Сергей Есин - Дневник, 2006 год

• Название: Дневник, 2006 год
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Какой воздух, какая мягкая, обволакивающая, но не досаждающая жара. Подобное умиротворение и ощущение физического здоровья у меня было только в юные годы во время командировок в Среднюю Азию. Написал ли я о том, что перед этим мы замечательно пообедали в центре Пекина с Вэн Пой, самой замечательной китаянкой, милой молодой женщиной, которую я несколько лет назад впервые встретил в издательстве «Народная литература». Она потом побывала в Москве? Напишу, об этом, может быть позже.

Спокойный, сытый, размягченный выхожу на площадь напротив входа в Китайскую ВДНХ. Жизнь площади интересно наблюдать в любое время суток. Днем это пустое ощерившееся от солнца пространство. Вечером — буйное народное гуляние с фейерверками. Вглядимся в вечернюю географию

Площадь сейчас условно разделена на четыре сегмента. В правом ближнем от меня углу молодежь катается на роликовых коньках и скейтбордах — на катящихся досках, и выделывают

рискованные номера. Особенно хорошо едут девушки, правильно, как спортивные конькобежцы, закладывая виражи. Здесь же, чуть сбоку сегмент, где молодые люди режутся в бадминтон, волан порхает с ракетки на ракетку. Никто никому не мешает, никаких амбиций, молодежных стычек самолюбии, наскоков, напряжения враждующих групп. Нация привыкла жить в тесноте и уважает суверенитет соседа. Не отсюда ли из-за скученности, из-за того, что иначе жить нельзя, китайская церемонная вежливость?

В следующем, правом, поближе к наблюдателюсегменте, расположился неизвестно откуда взявшийся блошиный рынок. Старая, но тщательно отчищенная обувь, здесь же и то, что нужно для молодежи: батарейки для телефонов и плееров, перочинные ножи, фонарики, стопки мужских брюк, спортивные трусы и футболки. Все это ждет своего часа на ковриках, разложенное в привлекательном порядке. Возле каждого такого торгового гнездовья вещей сидит хозяин-продавец. Вот и опять начинаешь задумываться, чего здесь больше: —мелочной нужды или стремления к публичности, к общению, страсти к разговорам и диалогу!?

Но из дальнего левого угла площади, от трамвайных путей доносится музыка. Я предполагаю, что здесь какое-нибудь пение или другой уличный аттракцион. Подхожу ближе. Ничего подобного — здесь нечто неожиданное — настоящий народный бал.

Это так не похоже на наши танцплощадки: пятачки, окруженные хулиганствующей молодежью. Здесь тоже есть молодежь, та, которая не катается на скейтбордах и не бьет «чеканку». Она, молчаливым кольцом окружает танцующих. В кругу — молодые, среднего возраста и пожилые пары.

Танцуют не очень быстрые западныве танцы прошлого века. Отдельные пары танцуют щегольски с «выходами», с вращением партнерши, с изысканными фиксируемыми жестами, такими же по сути, с которые китайцы делают, занимаясь своей знаменитой утренней зарядкой. Во всем этом свобода и ощущение полноты жизни. Нечестолюбивое существования. Внутренняя чистота светится в этих людях, радуешься: кому-то в этом мире хорошо. Хорошо не потому, что у соседа сдохла корова.

Здесь начинают роиться дуги мысли. Если в старой терминологии, — мысли о единстве партии и народа. Кто-то достойно и мудро блюдет общность интересов.

Никакого скандала нет, за моей спиной проходит эта самая молодая пара — ОНА и ОН. Кто они, что он сказал, что она ответила? Деньги, измена, ревность, тщеславие? Когда они идут по стеклянной дорожке к выходу, девушка берет своего спутника под руку. Всё забыто. Последнее, на что я обращаю внимание, огромные, в 12–13 см. каблуки на ее босоножках…

(Рассказ о массе подарков, которые мечутся по всему свету).

Вставка куда-нибудь сразу лее после 29 апреля. Из коммерсанта

За несколькими бывшими начальниками я недоброжелатель слежу. В частности за бывшим главой Минатома Евгением Адамовым. Эмоциональный предлог — это с\о выступление в Госдуме, когда он был министром. Здесь Адамов с пеной у рта. хорошо зная дело и на много голов интеллектуально выше противостоящим ему, по чувствующим нужды отечества, 'депутатам. Он требовал, чтобы мы разрешили завоз к нам на переработку атомных отходов. Все и я в том числе представляли, какие за этими разрешениями и ввозами пойдут взятки. Потом Адамова привлекли к отвествености в Америке за кражу американских денег. Я отчетливо понимал, что и мы его требовали экстрадировать. чтобы лишнего не сказал и про нужных людей не сболтнул, но вот все же нам его выдали. Как всегда защитник всех подобных дел: государство против ловкого предпринимателя Генри Резник. Адамова и двух его подельников обвиняют в хищении 3 млрд. на такую сумму его деятельность нанесла ущерб государству. В Америке лично Адамова обвиняли в хищении только 9 мл. долларов.

