая от нее, давила на глаза.

Это был один из дьявольских порталов в людской мир.

Расправив огромные крылья, которые можно было увидеть только в тени, отбрасываемой им, Акива скользнул вниз, к двери, вызвав своим приземлением целый дождь искр. Увидевший его дворник упал на колени, но Акива проигнорировал его и, сжав кулаки, повернулся лицом к двери.

Его мучило непреодолимое желание обнажить меч и, ворвавшись внутрь, кровавой расправой раз и навсегда покончить с этим. Но магия порталов была коварна, и он прекрасно понимал, что не стоит даже пытаться. Поэтому решил сделать то, зачем пришел сюда.

Он поднял руку и приложил ее к двери. Тут же появилось мягкое свечение и запах гари, а когда он убрал руку, на двери остался глубокий отпечаток его ладони. Это все, что можно было сделать. Пока.

Он повернулся и зашагал прочь. Чтобы уступить ему дорогу, народ жался к стенам зданий.

Конечно, они не могли видеть его реального облика. Огненные крылья были скрыты ореолом невидимости, делая его максимально похожим на человека. Однако это лишь отчасти решало проблему. Люди видели высокого и красивого юношу — по истине красивого (от такой красоты перехватывало дыхание и её редко можно встретить в реальной жизни), который двигался с грацией хищника, никого вокруг не замечая, как будто люди — всего лишь статуи в саду богов.

На его спине висела пара скрещенных мечей в ножнах, рукава одежды были закатаны до загорелых мускулистых предплечий. Особый интерес вызывали кисти его рук, отмеченные белыми шрамами и черными чернилами татуировок — простых повторяющихся линий, штрихами пробегающих по кончикам пальцев.

Его темные волосы были коротко пострижены. Золотистая кожа бронзой отливала на выступавших чертах лица — четко очерченных скулах, надбровных дугах, переносице.

Он был прекрасен и неприступен. Сложно было представить это лицо улыбающимся. И на самом деле, Акива не улыбался много лет и не мог представить, что когда-нибудь снова будет это делать.

Но все вышеперечисленное производило лишь мимолетное впечатление. Что действительно поражало людей, заставляя смотреть ему вслед, — это глаза Акивы.

Цвета янтаря, как у тигра, они, подобно глазам этого хищника, были обрамлены черными — тяжелыми ресницами и краской для век, отчего казалось, что в зрачках лучится свет. Эти глаза были чистыми и светящимися, чарующими и до боли прекрасными, но что-то в них настораживало, словно не хватало чего-то. Возможно, человечности — того проявления доброжелательности, что, как они сами на полном серьезе заявляли, было присуще лишь людям. Когда, неожиданно вывернув из-за угла, на пути Акивы возникла пожилая женщина, вся сила его взгляда обрушилась на нее. В его глазах плясал живой огонь, который, она была уверенна, мог бы поджечь её.

Испугано вскрикнув, женщина споткнулась. И могла упасть, если бы Акива не поддержал ее. А потом продолжил свой путь и, проходя мимо, задел ее своими невидимыми крыльями. На асфальт упало несколько искр, женщину обдало жаром, и она еще долгое время, парализованная паникой, чуть дыша, провожала глазами его удаляющуюся фигуру.

Она с полной ясностью увидела, как веером раскрылись крылья его тени. Теплый порыв ветра сдул платок и её головы, и незнакомец исчез.

За несколько мгновений Акива взмыл высоко вверх, едва ощущая ледяное покалывание разряженного воздуха. Он сбросил защитные чары, и теперь его крылья пеленой огня разгоняли черноту небес. На огромной скорости он мчался вперед к другому человеческому городу, чтобы найти еще одну дверь, от которой будет струиться горькая магия дьявола, и после этой — другие такие же, и будет искать, пока все они не будут носить черный отпечаток руки.

На другом конце света Азаила и Лираз занимаются тем же самым. Когда все двери будут помечены, наступит начало конца. И начнется всё огнем.

ГЛАВА 10