16 мая, вторник, Пекин. Заранее знал, что весь день у меня будет состоять из двух непростых эпизодов, что машина придет в 7 утра, поэтому, как всегда в подобных случаях, нервничал, проснулся рано. Включил телевизор и смотрел «Пекинскую оперу». Два очень немолодых человека, мужчины, густо накрашенные, изображают некое действие. Их пение похоже на крик, но я смотрю с жадность, не отрываясь. Постепенно начинаю видеть, как очень точно музыкальные ноты соответствуют движениям руки и тело. Я слежу за указательным пальцем, и его движение становится для меня важным и существенным.

В семь утра пришла машина с очаровательной крошечной девочкой-переводчицей. Все русисты в Китае обычно, зная, как русские тяжело запоминают их имена, присваивают себе русские псевдонимы. Например, Хунбо называет себя Олегом. Крошечная девчушка с основательным, но еще не отшлифованным русским, зовется Любой. По своей привычке, — мы едем далеко, через весь город, за аэродром, — я снимаю с Любы «показания». Она аспирантка, у нее диссертация о русском еврозийстве. Упоминает фамилию Вернадского, потом других евразийцев. Геннадий Геннадьевич вспоминает недавнюю статью Дм. Галковского в «Литгазете». В статье тот довольно сурово судит русских философов, в частности Бердяева. Я думаю, надо бы прочесть, Голковский для меня один из немногих сегодняшних авторитетов.

Попутно вспоминаем знаменитый «пароход философов». Ленин выслал не смирившуюся интеллигенцию в ссылку. Но ведь не расстрелял, как поступила бы другая революция.

Люба из крестьянской семьи, из провинции. Рассказывала, что в Китае сейчас многие хотели бы получить образование; поступить в университет было трудно. Расспрашиваю, какие вопросы ей задавали, когда она поступала в аспирантуру. Вопрос был интересный, отвечать надо было на русском языке. Что нового внес Путин в международную и внутреннюю политику? Я бы смог ответить на этот вопрос только в том случае, если бы хорошо знал политические вкусы спрашивавшего. Все так зыбко, все так неопределенно, так часто формулировки расходились с делом. Потом, пол дня наблюдая за Любой, я подумал, что со временем, если все у нее сойдется, он станет какой-нибудь энергичной профессоршей. А если повезет, то и какой-нибудь китайской Милицией Нечкиной.

Первая беседа у нас с новым заместителем министра печати. В его ведении в том числе авторские права. Я многих министров и заместителей министров уже знаю несколько. Этот, пожалуй, первый по-настоящему запомнился. Недаром, значит, я вез в Китай белый костюм. (фамилия, на карточка у Ген. Ген.)Этопрактик, довольно долго перед этим возглавлял издательство. На протокольном языке это называет обменом мнений. Я кое-что рассказал ему о своем понимании авторского права и в России и в Китае и о ситуации, которая объективно складывается с этим правом в наших странах. Мне понравилась моя интерпретация прошедшей в Шаошане конференции. В проблемы не углублялись. Чуть-чуть о литературе. Он: Толстой, Достоевский, Горький, Островский. Я напомнил о том, что русская литература моложе китайской минимум на две тысячи лет. Сказал, что как писателя меня тревожит подмена художественной литературы произведениями сугубо журналистских жанров, в частности многочисленная «дворцовая» литература. Такая литература уходит и приходит, а Горький и Лао Шэ остаются, и именно на классике воспитаны лучшие чувства у народа. Подарили друг другу казенные подарки. Я э сумел процедуру расцветить всякими байками. Между прочим, сказал, что осенью у меня выходит роман в «Народной литературе», китайский начальник сказал, что уверен в успехе романа и что это лучшее китайское издательство. Спросил о тематике, в которой я работаю. Я ответил, что моей жертвой является переменчивая интеллигенция, которую я недолюбливаю, за ее приспособленчество. Спросил, не нуждаюсь ли я как автор, в какого рода помощи, я постарался все эти вопросы отклонить, но между фразами все же влепил, что хотел бы увидеть переведенным в Китае мой роман о Ленине. От уточнений я ушел, вспомнив про себя, с какой готовностью во время прежнего моего посещения Китая тогдашний начальник говорил, что это очень нужный в наше время роман, и они обязательно его напечатают. Я полагаю, забыли тут же. Сидящий здесь же «бывший Хунбо» по фамилии Гуансюй,, кстати, по рассказам, хороший переводчик с русского, выразил готовность роман перевести. Вписываю несколько последних фраз исключительно из нелюбви к неконтролирующего свои слова чиновничеству. Всегда готового услужить в подходящую минуте. Надеюсь, что это не коснется моего собственного романа. Должно же идеологии хоть когда-то прилично себя вести.